Глава 2

– …Зовут Анна Игоревна… Завтра ей исполняется пять лет… – Голос в динамике запнулся и вдруг добавил: – Буквально… – Потом послышался сдавленный кашель, вздох и бумажный шорох. – Девочку повела в кафетерий на третьем этаже девушка в белом… – В динамике опять покряхтели и выдали с осуждающей интонацией: – Они обе в белом.

Игорь резал толпу плечом, стараясь не сбить кого-нибудь с ног, и машинально извинялся, задевая чужие локти-спины-бока. Извините, извините, извините, извините. Слишком много народу. За две минуты он перевыполнил годовой план по извинениям. Нет, он убьет эту Нинку. Извините… А если с Анной хоть что-нибудь не так, он убьет эту Нинку два раза. Извините, пожалуйста… Саша-маленький, мчащийся за ним сквозь толпу, подхватил того, кто оказался слишком легким для столкновения с плечом Игоря, и теперь перевыполнял собственный план по извинениям: «Извините, извините… у нас проблемы, очень серьезные… извините… разрешите пройти…»

– Разрешите пройти! – не выдержав, во весь голос рявкнул Игорь на лестнице, забитой народом. Люди машинально шарахнулись в стороны, и он понесся вверх, прыгая через несколько ступенек и в начале каждого лестничного пролета разметая толпу тем же криком.

Если проблемы действительно серьезные, он убьет эту Нинку десять раз подряд. И Александра он тоже убьет.

На третьем этаже народу почти не было, Саша-маленький догнал его и зашагал рядом, бубня над ухом бодрым голосом:

– Да ладно, Игорь Дмитриевич, все будет нормально. Если бы чего – так объявили бы, да? А то вон в кафе, кушают, наверное…

– Молчи, – сказал Игорь сквозь зубы. – Разговариваешь много, р-р-работничек.

– Да они вместе с Ниной были, ей-богу! – взвился Саша-маленький. – Она ее за руку держала! Я ж сам видел!

Они завернули за угол, украшенный стрелкой с надписью «Кафе», и чуть не налетели на Нину, которая, видимо, очень старалась опередить их, но не сумела из-за тугой, как перчатка, юбки и каблуков немыслимой высоты. Почти у дверей кафетерия Игорь настиг отчаянно семенящую девушку и резко остановил ее, охватив железными пальцами длинную стройную шею. Нина сдавленно пискнула, покачнувшись и взмахнув руками, и, не глядя на Игоря, залепетала со слезой в голосе:

– Игорь Дмитрич, честное слово, я ее все время за руку держала, честное слово! А потом она говорит: дай мне платок, честное слово, а я ее отпустила, платок достала, а ее уже нет! Ну честное слово! Я бы ее сама нашла, а тут по радио… Ну честное слово, пять минут не прошло, честное слово… Конечно, я виновата…

Игорь отпустил ее шею, вынул носовой платок и машинально вытер пальцы. Он тяжело молчал, разглядывая хорошенькое личико Нины, всегда такое самоуверенное, чтобы не сказать надменное. Сейчас на нем не читалось ничего, кроме паники.

– Да вон она, – осторожно вмешался Саша-маленький, кивая на стеклянные двери кафе. В голосе его мелькнуло искреннее изумление. – Смеется! Вон она, на коленке у белой девчонки.

Игорь глянул сквозь двери и тоже удивился. Анна и вправду смеялась. И не просто смеялась, а хохотала вовсю, заливалась, обнимая совершенно чужого человека, какую-то постороннюю девчонку вызывающего вида – белые бесформенные штаны, белая мужская рубаха с закатанными рукавами, белые тапки, белая шляпа с огромными висячими полями. Иностранка, что ли? Девчонка стояла у высокого столика, поставив правую ногу на металлический круг, соединяющий ножки стола внизу, и на ее согнутом колене сидела его Анна Игоревна, удобно опираясь спиной на обнимающую ее чужую руку. Анна за обе щеки уплетала ватрушку, что-то чирикала белой девчонке в ухо и смеялась. Девчонка тоже что-то уплетала, что-то шептала Анне на ушко и смеялась. У белой девчонки были оливково-смуглая кожа, очень темные, почти вишневые, губы и яркие белые зубы. Об остальных чертах лица не позволяли судить огромные черные очки и огромные же, неровно обвисающие поля шляпы. В кафетерии было человек десять, и все до одного, включая буфетчицу и подсобного рабочего, притащившего ящик с бутылками, не отрывали глаз от этой белой девчонки с его Анной Игоревной. Игорь вдруг понял, что улыбается. Потом он поймал взгляд Нины, которая, кажется, решила, что ее сегодня еще не будут убивать, и тут же перестал улыбаться.

– Свободна, – сказал Игорь, мельком глянув на тут же опять запаниковавшую Нину, и обернулся к Саше-маленькому: – Посади в машину, проводи до дома, позвони Тамаре, чтобы к завтрашнему дню приготовила расчет. Через пятнадцать минут машину – сюда, сам можешь пропасть до четырех.

Не слушая плаксивого вяканья Нины и виноватого «бусделано» Саши-маленького, Игорь повернулся и шагнул ко входу в кафетерий. Перед дверью чуть помедлил, ощущая, как медленно тает недавний страх, как приходит облегчение, а вместе с ним – неожиданный и неприятный взрыв ревности к этой чужой девчонке, с которой его Анне Игоревне, по-видимому, так весело и интересно. Интересно, о чем они там шепчутся?

Глава 3

Анна Игоревна оказалась замечательной собеседницей. Совершенно недетская уверенность в себе, совершенно не по-детски обширный словарный запас – и восхитительно детские забавные конструкции, которые она непринужденно лепила из этого словарного запаса. Ольга боялась, что за ее Чижиком придут слишком скоро.

– Они быстро не придут, – будто читая ее мысли, уверенно заявила Анна, когда они устроились за высоким столиком, взяв две чашки чая, ватрушки и рулет с орехами. Все равно денег на туфли не хватает, а рулет с орехами, как оказалось, они обе сто лет не ели.

– Почему ты так думаешь? – с надеждой спросила Ольга.

– Я не думаю, я знаю! – Анна многозначительно поджала пухлые розовые губки. – Папа и Саша-маленький пошли в подвал. А Нина радио не слушает.

– Почему Нина не слушает радио? – удивилась Ольга. – И зачем папа с Сашей пошли в подвал? И почему Саша маленький? Он кто?

– Нина слушает музыку… ну, где продается музыка. Папа с Сашей-маленьким пошли в подвал смотреть, что бы там получше бы посмотреть. Саша маленький потому, что маленький еще. Большой тоже Саша, но они не братья. Они с папой работают. Я понятно объясняю?

Ольга обнимала Чижика, вдыхала свежий детский аромат, слушала чуть картавящий детский голос, довольный, негромкий тоненький смех и наслаждалась каждой секундой, пока никто не пришел и не вынул у нее из рук Чижика. И так этих секунд осталось мало, незачем тратить их на мысли о расставании.

– А что тебе подарят? – поинтересовалась Ольга для поддержания беседы, вытирая липкие лапы Чижика бумажной салфеткой, смоченной чаем.

– Пианину… – Анна тяжело вздохнула. – Я краски хотела, разноцветные. Чтобы рисовать. А то все рисуют, а я, значит, как дура на пианине должна играть.

– Ну почему, – рассудительно возразила Ольга. – Музыке учиться тоже неплохо.

– Я эту проклятую музыку терпеть ненавижу, – выразительно начала Анна.

Но Ольга уже отвлеклась от темы. Зря она сюда ребенка привела. Лучше бы остаться с той толстой радиотеткой или, например, подождать в комнате охраны на первом этаже. Вон тот черный тип – что ему надо? Минуту назад он потихоньку вошел в кафе, как кот в кладовку, взял одну чашку кофе, устроился через стол от них и уставился в затылок Анне хищным взглядом. Он не похож на человека, который проводит время за чашечкой кофе в паршивой забегаловке паршивого универмага. К тому же к своему паршивому кофе он так и не притронулся.

– Давай-ка, Чижик, мы сейчас пойдем и объявим по радио опять. – Ольга занервничала.

– Зачем? – Анна обняла Ольгу за шею и уткнулась ей в щеку липкими от сладкого губами. – Нам и здесь хорошо. Разве неправильно?

– Правильно, Чижик. Только… – Ольга увидела, что подозрительный тип оторвал локти от стола, выпрямился и шагнул к ним, не отрывая взгляда от ребенка. Она подхватила Анну на руки, прижала к себе покрепче, загородила ее плечом и, собираясь проскользнуть к двери за высокими столиками, подальше от подозрительного типа, торопливо шепнула: – Там дядька какой-то… Смотрит и смотрит… Давай от него сбежим?

– Это не дядька, это мой личный папа, – безмятежно сказала Анна. – Он недавно пришел. Кофе взял. Без сахара.

– Откуда ты знаешь? Ты же не… – Ольга прикусила язык. – Он же далеко еще.

– Нет, уже близко, – успокоила Анна. – Уже досками пахнет.

– Что? – удивилась Ольга. И тут же уловила отчетливый запах хвойной древесины, когда подозрительный тип оказался в паре шагов от них. Очевидно, это ее отец. Они даже похожи, как это она сразу не заметила. Оба такие смуглые, темноглазые, и совершенно одинаковые разлохмаченные черные буйные кудри.

Бежать Ольга раздумала, но на всякий случай Анну по-прежнему крепко прижимала к себе, закрывая от подозрительного типа плечом. Тип наконец отвел взгляд от девочки, быстро оглядел Ольгу и вдруг разулыбался во всю свою зубастую пасть.

– Это вы от меня ее защищаете, да? – Голос у него был негромкий, но довольно противный, решила Ольга. Насмешливый, снисходительный и… самодовольный? Вот именно, самодовольный голос самоуверенного подозрительного типа. К тому же она не любила слишком массивных людей.

Ольга молчала, осознавая, что неприязнь к этому совершенно незнакомому человеку вызвана только тем, что сейчас он заберет у нее ее Чижика. Потому что ее Чижик – это его Анна Игоревна. Господи, когда это кончится? Галка была абсолютно права: ей пора лечиться.

– Па, ты Нину не убил? – громко спросила Анна, продолжая обнимать Ольгу за шею, но чуть поведя носом в сторону отца.

Тот перестал улыбаться, но, как показалось Ольге, стал гораздо симпатичнее. Он смотрел на дочь мягко, задумчиво, нежно и еще как-то так, что Ольга вдруг подумала: он очень хороший отец. Хоть в этом Чижику повезло.

– Нет, я не убил Нину, – сказал тип серьезно. – Ну, разве только чуть-чуть… Она уволилась.

– Какая жалость, – с неискренней взрослой интонацией сказала Анна. – И давно?

– Пять минут назад. Ну, иди ко мне. – Тип протянул свои огромные лапы к Чижику.