Саманта Джеймс - Спасенный любовью

— Начальник полицейского участка, — повторил он. — Как бы то ни было, где же он сам? Должен признаться, я надеялся, что сукин сын Маккензи находится здесь. — Во взгляде Сэма не было ни капли жалости, когда он оглядывал два лежавших на полу трупа.

Рой побледнел. Он почти ощущал щекочущее прикосновение петли к своей шее.

— Я не знаю, — уклонился Рой от прямого ответа. — Хотя, возможно, начальник мог узнать, где находится твое убежище… Видишь ли, я слышал, как они разговаривали…

Сэм замер:

— Так он там? Отправился в убежище?

Рой судорожно сглотнул, не в состоянии оторвать глаз от лица Сэма.

— Я… я не знаю, — заскулил он.

— Черта с два, ты не знаешь! — вскричал Сэм. — Он отправился за мной, да? Маккензи поехал в убежище? И это ты сказал ему, где оно находится, не так ли? Ты, ползучий червяк?

Лицо Роя стало белым, как мука.

— Мне пришлось сказать, клянусь тебе, Сэм. У меня не было выбора. Он… он предупредил меня, что снимет с меня голову, если я не скажу.

Сэм заскрежетал зубами, пытаясь сдержаться, чтобы не выхватить револьвер из кобуры и самому не снести Рою голову. Черт побери, рвал и метал он про себя. Даже если он раньше и собирался покинуть территорию Вайоминга, то не может это сделать сейчас — пока не может. У него в убежище в тайнике спрятано целое состояние. Он не может уехать, не побывав там в последний раз…

Лицо Сэма ничего не выражало, но глаза излучали адское пламя.

— Когда уехал Маккензи? — спросил он.

— Я… я точно не знаю. Он узнал об убежище только сегодня днем, Сэм, клянусь. — Рой скулил, как щенок.. — Я… я слышал, как один из его помощников сказал, что у отца Маккензи есть ранчо к востоку от города. Даймондбэк или что-то вроде этого…

Возможно, он отправился туда на ночь, а утром намеревается поехать в убежище…

Голова Сэма лихорадочно работала. Возможно, решил он, Рой оказал ему услугу. Для него было неприятным сюрпризом узнать, что Диллон Маккензи все еще жив и все еще является представителем закона… Не прошло и шести месяцев с того дня, как этот ублюдок убил двух членов его банды.

И в тот же самый день Маккензи сам узнал, почему этого легендарного Сэма-Удавку никак не могли поймать. Несомненно, Сэм — именно тот человек, за которым охотится Маккензи, но что из этого? Сэм слишком много раз ускользал от длинной руки закона, чтобы беспокоиться из-за намерений начальника полиции.

Сэм мысленно вернулся в прошлое, когда Маккензи еще не был представителем закона… Он вспомнил тот далекий день, когда вытащил Маккензи из дилижанса, его самого и его возлюбленную. Ну и дерьмо же этот Маккензи! Он поклялся, что увидит его, Сэма, в могиле. Самодовольная улыбка скользнула на губах бандита. С большим удовольствием он решил тогда, что Маккензи заслуживает медленной, мучительной смерти… Еще больше удовольствия он получил, овладев женщиной Маккензи…

Злые губы расплылись в злобной ухмылке. Однако этот ублюдок, оказывается, не умер. Дьявол погуби его душу!

Сэм поклялся, что на этот раз его не постигнет неудача.

Рой переводил взгляд с Сэма на дверь. «Смогу ли я убежать?»— в отчаянии спрашивал он себя, решив наконец, что стоит попытаться. Но прежде чем Рой пошевелился, Сэм со злобной улыбкой поднял голову.

В руке он держал веревку.

Рой отшатнулся.

— Пожалуйста, Сэм. — Он громко, как ребенок, заплакал. — Пожалуйста, не убивай меня. Пожалуйста…

В «Серебряной шпоре» продолжалось веселье с песнями и танцами. Звуки грубого хохота раздавались в воздухе, когда Руди Рой перестал дышать…

На следующее утро горожане обнаружили его труп, который висел на сучковатой ветви старого тополя, росшего позади тюрьмы.

Просторный двухэтажный дом стоял в окружении высоких тополей, защищавших его от ветра. Позади дома и группы надворных построек на фоне безоблачного неба вздымался окутанный дымкой силуэт гор Ларами.

Эбигейл Маккензи стояла на крыльце. Ее стройную фигурку облегала выцветшая одежда из коричневой хлопчатобумажной ткани. От порыва ветра легкая прядь волос упала ей на щеку. Эбигейл задумчиво перебросила густые каштановые волосы с плеч на спину, продолжая тревожно всматриваться в горизонт.

Ее лицо с нежной кожей цвета спелого меда выражало беспокойство.

Господи, как она жалеет о своем споре с отцом сегодняшним утром! Эбигейл была так взволнована, что Дороти наконец выгнала ее на улицу.

И все же это была не только ее вина! Интересы девушки целиком сосредоточились на ранчо Даймондбэк, и собственная личная жизнь, или, скорее, отсутствие ее, никогда не беспокоила Эбигейл. Но в последнее время отец все чаще и чаще стал поднимать этот вопрос. Не помогало и то, что Диллон также начал посмеиваться над сестрой.

— Никто не сможет терпеть тебя, сестричка, — сказал он ей на прошлой неделе. — В тебе слишком много энергии и дерзости. А ни один мужчина не любит, когда им командуют женщины.

Обычно мягкие губы Эбби сжались в упрямую линию. Одна лишь мысль о надменном тоне и высокомерной улыбке Диллона вновь привела ее в ярость.

А теперь и отец выразил недовольство ею!

Одобрение отца было единственным, чего Эбби всегда добивалась, и в большинстве случаев она в этом преуспевала. Она умела и ездить верхом, и стрелять, и заарканивать лошадей не хуже любого из работников на ранчо. Именно поэтому вчера утром Эбби и бросилась на поиски этого отбившегося от стада теленка.

Конечно, ей удалось его найти. Тому, в свою очередь, удалось позволить волку загнать себя в угол.

Эбби почувствовала, как легкое возбуждение охватило ее. За последние несколько месяцев они потеряли дюжину телят и годовалых бычков. Лукас был убежден, что в этом повинен волк. Может, это и есть тот самый волк? И разве отец не будет доволен, если она прикончит этого хищника?

Но волк убежал, по-видимому, это был хитрый и опытный зверь. Он часами водил Эбби вокруг да около, прежде чем наконец она не вышла на его след.

Вот почему девушка вернулась на ранчо далеко за полночь. Взволнованный отец непрерывно ходил взад и вперед по кабинету, чуть не протерев до дыр ковер.

Господи, как он кричал и неистовствовал! Он так орал, что было слышно (Эбби была в этом уверена), как в оконных рамах дребезжали стекла.

— Боже всемогущий! — кричал отец в гневе. — Что тебя дернуло так внезапно сорваться с места и явиться только сейчас? Ты знаешь, какие мысли приходили мне в голову? Я думал, что ты исчезла навсегда. Лежишь где-нибудь раненая, а может, мертвая! — Дункан Маккензи запустил пятерню в копну седеющих волос и свирепо посмотрел на дочь.

Эбби бросила на письменный стол перчатки.

— Я сказала Лукасу, куда я еду, — невозмутимо ответила она (тот был старшим работником отца). — Кроме того, я не первый раз отправилась искать заблудившегося теленка.

— Но впервые у тебя не хватило ума вернуться домой до наступления вечера!

Разгневанный отец сверлил глазами Эбби. Она смело встретила его взгляд. Время отсчитывало секунды их молчаливой схватки. Наконец Дункан, не выдержав, выругался себе под нос. Конечно, Эбби была плоть от плоти его, и таким же был ее брат.

— Разве для меня недостаточно, что твой брат, как последний глупец, рискует своей шкурой, выслеживая по всей округе бандитов и преступников? И все это во имя закона и порядка? — Дункан громко и презрительно засмеялся, и Эбби возблагодарила судьбу за то, что Диллона нет дома и он не слышит слова отца. — А ты гоняешься черт знает где по бездорожью за пятидолларовым теленком, хотя прекрасно знаешь, что я не настолько скуп, чтобы переживать из-за пяти долларов!

— Но это был не только теленок! — объявила Эбби, гордо встряхнув головой. — Там был волк, который сидел на задних лапах, когда я его обнаружила.

Он убежал при моем появлении, но я все же выследила его. — Глаза Эбби сверкали. — Я нашла логово волка и его самки, папа. — Эбби подумала о двух шкурах, привязанных к ее седлу, и вновь победоносно тряхнула головой. — Я позаботилась о том, чтобы из-за этих двух тварей мы больше не потеряли ни одного теленка, папа.

Но оказалось, что эта победа не произвела на отца никакого впечатления, и Эбби, более чем разочарованная, поднялась в свою комнату.

Когда на рассвете Эбби спустилась вниз, она уже приняла решение, что, очевидно, самым мудрым с ее стороны будет ничем больше не напоминать о случившемся. Сегодня на ранчо собирались начать клеймить скот на летнем выгоне. Эбби считала само собой разумеющимся, что, как всегда, будет при этом присутствовать.

Но отец грубо отказал ей в этом.

Эбби отодвинула свою тарелку и внимательно посмотрела на него сузившимися глазами.

— Я в течение многих лет не пропускала клеймения, папа!

— Ну что ж, на этот раз пропустишь, — бросил он в ответ.

Эбби взглянула на Дороти, которая стояла в углу у плиты, накладывая на тарелку оладьи. Дороти была женой Лукаса. Их небольшой дом стоял позади амбара. Дороти готовила для Дункана и Эбби, а также убиралась в доме. Эбби не знала, померещилось ли ей или действительно плечи Дороти тряслись от смеха.

Она перевела взгляд на отца.

— Ты все еще сердишься из-за вчерашнего, — тихо проговорила девушка.

— Но я ведь прав, черт побери. Я не хочу, чтобы ты уезжала далеко от дома, Эбби, ты слышишь?

Эбби ничего не ответила, и Дункан взглянул на Дороти.

— Дороти, — сказал он уже более спокойным тоном, — пожалуйста, выйди и попроси кого-нибудь оседлать для меня Бренди.

Дороти выскочила из кухни, ее губы по-прежнему дрожали от едва сдерживаемого смеха.

Взгляд Дункана вновь обратился к Эбби, которая все еще укоризненно смотрела на отца. У нее, так же как у него, был упрямый крутой подбородок, но меньше и нежнее, чем у отца.

— Почему? — спросила Эбби. — Почему ты отказываешь мне в этот раз?

— Потому что не могу доверять тебе после вчерашнего, юная леди. — Дункан с силой отодвинул стул. — Возможно, мне следует выдать тебя замуж за Бака Расселла, и дело с концом!