Джулия Тард - Соната для грешника

Пианист слегка помедлил, и на этот раз начался уже, куда более, заводной ритм, а следом заголосили барабаны, полностью лишая нас возможности продолжать свой танец.

–Ну что, – взял за руку, направляя обратно к столам, – готова продолжить новые знакомства?

– Вполне.

Спустя дюжину новых лиц, я снова встретила миссис Аддерли. Кажется, женщина вошла в азарт, наслаждаясь данным мероприятием.

– Памела, будьте добры присмотреть за моей дамой, пока я вынужден ненадолго её оставить.

– Ну конечно, милый, – похлопав Дэвида по спине, отправляя в зал,  она полностью прибрала меня к своим рукам. – Чем ты занимаешься, Клер?

– Секретарём в компании по продаже мужской одежды.

– Не стоит стесняться! – улыбнулась миссис Аддерли, слыша в моём голосе лёгкие нотки неуверенности. – Я вообще была официанткой, когда познакомилась со своим будущим мужем, и до сих пор не вижу в этом ничего зазорного.

Отводя от неё глаза, я случайно встретилась взглядом с очень красивой брюнеткой. Стоя у соседней стены, она довольно откровенно рассматривала меня, даже и не пытаясь ни скрыть, ни отвести своего оценивающего взгляда. Стараясь её не замечать, я уже через десяток минут поняла, что это абсолютно безрезультатно. Не нужно было быть ясновидящей, чтобы сразу понять, кто она и почему так нагло меня изучает.

– Надеюсь, вы не будете против, если я ненадолго отлучусь? – улыбнулась своей собеседнице, в попытке избавиться от этой любопытной брюнетки.

– Конечно, дорогая. Если что, то я буду вон за тем столиком.

– Хорошо.

Поспешно пробираясь через толпу гостей, мне удалось прошмыгнуть в уборную, наслаждаясь возможностью хоть ненадолго перевести дух. Сначала Питер, а теперь, по всей видимости, бывшая девушка Дэвида. И всё в один-единственный вечер. Чудесный выход в свет, ничего не скажешь. Дверь дамской комнаты открылась, и я поняла, что так просто предназначенные мне «сюрпризы» не закончатся.

– Привет, меня зовут Скарлетт Дане, – улыбнулась мне заметно захмелевшая девушка в красивом чёрном платье.

– Очень приятно, а меня Клер Эванс.

– Так значит, ты его новая подруга?

– Чья подруга? – постаралась выпутаться из сложившейся ситуации, всё ещё надеясь, что она просто-напросто меня с кем-то спутала.

– Дэвида, конечно, – снова улыбнулась по-настоящему милой улыбкой. – Я видела, как вы танцевали, – подошла к зеркалу, кидая на столик свою небольшую сумочку. – Тебе понравилось? Со мной он никогда не танцевал.

– Вам стоит слегка освежиться, – предложила, уходя от этого разговора, понимая, как сильно та пьяна.

– Думаешь, ты знаешь его? – вцепилась мне в руку, награждая высокомерным карим взглядом. – Наивная девочка, ты ещё ни разу не видела его истинного лица. А когда увидишь, уже ни за что на свете не захочешь с ним оставаться. Только я знаю настоящего Дэвида. Только я. И он скоро снова ко мне придёт.

Отстранившись, она раздражённо схватила со столика свою блестящую сумочку, выходя вон. Сказать, что разговор получился неприятным – было слишком слабо. Горький осадок недосказанности никак не хотел оставлять меня в покое. Кто, черт побери, эта  барышня, и почему она говорила мне такие вещи? Понятно, что ревность, понятно, что задетое самолюбие. Но почему, что я не знаю настоящего Дэвида, а когда узнаю, то уже ни за что не захочу с ним оставаться? Хотя.… Стоит ли вообще придавать хоть какое-то знание пьяному бреду бывшей? Думаю, что нет…

Лондон, 1820 год.

– Прогуляйся со мной, – как всегда после ужина, предложил Виктор.

Последний день моей свободы подходил к концу, и я уже не отказала бы ему, даже если бы и захотела. Конюх найден, воскресенье на исходе, а это значит, что завтра сюда вернётся Адлэй, в то время как Виктор, наоборот, оставит нас до следующих выходных.

Послушно следуя за ним, всё, что я могла – лишь видеть его затылок. Мы не разговаривали. Просто неспешно прохаживались вокруг пруда, особняка и левады. Я не знала, что именно произошло, но, казалось, что между нами впервые за всё это время по-настоящему возникла стена, не позволяющая общаться так, как это было прежде.

– Что я сделала не так?

– В смысле?

– Почему вы больше со мной не разговариваете? – не удержалась от вопроса, наблюдая за тем, как Виктор гладит подошедшего к нему жеребца. – Это из-за того, что я попросила у вас денег для семьи? Это вас разозлило?

– Нет.

– Из-за Филиппа? Я не впускала его к себе и сама не собиралась бежать.

– Почему тебя так сильно беспокоит то, что я с тобой не разговариваю?

От его взгляда всё внутри сжалось. Как же тяжело было его любить.… И невозможно разлюбить, и невозможно стать счастливой.

– Мне скучно.

– Правда? Кристин тебе мало?

– Я не хочу говорить с ней, – беспокойно откачиваясь от изгороди, словно кто-то невидимый пытался завязать меня в узел, я старалась смотреть только на коня. Вид Виктора снова и снова заставлял меня обессиленно съёживаться, пробуждая странное ощущение тревоги и волнения. – Я хочу говорить с вами.

– Хорошо. И о чём же ты хочешь поговорить?

– Какой он породы? – кивнула в сторону скакуна.

– Английская скаковая.

– И что это значит?

– Что он исключительный, ценный и дорогой, – снисходительно улыбнулся, прекрасно понимая, что разговаривать со мной на подобную тему – самая большая глупость.

– Насколько дорогой?

 «Черт!» – ну вот опять я зацепилась за деньги…

– Двадцать три тысячи фунтов.

Кажется, у меня отвисла челюсть.… Снова взглянув на коня, я напрочь отказывалась поверить в то, что он может стоить, как весь достаток моей семьи за целых двадцать лет.… Да, выглядел он потрясающе, но… Не на двадцать же три тысячи фунтов, и тут… И тут у меня появился ещё один, вполне закономерный вопрос:

– А сколько стоила я?

– Не так дорого, – спокойно взглянул на меня, лишенный каких-либо эмоций.

– Но зачем меня вообще нужно было покупать? Зачем вам вообще кого-либо покупать? Вы ведь вполне могли найти женщину и делать всё это по обоюдному согласию.

– Мадлен. Ты была первой, от кого я услышал подобное предложение. Ни один другой, нормальный человек, не пошёл бы на такое даже ради денег. А если бы и пошел, то только для того, чтобы потом начать шантажировать, а в этом случае мне бы всё также пришлось его убить. Правда, куда с более неприятными для меня последствиями. Вот и всё.

– Я рада, что вы всё ещё меня не убили, – честно призналась. – Может, вы и делаете мне больно, но умирать куда страшнее.

– Думаешь?

– Мне – да. А вам разве нет?

– Это жизнь, Мадлен. И она рано или поздно подойдёт к своему завершению. Если ты боишься умирать – значит, и жить тоже.

– Простите, но для меня это слишком сложно.

– Ничего страшного, – похлопав гнедого жеребца по огромной шее, он передал того новому конюху. На этот раз, куда более внушающему доверие мужчине. – На самом деле я не просто так попросил тебя пройтись со мной.

От этих слов сердце забилось куда чаще прежнего. Виктор приблизился, и я вполне отчётливо ощутила, как меня бросило в жар.

– На это раз я должен буду оставить тебя, куда на дольше прежнего.

– Насколько «На дольше»? – подняла на него испуганный взгляд. Не знаю, почему, но от этих слов и выражения его лица мне стало не по себе.

– Две недели.

– Так долго! Но почему?

– Мне нужно отлучиться во Францию по делам. И потому, я бы хотел получить от тебя сегодня желаемое в полной степени.

– Вы хотите меня резать? – но я уже и так прекрасно знала ответ.

– Именно.

– Я поняла вас. И когда собираетесь приступить?

– Немедленно, – отпрянул от изгороди, выходя из левады.

Его горячая рука безжалостно обжигала мне ладонь, пока он вёл меня обратно в особняк… обратно в подвал… обратно в мою тюрьму…

– Думаю, ты и сама понимаешь, что иначе просто нельзя, – сразу отметил, стоило мне взглянуть на, нагло красующуюся на моей кровати нож и верёвку. – Будь добра снять платье.

Достав из шкафа сорочку, я прошла в ванную комнату. Расстёгивая трясущимися руками свой наряд, мне до безумия хотелось сделать глоточек терпкого вина, только бы успокоить нервы.… Но об алкоголе я теперь могла разве что мечтать. Если бы я знала, что именно меня ждёт сегодня вечером, то ни за что бы, ни отказалась от него.… Наконец-то переодевшись, я неспешно вышла к Виктору, стараясь не показывать, как же мне сейчас страшно.

– Ты боишься меня?

– Нет. Я боюсь боли…

– Но ведь именно я её тебе причиняю.

– Знаю, но вас, я всё равно не боюсь.

Ничего не ответив, он усмехнулся, поднимаясь со своего законного места:

– На кровать, Мадлен. И убери руки за голову.

Взобравшись в кровать, я тут же приспустила сорочку, выполняя его приказ. Крепкая верёвка уже с привычной болью впивается в запястья, я и почувствовала, как крепкие узлы вмиг меня обездвижили под тяжестью его тела.

– Ты готова?

– Да.

– Хорошо. Сейчас я сниму бинты, и мы начнём.

«Глубокий вдох… Нужно как следует успокоиться и расслабиться.… Всё хорошо, тело становится мягким и податливым… Выдох…

Вечер. Я в доме моих родителей, лежу рядом с Грегори, рассказывая ему волшебную сказку про маленькую звёздочку. Он такой маленький и тёплый. А я так сильно по нему соскучилась.… Коснувшись губами его головы, я оставила лёгкий целуй в мягких волосах…»

Прикусила зубами подушку, нервно задрожала под скользящим по моей плоти лезвием…

– Терпи, Мадлен.

В пожирающей всё вокруг боли эти слова стали единственными, что я смогла разобрать. Возможно, я и не кричала вслух, но моя голова разрывалась от оглушающего вопля.… Перед глазами всё медленно поплыло и потемнело.… Показалось, что боль стала целым миром, стала самой жизнью, поглотившей всю меня целиком…

– Добрый день, девочка, – улыбнулся Адлэй, спускаясь к моей клетке, – как ты тут без меня поживала?