– Виктор! – расхохоталась, чувствуя, что я поднимаю её на руки. – Что ты делаешь?
– Думаю, что лошади уже успели отдохнуть, и мы можем возвращаться домой. А там мне придется, как следует тебя наказать.
– За что? – взволнованно взглянула на меня, размахивая замурованными в юбку ногами.
– За то, что ты мне не веришь.
Помогая взобраться в седло, пуская Наяде рысью, я быстро взобрался на Эвра, начиная очередную скачку.
– Держись крепче! – указал, куда нужно скакать.
– Хорошо! – потянула за поводья, снова стараясь обогнать меня.
На этот раз лошади мчали куда быстрее прежнего. И хорошо, что у нас на пути не было преград, иначе Мадлен точно бы перелетела через голову своей лошади.
– Пр-р-р… – как вовремя Бреско остановил Наяде, позволяя соскочить её наезднице.
– Ты опять меня не послушала! Мадлен, ну что за баловство! А если бы она тебя скинула?
– Ты слишком сильно меня опекаешь, – усмехнулась, подходя ближе.
– Наверное, потому, что ты слишком беспечна! Это лошади Мад! И ты даже не представляешь, как легко они могут покалечить! Что ж, шутки шутками, а кажется, что мне и впрямь придётся тебя наказать!
– Нет! – взвизгнула, когда я снова взял её на руки, направляясь в особняк. – Что о нас подумают?
– Что я сейчас же хочу отнести тебя в спальню и заняться любовью.
– Не нужно Виктор, мне стыдно!
– Прости, но я не вижу в этом абсолютно ничего, за что бы тебе действительно могло быть стыдно.
– Я!..
– Кристин, вода готова? – взглянул на горничную, продолжая держать Мад, что то и дело прятала своё смущённое лицо.
– Практически, мистер Олдридж.
– Хорошо, надеюсь, за полчаса ванная уже будет готова.
– Очень постараюсь.
– Полчаса? – нерешительно прощебетала Мад, пока я поднимался по ступенькам.
– Ты хочешь дольше?
– Я хочу, чтобы наша личная жизнь оставалась личной.
– Ну что за глупости? – рассмеялся, практически занося её в спальню – Наша личная жизнь всегда будет личной. Так что не стоит смущаться, словно мы единственные кто позволяет себе подобное удовольствие, – опустил её, тут же сбрасывая с себя пиджак. – Почему ты не раздеваешься? Если не хочешь, то я не стану настаивать.
– Не в этом дело, – отвернулась, поправляя платье.
– А в чём?
– А ты бы мог…? Нет, ничего… – отрицательно покачала головой, снимая шляпку.
– Мад, если у тебя есть какие-то определённые предпочтения, то не стоит молчать. Скажи, чего ты хочешь, и я постараюсь их выполнить.
– Правда?
– Правда.
– Тогда раздень меня. Ты так давно этого не делал, что я уже практически и забыло о том, как это было.
– Я, конечно, не очень хорошо разбираюсь во всех ваших шнуровках, но если ты будешь подсказывать, то я непротив, – сняв сапоги, я приблизился к своей нерешительной даме, накрывая поцелуем её побагровевшие губы. – Это всё?
– Не совсем…
– Что ещё? Думаю, нам будет гораздо легче, если ты озвучишь всё до того, как я потеряю голову.
Не знаю, что именно это было, то ли кризис среднего возраста. То ли самая настоящая любовь, но одно я знал точно. Каждый раз рядом с ней, всё вокруг прекращало иметь хоть какое-либо значение. Казалось, что в это момент мы оставались совершенно одни во всём мире.
– Я хочу, чтобы ты был нежен настолько, насколько это только возможно.
– Хорошо.
Потянув за шнурок, освобождая Мадлен от крепко-стянутого платья, я скинул мешающую ткань с её белоснежного плеча. Тёплая, бархатная кожа, мгновенно обожгла мне губы, заставляя мучительно простонать от накатившего дурмана. Ну почему эта женщина такая удивительно-пьянящая? Почему рядом с ней всё иначе? По-животному неукротимо.… По непривычному чувственно…
Укладывая её в кровать, я старался запомнить каково это – быть с той, рядом с которой ты сходишь с ума. Каково это, растворяться в аромате её тела. Горячего. Нежного. Трепещущего тела. Блуждая по нему, ненасытными губами, я старался запомнить каждую его ямочку.… Каждый изгиб… И каждый потаённый уголок… Я хотел целовать Мадлен везде, где только можно. Хотел, чтобы её божественный аромат навсегда запечатлился в моей памяти. Даже и ни пытаясь ничего для этого делать, она всегда пахла пионами, и я был готов на всё, чтобы так было всегда.
Хотел, чтобы для меня уже не существовало ничего кроме её тонких рук и, обвивающих поясницу, ног. Сжимая хрупкие запястья, всё больше и больше вдавливая их в простыни, я старался выполнить её просьбу.… Старался подавить желание, что так жестоко терзало мою вскипевшую плоть.
Обнаженная.… Обезоруженная.… Взятая в плен… И распятая на этой бесконечной постели… Моя Мадлен была оторвана от всего сущего и всего земного… Она хотела любви. Хотела знать, как сильно её желают. Как сильно по ней сходят с ума. И именно так всё и было.… Рядом с ней, я на самом деле, терял контроль.… Рядом с ней всё было иначе.… Ещё никогда прежде я не пытался наслаждаться женщиной так, как наслаждался ею… Её руками,… ногами,… губами,… стонами,… поцелуями…
Зарываясь пальцами в мягкие волосы, стараясь погасить в себе разгорающееся пламя, я снова и снова впивался у неё сдержанными поцелуями. Не хотелось думать о том какая она желанная. Какая податливая и трепетная. И, тем более, как сильно я её сейчас хочу. Неукротимое пламя поджигало мне кожу. Блуждало от бедра к груди. Скользило на кончиках пальцев. Клубилось в паху. Превращало меня в пылающий факел и тут же гасло, прячась в самых потаённых уголках напряженного тела.
– Мад… – простонал, понимая, что уже не в силах сдерживаться.
И она тут же всё поняла. Чувствуя у себя на члене её вспотевшие пальчики, я обессиленно впился зубами в нежную шею. Мадлен прохрапела, утоляя боль, и тут же направила меня вглубь своего пылающего тела. Я старался двигаться медленно. Сдержанно и неторопливо. Но она была слишком сладостной, чтобы продолжать эту беспощадную пытку.
– Я люблю тебя, – простонала, и я уже был не в силах остановиться. – А! – вскрикнула, срываясь на слёзы. – А…
Чувствуя, как об мою грудь трутся её напрягшиеся соски. Как, доведённое до экстаза, тело воспламеняется от каждого следующего движения. А её неугомонные бёдра выбивают нужный ритм, я погрузился в бездну, из которой уже не было спасения…
– Это было невероятно… – улыбнулась, целуя косточку у меня на плече.
– Действительно, ты как всегда великолепна.
– Я? – весело рассмеялась, уткнувшись в меня носом. – Я всего лишь покорно лежала на спине.
– Глупенькая, ты делала гораздо больше.
– Правда? Кажется, я это пропустил.
– Не пропустила, – поцеловал её в горячий лоб, – просто ещё не понимаешь, какое именно воздействие женщины могут оказывать на мужчин, просто лежа на спине.
– И какое же?
– Моя хитренькая, маленькая лиса. Неужели думаешь, что я так легко открою тебе все тайны? Пора в ванную, – приподнялся, подтягивая Мадлен к краю кровати, – а то вода остынет.
– Действительно, – печально вздохнула, прижимаясь ещё крепче.
– Что-то не так?
– Ничего.
– Не нужно меня обманывать. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не понимать вот таких вот вздохов.
– Не хочу, чтобы нас кто-нибудь видел, – стыдливо поправила растрёпанные волосы, кутаясь в халат. – Не знаю почему, но в такие моменты я чувствую осуждение. Словно все вокруг меня презирают за то, что я делаю.
– За то, что занимаешься любовью? – кинул на неё косой взгляд. – Или за то, что ты занимаешься ею со мной?
– Сложно сказать, наверное, это именно то, чего я и сама до конца не понимаю. Ведь если не брать во внимание твоё увлечение, то ты бы стал идеальным мужчиной.
– Идеальных – нет. Разве только на страницах твоих романов. В каждом человеке живёт порок. Одни лгут. Другие воруют, Третьи избивают своих жен. Четвёртые бросают детей. Пятые завидуют. И так можно продолжать до бесконечности. А я люблю убивать.
– Да, но…
– Ясно, – открыв двери, я уверенно шагнул к лестнице.
– Виктор…! – испуганно кинулась за мной Мад, решив, что могла обидеть.
– Адлэй!
– Да мистер Олдридж. – показался старик.
– Будьте добры, побыть с Кристин в кухне до тех пор, пока мы снова не вернёмся в спальню.
– Как прикажете.
– Так лучше? – повернулся к стоящей в дверях Мад.
– Я не хотела тебя обидеть.
– Так ты и не обидела, – протянул ей руку, направляясь вниз. – Я не из тех людей, которые обижаются на правду. И прекрасно понимаю, кем являюсь для всех остальных людей. То, что ты, испытываясь вину – вполне естественно Мад. Ведь любая женщина с моральными устоями, чувствовала себя точно так же на этом месте.
– Хотелось бы и мне лишиться тех моральных устоев, что не позволяют в полной мере быть рядом с тобой без вины и смущения.
– На самом деле, – улыбнулся, развязывая пояс её мягкого халата, снова и снова наслаждаясь видом такого красивого женского тела, – это не так уж и сложно, как может показаться на первый взгляд. По сути, когда дело доходят до выживания, то все люди лишаются своих моральных устоев.
– Но ведь это плохо.
– Значит, убивать плохо? – скинул с себя халат, усаживаясь в горячую ванну.
– Да.
– А если война?
– Ну,… Я не… – опустилась в воду, прижимаясь спиной к моей груди. – Тогда у людей уже нет другого выхода. Наверное.
– То есть. Если человек убивает от безысходности, то это его оправдывает?
– Я не знаю.
– Думаю, что знаешь. Просто увиливаешь, чтобы в очередной раз не признать мою правоту. Мы привыкли оправдывать тех, кого нам приказывает оправдывать само Общество. Если убивают на войне, то человека не станут ни осуждать, ни преследовать, ни казнить. Но почему? Ведь во время войны убивают не только других мужчин, но ещё и женщин, и стариков, и детей. А если убивают комиссары, то это вообще называется оправданной мерой. Но почему? Потому что мы привыкли считать, что эти люди не могу совершить ничего плохого. Вот и получается, что нет конкретного запрета на то, что убивать априори нельзя. Можно, но только тем и только тогда, когда это позволит наше Общество.
"Соната для грешника" отзывы
Отзывы читателей о книге "Соната для грешника". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Соната для грешника" друзьям в соцсетях.