— Позволь заверить тебя, мое чувство собственного достоинства задето ничуть не меньше твоего. С этим сэром Джарвисом следует разобраться. Но прежде я должен выяснить некоторые детали, которые помогут загнать его в угол и прикончить.

— Правда?

— Я не бросаю слов на ветер.

— Тогда скажи, что ты собираешься делать?

— Всему свое время, — уклончиво ответил герцог. — Ты все поймешь, но не сейчас. Сейчас же знай одно: ты очень удачно избежал неприятностей. А может, и беды…

Больше герцог не сказал ничего. Он кивнул подопечному, что означало «спокойной ночи», и вышел, оставив его страдать и мучиться. Что ж, это удел любого молодого человека, узнавшего о предательстве любимой женщины. Уже у дверей своей спальни герцог вдруг вспомнил о Хионе. В его душе шевельнулось чувство страстной надежды, что девушка беспрепятственно доберется до места их утренней встречи.

* * *

Сидя в экипаже, запряженном двумя быстроногими жеребцами, герцог удовлетворенно размышлял: пока все шло гладко, даже слишком.

Вдвоем с Люсьеном они позавтракали в восемь утра — не нашлось никого, кто бы мог составить им компанию. И только когда они уже выходили, сверху торопливо спустился сэр Джарвис.

— Я и понятия не имел, что вы так рано уезжаете! — воскликнул он, дойдя до последней ступеньки. — Почему мне никто ничего не сообщил?

— Я решил, — сказал герцог, — вы догадаетесь, что мне нужно попасть в Лондон как можно раньше. Вы знаете не хуже меня: его королевское высочество не любит ждать.

Сэр Джарвис не нашелся с ответом и повернулся к виконту:

— А почему вы должны уезжать, Фроум? Клэрибел надеется увидеть вас на ленче…

Герцогом овладело беспокойство, когда сэр Джарвис обратился к его подопечному, и он поспешил вмешаться.

— Люсьен меня очень обяжет, если поедет в моем фаэтоне, — объяснил он. — Есть еще одна причина столь раннего отъезда — по дороге я должен навестить одну пожилую родственницу. Она очень больна, и, как бы ни было скучно, — это мой долг, от которого нельзя уклониться.

— Я хорошо вас понимаю, — согласился сэр Джарвис. Но по голосу было ясно, что на самом деле ничего подобного он не думает. Лицо сэра Джарвиса также выражало взволнованность столь внезапным отъездом гостей. Но больше всего его беспокоило то, что виконт так и не попросил руки дочери…

— Замечательный визит! — воскликнул герцог, направляясь к главному входу. — Еще и еще раз должен выразить свое восхищение вашим домом и садом.

Сэр Джарвис не ответил, он шел следом за герцогом рядом с Люсьеном.

— Клэрибел огорчится вашим отъездом, но я надеюсь, завтра вы поужинаете с нами. С нетерпением ждем вас.

Виконт уже собрался было отказаться, но герцог повернулся к нему, и молодой человек пробормотал:

— Вы очень добры… — И прежде чем сэр Джарвис успел еще что-то добавить, вскочил в фаэтон герцога, нетерпеливо взялся за вожжи.

Герцог же, напротив, немного подождал и наказал своему главному груму:

— Бен, проследи, прошу тебя: не загнал бы лошадей его светлость.

Потом отошел к своему экипажу, и второй грум подал ему вожжи, а сам уселся сзади на маленькое сиденье.

Вороные жеребцы были на редкость свежи и норовисты, но герцог прекрасно управлял ими. Отъезжая, он успел заметить, как сэр Джарвис стоял на ступеньках и наблюдал за ними. Лицо его было озадаченным и хмурым.

Герцог направил лошадей через широкие украшенные ворота за фаэтоном виконта, отъехавшим чуть раньше его. Пыльная дорога была пустынна, окрест не было никаких домов и строений.

Наконец он заметил стену, окружавшую имение, и деревянный забор. Придержав лошадей, приказал груму:

— Подними крышу.

Грум, разумеется, удивился — все хорошо знали, что лишь проливной дождь или метель заставляли герцога поднимать крышу экипажа. Но конюх молча подчинился, и экипаж понесся по дороге, набирая скорость. И тут герцог заметил легкую фигурку, перебравшуюся через деревянную изгородь под деревьями и устремившуюся к нему по траве…

Не тратя времени на слова, он подхватил девушку под руку и усадил рядом с собой. Экипаж тотчас двинулся дальше.

Какое-то время они ехали молча, потом герцог повернулся к девушке и посмотрел на нее — глаза девушки сияли, на бледных щеках играл румянец. При свете дня еще более обозначилась ее болезненная худоба, кости на запястьях выступали, как у голодных детей в Португалии. Она была в том же сером платье, но с накинутой на плечи маленькой шерстяной шалью. Это было очень кстати: им предстояло долгое путешествие. Шляпки на ней не было, и он впервые увидел цвет ее волос: не темный, как он ожидал, а скорее пепельный, очень красивого оттенка. Казалось, в нем сошлись свет и тьма, соединились солнце и луна для создания такого оттенка, какого он никогда не видел. Этот цвет очень гармонировал с цветом ее глаз — они были как крыло серого голубя.

— Ну вот вы и убежали, — улыбнулся герцог.

— Не могу поверить! Неужели все мои несчастья и отчаяние позади?

— Клянусь, больше вас никто никогда не ударит. Будущее, которое я вам обещаю, залечит все раны прошлого.

— Как же мне повезло! Какая я счастливая — ведь вы пришли на обрыв просто полюбоваться пейзажем!..

— Как гречанка, вы должны знать, что боги наблюдают за нами сверху, — сказал герцог.

Хиона улыбнулась:

— Я им очень-очень благодарна.

Снова ехали молча. Герцог любовался совершенством своих лошадей, а Хиона просто радовалась — с каждой милей она все дальше и дальше от дома сэра Джарвиса и от ужаса, испытанного в нем!

Кони замедлили бег возле гостиницы, и Хиона вопросительно посмотрела на герцога. Перехватив ее обеспокоенный взгляд, он пояснил:

— Я уверен, вы хотите есть, ведь вы не завтракали перед побегом?

— Даже если бы мне было что поесть, от волнения я бы не смогла.

— Предупреждаю: я не люблю, когда женщины падают в обморок от истощения.

— Ничего такого со мной не случится.

— Очень бы не хотелось…

Перед самой гостиницей Хиона вдруг заволновалась:

— А вдруг меня увидят? Мы не так уж далеко от Стэмфорд-Тауэрса. А если дядя Джарвис уже спохватился?

— Я тоже думал об этом, — ответил герцог. — Но это очень старомодная гостиница, она не на виду.

И вашему дяде в голову не придет, что я могу завернуть в нее на ленч. — Герцогу показалось, что это не убедило Хиону, и он добавил: — Завернитесь в мою пелерину и распустите волосы. Вы такая маленькая и хрупкая, что вполне сойдете за мою младшую сестренку, только что окончившую школу.

Хиона рассмеялась. Какой маскарад!

— Вы просто чудо! Вы такой выдумщик! Все происходит, как в каком-нибудь приключенческом романе!

Она вынула шпильки из пучка на затылке.

Волосы рассыпались по плечам, и герцог увидел, какие они длинные и красивые, впрочем, как и все в ней.

Хиона скинула с плеч шерстяную шаль, завернулась в черный плащ герцога с бархатным воротником на алой шелковой подкладке, затянула шнурок на шее.

Они въехали во двор гостиницы.

Хозяин с восторгом приветствовал их. Еще бы: ему представилась редкая возможность принять богатых гостей, владеющих столь превосходными лошадьми! Грум, которому заранее были даны указания, спрыгнул на землю и доложил:

— Сэру Александру Альбиону нужна отдельная комната, где бы он мог уединиться на ленч вместе с сестрой — мисс Джульет Альбион.

Хозяин растерянно почесал в затылке.

— Для меня большая честь, что джентльмен посетил мою гостиницу, только у меня нет отдельной комнаты. Но в столовой — никого.

— Тогда проследи, чтобы там никого и не было, — приказал герцог и помог Хионе выйти из коляски.

Умываясь и приводя в порядок волосы, Хиона объяснила жене хозяина гостиницы, что ветер сорвал с нее шляпу по дороге, — брат предпочитает ездить с открытым верхом, и она улетела Бог знает куда.

— И вам теперь нечем прикрыть голову? — заботливо спросила женщина.

— Брат не захотел останавливаться, чтобы поискать шляпку. Но согласился поднять крышу фаэтона. Ничего, все в порядке.

— Может, я найду кусочек ленты, мисс, и вы завяжете волосы.

— О, как великодушно с вашей стороны! — улыбнулась Хиона.

Когда она спустилась вниз, в ее длинных, аккуратно расчесанных волосах на самой макушке голубел маленький бантик.

В глазах Герцога засветились искорки, когда он слушал рассказ Хионы о том, как она заполучила ленточку.

— Сейчас вы действительно похожи на школьницу.

— А через три месяца мне будет девятнадцать, — сообщила Хиона.

Они сели за стол в небольшой комнате, и девушка увидела вазочку с паштетом.

— Откуда он у них? — удивилась она и сама быстро ответила: — Ну конечно, вы взяли его с собой.

— Слуга очень серьезно относится к моему комфорту, — ответил герцог, — ему не нравится еда в дорожных гостиницах.

— О, как здорово! Я так проголодалась.

Но хотя холодный цыпленок, фаршированный виноградом и грибами, был необычайно вкусным, она ела мало. Герцог подумал: после нужды и лишений, которые ей пришлось вытерпеть, понадобится время, чтобы к ней вернулся нормальный аппетит. Вино, вынутое Хиббертом из подвалов сэра Джарвиса, было отменным на вкус, и Хиона со вздохом сказала в конце ленча:

— О, сколько ночей я не спала, мечтая о такой еде! Я думала, что никогда больше ничего подобного не попробую.

— Я прослежу, чтобы ваша судьба отнеслась к вам более справедливо, — пообещал герцог.

И тут, как он и ожидал, Хиона спросила:

— А куда вы меня везете?

— Туда, где за вами присмотрят, пока я буду заниматься вашими делами.

Хиона немного огорчилась:

— Значит, вас долго не будет со мной?