Мария почувствовала себя глупо.

— Я не знала, что он это делает.

Мастерсон нахмурился:

— Возможно, он забыл. Раньше он в молчании медитировал в своей комнате после утреннего умывания. Если он и сейчас продолжает медитировать, вы можете об этом и не знать. Он скрытный человек. Живя в Англии, он не раз становился объектом оскорблений и насмешек — все из-за его смешанной крови. Своим обидчикам он отвечал тем, что всегда вел себя безукоризненно, как должен вести себя идеальный английский джентльмен, а то, что в нем от матери, умело скрывал от посторонних глаз.

— Наутро после того, как я вытащила его полумертвого из воды, он поднялся с постели и швырнул Берка так, что тот перелетел через гостиную, когда Берк повел себя грубо по отношению ко мне, — задумчиво сказала Мария. — Я не понимала, как Адаму это удалось. Движения у него были совсем не такие, как у боксера. Это тоже результат индусской практики?

Мастерсон кивнул:

— Эта практика называется Каларипаятту. Еще точнее, это боевое искусство Кералы, штата в южной Индии. Адам родом с севера страны, и он обучался Каларипаятту вместе с сыновьями королевских придворных, которые должны знать все виды боевых единоборств, известные в стране. А потом он учил нас. Ночью, когда никто не мог нас видеть. — Мастерсон улыбнулся воспоминаниям. — Маленькие мальчики могут быть настоящими монстрами. Эш завоевал большое уважение за то, что так искусно дрался.

— Почему вы мне все это рассказываете? — как бы невзначай спросила она. — Наш разговор не похож на обычную светскую беседу.

Мастерсон усмехнулся:

— Я так и думал, что вы заметите это. Я рассказываю вам об Эштоне потому, что вы для него важны. Сейчас вы для него самый близкий человек. Чем лучше вы будете его понимать, тем лучше для вас обоих.

Она приподняла брови.

— Выходит, вы не видите ничего предосудительного в том, чтобы невестой Адама стала дочь карточного игрока?

— Вы сами играете в карты? — спросил он.

— Конечно, нет. Мне не нравится это занятие уже в силу его непредсказуемости. — Мария едва заметно улыбнулась. — Для меня деньги — это та материя, с которой нужно обращаться бережно, а не швырять их на ветер.

— Мудрый подход. У вас есть другие пороки?

Мария засмеялась.

— Вы проводите со мной собеседование на предмет того, гожусь ли я на должность жены Адама?

Мастерсон тоже засмеялся.

— Возможно. Когда люди встречаются в обществе, они обычно уже знают друг о друге главное, а если не знают, то могут без труда узнать. В данном случае это не так. Но вы кажетесь мне доброй и уравновешенной, и Эштон вам небезразличен. Я думаю, вы хорошо ему подходите.

— Честно говоря, мне кажется, что когда Адам вернется к своей прежней жизни и память его восстановится, наша помолвка будет расторгнута. Он вспомнит друзей и перестанет нуждаться во мне так, как сейчас.

— Я очень надеюсь на то, что он действительно вспомнит своих друзей. — Мастерсон насупился на мгновение и, искоса взглянув на нее, сказал: — Вы на удивление спокойно говорите о возможности потерять его. Я думал, вы… крепче привязаны к нему.

Мария вздохнула. Тактичный Мастерсон не стал спрашивать у нее, любит ли она Адама. Эту тему ей не хотелось обсуждать.

— Мне всегда приходилось быть практичной. Романтические заблуждения слишком часто приводят к несчастью. — Она плотнее укуталась в шаль. — Пусть Адам и не женат, но я спрашиваю себя, нет ли у него невесты, за которой он тайно ото всех ухаживал. Если такая женщина есть, она, конечно же, заявит о себе, когда узнает, что Адам жив.

— Я не знаю такой женщины, — сказал Мастерсон, удивленный и одновременно встревоженный ее предположением.

Бхану прыгала рядом, пачкая грязными лапами платье Марии. Она наклонилась, чтобы потрепать собаку за длинные уши.

— Вы можете с уверенностью сказать, что такой женщины нет?

— Нет, — признал Мастерсон. — Как я уже говорил, Эш — человек закрытый, а я в Лондоне бывал не часто в последние годы. Но если такой женщины нет и он все же захочет на вас жениться, вы выйдете за него? Или вы только играете роль его невесты, потому что он так одинок?

Мастерсон был удивительно проницательным для мужчины.

— Я с радостью вышла бы за него, если это именно то, чего он хочет. Но я сомневаюсь, что он будет знать, чего хочет, еще какое-то время. Если в конечном итоге он не захочет меня, я не стану удерживать его против воли, и я не стану расстраиваться из-за того, что не стала герцогиней. Такой ранг подразумевает постоянное внимание к тебе. За тобой наблюдают, тебя оценивают, о тебе выносят суждения. Мне так кажется.

— Особенно если герцогиня молода и красива, — согласился Мастерсон. — Но вы можете выбирать, насколько публичной будет ваша жизнь. Эштон регулярно бывает в обществе, но человеком светским, для которого вся жизнь состоит из бесконечной череды развлечений, его назвать никак нельзя. Вероятно, он будет только рад, если вы дадите ему повод оставаться с вами дома.

Если верить Мастерсону, у них все может быть не так уж плохо.

— Вы спросили о моих пороках, Уилл. Так вот: у меня слишком живое воображение, и иногда оно создает мне неприятности. Но я стараюсь держать его под контролем.

— Бывают вещи и похуже, чем богатое воображение. Становится прохладно. Время возвращаться в дом.

Мария потуже запахнула шаль и следом за Мастерсоном повернула к дому. Ей нравился этот друг Адама. Хорошо иметь союзника.

Когда Мария и Мастерсон вернулись в дом, в гостиной подали чай. Вскоре после чаепития гости собрались уходить. Адам с готовностью соглашался с предложениями друзей относительно планируемого путешествия в Лондон, так как ничего не мог предложить сам.

Они с Марией проводили гостей до двери, и, когда гости ушли, оба вздохнули с облегчением. Адаму очень хотелось обнять ее, привлечь к себе, но он сдержал порыв. Слишком просто было бы соскользнуть в близость, что было бы несправедливо по отношению к ним обоим, поскольку он не был уверен в своих чувствах.

— Все прошло гладко. Я даже не надеялась на это. Их рассказы побудили тебя вспомнить что-то еще?

Адам потер голову.

— Нет, хотя мне нетрудно понять, почему мы стали друзьями. Я уютно чувствую себя с каждым из них.

Мария нахмурилась, глядя, как он трет висок.

— Голова болит?

Адам опустил руку.

— Немного. Они все время смотрели на меня и ждали, что я сейчас выкрикну: «Ура! Теперь я все вспомнил!» — Адам вздохнул, — Хотел бы я им угодить. То, как у меня болит голова… Мне кажется, словно информация так и рвется наружу. Но прорыва еще не произошло.

— Всему свое время, — успокоила она его. — Когда ты будешь дома, ты вдруг проснешься утром, и все вернется.

— Возможно. — Он предпочел бы проснуться на следующее утро и обнаружить рядом с собой Марию. Он сжал руки, чтобы не позволить себе к ней прикоснуться.

— Спокойной ночи. Спасибо за хороший прием моих друзей.

Мария не торопилась уходить, словно ждала поцелуя на ночь или хотя бы ласкового прикосновения. Лицо ее разгладилось, когда она поняла, что ни того ни другого ей не дождаться.

— Добрых снов, Адам.

Он смотрел, как она уходит, красиво ступая и соблазнительно покачивая бедрами. Желание — да. Кровь его была в огне. Но он был меньше уверен в том, какое чувство таится за желанием.

Адам спал плохо. Сны его наполняли рассерженные боги и незнакомцы, желавшие его смерти. Если это были воспоминания, то такая память ему не нужна.


Глава 22


На следующее утро Мария отправилась в деревню, чтобы навестить Джулию Бэнкрофт. Подруга с улыбкой распахнула перед ней дверь.

— Как я рада видеть тебя! Мы ни разу даже не поболтали по-настоящему с тех пор, как Адам поправился настолько, чтобы не нуждаться в моих услугах. Не выпьешь ли со мной чаю?

— Неужели прошло столько времени? Да, пожалуй, что так. — Мария сняла шляпку и следом за подругой прошла на кухню. — Прости, все некогда было заскочить.

Джулия налила Марии чай и пододвинула имбирный пирог.

— Удивительные слухи бродят по округе, будто три весьма внушительных джентльмена остановились в «Быке и якоре». Говорят, вчера вечером они ужинали в Хартли-Мэноре.

Мария вздохнула:

— Так и есть.

— Я надеялась услышать от тебя правдивый отчет, — со смешком сказала Джулия. — И на случай, если ты так и не поняла намек, мне придется научиться жить дальше с неудовлетворенным любопытством.

Мария жевала пирог, раздумывая, с чего бы начать.

— Эти джентльмены — друзья Адама. Кстати, как ни удивительно, его действительно зовут Адам. Они искали его, вернее, даже не его, а его тело, поскольку пароход, на котором он плыл, затонул неподалеку от острова Арран. Они его нашли, но память к Адаму так и не вернулась.

— Если принять во внимание то, как одеты его друзья, полагаю, Адам не плыл на том корабле матросом. Он владелец парохода?

— Нет, хуже. — Мария усмехнулась. — Он — герцог Эштон.

— Господи, — тихо сказала Джулия. — Он герцог?

— Либо это так, либо все его друзья — лгуны. — Мария машинально принялась крошить пирог. — Они хотят отвезти его домой в Лондон. Он и я… мы небезразличны друг другу, но я думаю, что я его потеряла, Джулия. До приезда его друзей я сказала ему, что солгала насчет нашего брака. Он был расстроен, конечно, и сейчас он не знает, что обо мне думать. Он не ненавидит меня, но он мне и не доверяет. Я думаю, что когда он вернется к прежней жизни, в ней не останется для меня места.

— Мне так жаль, — вздохнула Джулия. — Обстоятельства способствовали тому, чтобы вы очень быстро сблизились. Я понимаю, почему ты сказала ему, что вы женаты, но я также понимаю, почему он сейчас расстроен. Возможно, со временем он простит тебе то, что ты не сказала ему правду с самого начала.