Не дожидаясь конца разговора, Адам бросился наверх, чтобы в тишине подумать над словами слуг. Теперь он, по крайней мере, знал, куда Алекса уехала и с кем. Его трясло при одной мысли, что в эту минуту Алекса может заниматься любовью с каким-то мужчиной по имени Дэвид. Сколько уже продолжается интрижка, угрюмо гадал он, вспоминая обо всех тех случаях, когда возвращался раньше и не заставал Алексы дома. Невыносимо было думать, что все то время, пока она трепетно занималась любовью с ним, ею владел еще один мужчина. Какой же он дурак, что снова ей поверил!

Следующим утром Адам как обычно покинул дом вместе с Маком, но, вместо того чтобы заседать на сессии, попросил отпустить его на несколько дней, сославшись на семейный кризис, требующий его немедленного вмешательства. Посовещавшись, коллеги нехотя его отпустили, и он поспешил покинуть зал, оставив Мака, ошарашенно глядящего ему вслед. Адам умышленно не предупредил друга о своих планах, поскольку знал: тот попытается не дать ему сделать то, что необходимо, чего требует его гордость. Он прекрасно отдавал себе отчет, что едет убивать мужчину, которого застанет с Алексой, а вот с наказанием для своей неверной жены еще не определился.

Оседлав одного из лучших скакунов на конюшне Эшли-Хауза, Адам отправился в поместье. Шпага удобно покоилась на узких бедрах, а для подстраховки из‑за пояса торчал мушкет. Лицо Адама было угрюмым, взгляд – ледяным; вдоль строгой линии скулы дергался мускул. Не пройдет и нескольких часов, размышлял Адам, как на земле станет одним человеком меньше: умрет либо Дэвид, либо Адам Фоксворт.


В тот день, когда за Алексой послали, она за рекордное время добралась до поместья, где ее встретил сельский доктор, уже занимавшийся ребенком.

– Ах, миледи, как я рада, что вы приехали! – взвыла Мэдди, стоило Алексе переступить порог дома. – С Дэйви сейчас врач.

– В чем дело, Мэдди? Насколько серьезно он болен?

– Последние несколько дней он плохо кушал, но мы не придавали этому особого значения, пока сегодня утром его не посыпало.

– Посыпало! Ах, боже мой, Мэдди, это оспа? – спросила Алекса, спеша предположить худшее.

– Я… я не знаю, миледи, врач еще не выходил из его комнаты и ничего нам не говорил.

Не тратя слов попусту, Алекса проскочила мимо рыдающей Мэдди в детскую, где над крохой все еще склонялся доктор. Алекса испуганно вскрикнула, увидев на крошечном тельце ярко-красные пузырьки. Врач повернулся на ее голос.

– Миледи, я не слышал, как вы вошли.

– Он умрет, доктор? – спросила Алекса, не в силах сдержать слез. – Дэйви умрет?

Врач снисходительно улыбнулся, и Алекса возмутилась, как он может смеяться перед лицом трагедии. Ей казалось, что, если она потеряет Дэйви, ее жизни тотчас придет конец.

– У вашего малыша ветрянка, миледи, – сказал доктор. – Распространенное детское заболевание.

– Не оспа? Вы уверены?

– Да, миледи, не оспа. Ветрянка тоже может протекать с осложнениями, но я уверен, что вашему сыну не грозят никакие осложнения и последствия, кроме, разве что, одного-двух шрамов. Он здоровый мальчик, хорошо питается и через несколько дней должен пойти на поправку.

Алекса чуть не рухнула на пол от облегчения, прижимая к себе малыша, который захныкал, стоило ему увидеть мать. Ни разу Алексе еще не было так страшно, даже когда ей грозила виселица. Тревожный звоночек от Дэйви заставил ее задуматься, как драгоценна и коротка жизнь. А кроме того, понять, как нехорошо с ее стороны скрывать Дэйви от Адама. Ее малышу нужен отец. Адам имеет право знать и любить своего сына. Сразу после выздоровления Дэйви, решила Алекса, она отвезет его в Лондон, чтобы тот наконец увидел отца.

Как и обещал доктор, болезнь Дэйви пошла на убыль. Осталось только два крошечных шрама: над правой бровью и под левым ухом. В эти долгие дни, когда Алекса самоотверженно выхаживала малыша, у нее отлегло от сердца – вероятно, думала она, из‑за решения соединить отца с сыном. Она не знала, чего ей это будет стоить, ведь за время ее отсутствия Фэнни могла прочно занять место в сердце Адама. Он, безусловно, пришел в ярость, когда она столь таинственно исчезла, никому ничего не сказав.

Но теперь решение было принято, и Алекса надеялась: Адам поймет, почему она уехала с Чарльзом. По крайней мере прояснятся мотивы ее действий, Адам же, дай бог, поверит и простит.

Когда врач объявил, что Дэйви достаточно здоров для переезда, Алекса сообщила Мэдди о своих планах.

– Хвала Господу! – вздохнула Мэдди, благодарно воздевая глаза к небу. – Дэйви пора познакомиться с отцом. Если бы не ваше упрямство, лорд Пенуэлл мог бы уже сейчас радоваться сыну.

– У меня были свои причины, – хмуро ответила Алекса. – Но сейчас они почему-то перестали казаться важными. Будь добра, собери вещи Дэйви. Мы завтра уезжаем.

К полудню того же дня приехал Адам и поставил весь дом на уши.


Каждая миля, которую проезжал Адам, растягивалась для него на десять, каждая минута казалась часом. Любовник Алексы представлялся ему в стольких обличиях, что делалось противно. Адам знал: Алекса – чувственная, отзывчивая женщина, но ему нравилось думать, что она такая только с ним. Не успел он простить ее за Чарльза, как появился этот Дэвид, и они снова оказались у разбитого корыта. Может, он чем-то не подходит Алексе, раз она ищет другого мужчину? Гнев Адама нарастал, руки чесались приставить лезвие к горлу безлицего человека по имени Дэвид.

Назвав остолбеневшему помощнику конюха собственное имя, Адам оставил лошадь в стойле. Потом спокойно подошел к огромной парадной двери и дал знать о своем приезде. Несколько минут спустя пожилая женщина смерила его вопросительным взглядом, и ее глаза засияли при виде хорошо сложенного мужчины, излучавшего силу и уверенность в себе.

– Чем я могу вам помочь? – спросила Мэдди, сразу догадавшись, кто перед ней, хотя никогда раньше не видела мужа Алексы.

– Кто вы? – отрывисто спросил Адам.

– Экономка леди Алексы, – с гордостью ответила Мэдди. – Зовут меня Мэдди.

Не дожидаясь приглашения, Адам вошел в дом, подвинув с порога удивленную Мэдди, не привыкшую к подобной грубости.

– Я лорд Пенуэлл, муж леди Алексы, – объявил Адам, исподволь оглядываясь по сторонам, но не замечая ничего подозрительного.

– Я так и подумала, – тепло улыбнулась Мэдди. – Миледи часто о вас говорит. Не ожидала, что вы окажетесь таким… суровым.

Черты Адама сразу смягчились. Ни к чему пугать слуг, решил он. Кроме того, он понял: Мэдди – это женщина, фактически заменившая Алексе мать. В прошлом Алекса нередко говорила о своем теплом отношении к доброй экономке.

– Где моя жена? – спросил Адам, не сумев скрыть резких нот в голосе, несмотря на решение вести себя с Мэдди учтиво.

– Она в спальне с Дэвидом, – просияла Мэдди.

При этих словах Адам почернел как туча, озадачив экономку, которая не могла понять, что она такого сказала, пока лорд Пенуэлл не взревел:

– Бог мой! Есть у этой женщины хоть капля стыда? Она уже развлекается на виду у прислуги!

Не дожидаясь объяснений Мэдди, Адам взлетел по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки за раз, готовясь выбивать все двери, пока не доберется до Алексы и ее любовника.

– Третья дверь слева, – крикнула Мэдди, угадав его намерение. – Только вы все неправильно поняли, Дэвид не…

Бедная Мэдди не договорила, потому что наверху послышался грохот и испуганный крик Алексы.

Экономка благоразумно решила удалиться, оставив Алексу с Адамом наедине, чтобы те смогли разобраться со своими чувствами. Кроме того, Алексе предстояло многое объяснить. Мэдди считала, притом совершенно правильно: новость о существовании Дэйви окажется шоком для Адама, и не хотела принимать участия в том, что повлечет за собой этот шок. Она отдала соответствующие распоряжения остальным слугам, и те быстро освободили переднюю часть дома, оставив Алексу и Адама одних.

Алекса сидела на кровати, любовно воркуя над сыном. Ей нравилось наблюдать, как он улыбается и лопочет в ответ.

– Мой милый Дэвид, – мурлыкала она, поглаживая его по круглому животику. – Я люблю тебя больше жизни. Я сделаю все, чтобы ты был здоров и счастлив.

Адам, ненадолго задержавшись у двери, услышал невероятные слова Алексы, и в следующий миг ярость превратила его в ангела возмездия. Обнажив шпагу, он размахнулся ногой, обутой в сапог, и вышиб дверь, с досадой обнаружив, что она даже не была заперта и ее можно было открыть с гораздо меньшим пафосом. Его ледяной взгляд остановился на Алексе, которая боком полусидела на кровати, роскошным телом прикрывая своего любовника.

Когда дверь с треском распахнулась, Алекса в первую очередь подумала о Дэйви и накрыла его собой, повернув голову к порогу, чтобы определить источник опасности. То, что она увидела, заставило ее вскрикнуть от шока.

Со шпагой наголо, растрепанной гривой рыжевато-каштановых волос, громом и молниями в серых глазах на пороге стоял Адам.

– Я поймал тебя на горячем, Алекса! Отпусти любовника, чтобы он смог себя защитить. Или он трус, предпочитающий прятаться за женскими юбками?

– Адам! – ахнула потрясенная Алекса. – Мы уже завтра собирались возвращаться в Лондон.

– Мы! Хотела заявиться домой вместе с любовником? Отойди, Алекса, и дай ему встать. Я хочу посмотреть ему в глаза, прежде чем убью его. Никто не заберет у меня моей жены!

Алекса прыснула от смеха, не в силах больше сдерживать веселья.

– Адам… я… я…

– Что смешного, Алекса? – взорвался Адам. – Кто этот мерзавец? Ты принадлежишь мне, Алекса. Я люблю тебя!

– Что? Что ты сказал?

– Я сказал, что хочу убить мерзавца, возомнившего, будто может украсть у меня женщину, которую я люблю!

– В самом деле? Ты действительно меня любишь?

Все еще держа перед собой шпагу, Адам в нелепой позе замер и задумался.

– И что с того? – уклончиво спросил он. – Не думай, будто моя любовь к тебе спасет твоего любовника.