Лорен Моррилл - Созданы друг для друга

О господи! Нет! Они думают, что там, в туалете, мы были вместе! Клуб высокого полета и все такое. Они так думают, потому что Джейсон делает вид, что все так и было! Да как им только в голову могло прийти, что я захочу делать хоть что-нибудь вместе с Джейсоном Липпинкоттом! Да еще в самолете! Да еще в туалете! Я опять смотрю на Сару, она включила свой режим сплетницы на полную, и ее взгляд застыл на мне. Если знает она, то знают все, а значит, это только вопрос времени, как скоро слух дойдет до Марка. И я боюсь даже представить, до каких масштабов мутирует эта сплетня. Порой «Ньютон-Норд» превращается в огромный испорченный телефон.

Одно ясно точно: хороший, милый, добрый и умный Марк не захочет иметь со мной ничего общего, если узнает, что я была с Джейсоном в туалете самолета полуголая во время перелета через Атлантику. Джейсон перестал кривляться и теперь со смехом дает пять своим дружкам. Дает пять. Н-да уж. Сначала называет меня зубрилой, а потом делает вид, будто я развязно вела себя на высоте в девять тысяч метров! Все, что сейчас приходит мне на ум, – это развернуться и прошипеть: «Прекрати!»

Я плюхаюсь на свое место. Потом резко всовываю наушники в уши и ставлю максимальную громкость на айподе в надежде, что громкая музыка сможет заглушить обиду. Теперь я почти надеюсь на скорейшую авиакатастрофу.

ВСЕ ОСТАВШЕЕСЯ ВРЕМЯ я кипела от негодования. Вот бы моя лучшая подруга Фиби была сейчас со мной! Она бы точно придумала, что сказать Джейсону, как послать его куда подальше. У Фиби такая супер-способность – последнее слово всегда остается за ней.

Когда мы сели в Лондоне, я решительно направилась прямиком к Джейсону, стоявшему у багажной ленты.

– Знаешь что? Если тебе вдруг приспичило вести себя как ребенок под кофеином – это твоя прерогатива, но меня оставь в покое. Ни за что на свете я бы не стала обжиматься с тобой, и уж точно не… – В последнюю секунду я понимаю, что не смогу договорить, потому что Джейсон по-идиотски улыбается. Я делаю вдох. – Не в самолете. Вообще нигде, понял? Никогда. Так что отвали. Навсегда. О’кей?

– Прерогатива, да? – хихикает он, разворачивает виноградную жвачку и отправляет ее в рот.

– Да, не самое популярное слово, так что ты, возможно, никогда его не слышал. – Нда, похоже, Джейсон назвал меня зубрилой вполне заслуженно, но я так и не продвинулась дальше первой тирады, когда сочиняла этот диалог.

– О, я в курсе. Мой словарный запас куда богаче, чем ты думаешь, – говорит Джейсон и наклоняется ко мне. Аромат виноградной жвачки бьет мне в лицо, и я морщусь от этого запаха. – Но только пусть это будет наш секрет. Не хочу разрушать свою репутацию «ребенка под кофеином».

Я судорожно пытаюсь придумать какой-то остроумный ответ, но тут что-то тяжелое врезается мне в ноги. Я опускаю глаза и вижу мальчишку из самолета – мятая футболка с Баззом Лайтером, светлые растрепанные волосы.

– Смотри, куда идешь! – возмущаюсь я, но паренек не обращает на меня никакого внимания, он дает Джейсону пять и бросается к багажной карусели (и к своим родителям, надеюсь). – Это что еще значит?

Джейсон рвет обертку от жвачки до тех пор, пока кусочки бумаги не становятся размером с молекулу. Они дождем осыпаются ему на ногу. Вдруг я слышу злорадный смешок и хватаюсь за хвост.

– Ты! – вскрикиваю я, а Джейсон тем временем надувает идеальный пузырь, который закрывает половину его лица. Сквозь жвачку просвечивают веснушки. Мне ужасно хочется ткнуть пальцем в этот пузырь, чтобы он лопнул и жвачка прилипла к челке Джейсона. Посмотрим, понравится ли ему это. – Нельзя давать детям жвачку!

– Почему? Парню явно было скучно, – безразлично пожимает плечами Джейсон и разворачивается в сторону багажной карусели. – Боже, мам, давай снизим уровень стресса немного, хотя бы пунктов на двадцать… Мы же на каникулах!

– Это не каникулы, это образова… – начинаю протестовать я, но Джейсон затыкает меня жестом, который, кажется, я видела в передаче «Переводчик с собачьего».

– Знаешь, в чем твоя проблема, зубрила? – говорит Джейсон, перекатываясь с носков на пятки и обратно, а потом подмигивает мне. – Ты не знаешь значения слова «веселье». Может, оно недостаточно умное для тебя? – И он проскальзывает мимо меня к багажной карусели.

А я остаюсь стоять, и моя ненависть к нему пылает с жаром сверхновой звезды. Этот диалог настолько выбил меня из колеи, что я пропустила свою сумку и теперь вынуждена ждать, пока она сделает круг и опять подъедет. И пока я вытягиваю шею в поисках своей зеленой сумки, за моими плечами вырастают две одинаковые тени.

Я поднимаю голову вверх и вижу над собой двух человекоподобных аистов. На них одинаковые джинсы скинни, полосатые топы и цветные шарфы, замотанные вокруг длинных шей. Разница между девушками только в том, что у одной высокий тугой хвостик темно-рыжего цвета, а у другой высокий тугой хвостик из светлых волос и в руках у блондинки гигантский стакан латте со льдом, размером с ее голову.

– Богом клянусь, если я сейчас увижу двухъярусную кровать у нас в квартире, то надену свои Manolo и сяду на ближайший же рейс в Штаты, – говорит блондинка. – Во время прошлой Недели моды мы вчетвером делили две двухъярусные кровати, как в каком-то модном детском лагере. В этот раз я на такое не соглашусь ни за что.

– Да я готова спать как в лагере, лишь бы только не в одной комнате с Урсулой, – отвечает рыжая, поправляя сумку на костлявом плече. – Она храпит, как лесоруб.

Ой божечки! Настоящие модели во плоти. Вернее, в костях. Выглядят они так, будто давно голодают и явно перебрали кофе. Тут я замечаю, что у багажной ленты много женщин ростом выше, чем метр восемьдесят. Аэропорт просто заполонили гламазонки с острыми скулами и черными чемоданами на колесиках. И все постукивают по линолеуму десятисантиметровыми каблуками, словно только сошли со страниц итальянского Vogue, а не выдержали шестичасовой перелет над Атлантикой.

– Ты уже знаешь, в каких показах участвуешь? – спросила рыжая, высматривая свой чемодан на ленте.

– Завтра у меня несколько просмотров, – ответила блондинка, вяло встряхивая кубики льда в ведре с кофе. – Но мой агент говорит, что я точно буду у Stella McCartney. Ну и в Marc Jacobs меня обожают.

Я замечаю, как рыжая закатывает глаза, пока плавным, изящным движением снимает свой чемодан с ленты. Меня так увлек этот разговор, что я не заметила, как моя сумка снова ко мне подъехала. Ныряю за ней, хватаюсь за нейлоновые ручки и всем весом откидываюсь назад, чтобы оторвать ее от карусели. Но из-за книг, которые я взяла с собой, сумка оказалась тяжелее, чем я рассчитывала. Теряя равновесие, я валюсь назад…

…Но мой полет прерывает тело. К несчастью, это модель-блондинка, чья хрупкая фигура не готова к столкновению с моим мускулистым корпусом и с десятью тоннами багажа, которые летят на нее, как тяжелый стратегический бомбардировщик.

– Черт! – взвизгивает она и падает, не удержавшись на своих высоченных каблуках. Мы приземляемся одним клубком, из которого торчат руки и ноги. Ее холодный кофе озером разлился по полу.

– О господи, простите, мне так жаль, – лепечу я в ужасе и пытаюсь встать, но едва мне это удается, нога цепляется за ручку моей сумки, и я приземляюсь прямо в лужу кофе. Холодная липкая жидкость впитывается в мои штаны. Супер! После слухов о том, что я вступила в клуб высокого полета, подозрительное пятно на штанах – последнее, что мне нужно. Я уже говорила, что ненавижу летать?

Я кое-как выпутываю ногу, хватаю сумку и бросаюсь к ближайшим раздвижным дверям: хочу скрыться до того, как услышу истерику супермодели.

– Простите! – бросаю я через плечо.

– Ты должна мне кофе! – кричит блондинка, но я не оборачиваюсь.

Выбравшись на улицу, я принимаюсь высматривать одноклассников в толпе, чтобы не пропустить автобус. Замечаю Джейсона и шагаю в его сторону, но быстро понимаю, что никого из наших рядом нет. Он болтает с темноволосой супермоделью, которая вот-вот сядет в черный седан. Ну конечно!

Другой черный седан с визгом останавливается прямо передо мной. Я вижу свое отражение в затемненных окнах: растрепанные волосы, красные воспаленные глаза, вся одежда в пятнах кофе… Великолепно. Я прибыла в Лондон в образе сумасшедшего бездомного, страдающего недержанием.

Я растерянно поправляю сумку на плече и наконец замечаю одноклассников у синего туристического автобуса. Миссис Теннисон суетится вокруг, пересчитывая всех по головам и сверяясь со списком. К тому времени как я доползаю до них с огромной сумкой, украшенной моей монограммой, почти все уже расселись по местам. Перелеты, дети, модели и опоздания. И Джейсон Липпинкотт. Список вещей, которые я ненавижу, растет с каждой минутой.

В автобус я вхожу после Дирдре Робинсон и необъятного облака ее кудрявых пушистых волос и занимаю два свободных места впереди в надежде, что рядом никто не сядет. Да, из нашего класса в Лондон поехало два десятка человек, и ни с одним из них я не дружу. Так что следующие десять дней будут очень долгими.

Когда нашему классу объявили о возможности на весенних каникулах поехать в Лондон, я была уверена, что кто-нибудь из моих друзей из команды по плаванию точно согласится. Однако, несмотря на то что я всегда все планирую и внимательно подхожу к организации, я записалась и оплатила поездку до того, как узнала, что региональные соревнования по плаванию выпадают на те же даты. А ведь на этих соревнованиях я в прошлом году побила рекорд штата вольным стилем! И вот теперь я здесь, а все мои друзья из команды там.

Мне тревожно и одиноко без привычного окружения, из-за этого я начинаю дергать вверх-вниз большим пальцем ноги в кроссовке. Я обещала тренеру Хаасу, что буду обязательно заниматься и тут (слава богу, в нашем отеле есть бассейн). Остается надеяться, что мне не найдут замену за эти десять дней.