Так я говорил своей дочери, пока она подрастала, ибо я знал, что она не очень красива и если хочет быть любимой, должна стать женственной. Но жена как будто никак не могла простить ей того, что она не так красива, как сама Барбара в молодости, и постоянно поглядывала на нее с недовольством, ругая и отчитывая девочку. Она предъявляла мне претензии за то, что я больше внимания уделяю воспитанию дочери, чем сына. Дочка ей отвечала тем же самым – была строптивой, непослушной, скрытной. Любой пустяк вырастал до масштабов огромного конфликта; мне приходилось их успокаивать, используя все свое дипломатическое искусство, чтобы не восстановить против себя ни одну из сторон.

Помню день, когда моя четырнадцатилетняя дочь удивительно робко вошла в мой кабинет и встала рядом пристыженная, словно сделала что-то плохое. «Отец, – шепнула она, – ты меня спрашивал об этом. И это случилось сегодня». Я обнял ее и посадил на колени, мою уже такую большую девочку, а она спрятала лицо на моем плече и расплакалась. «Это прекрасно, – сказал я, – с сегодняшнего дня я к тебе уже буду относиться иначе, и сейчас ты последний раз сидишь у меня на коленях. Ты перестала быть ребенком». А дочь заплакала еще горестнее, словно ей было жаль того, что она перестала быть ребенком, что я не буду ее больше целовать и сажать на колени. Но я не принимал близко к сердцу ее слезы, потому что женщины часто в таких случаях плачут. Вечером я попросил жену, чтобы она была с ней поласковее и не ругала ее, потому что в такие дни девочка имеет право быть немного более капризной и нервной. «Ах так, – проворчала жена, – значит, она сначала тебе, а не мне, рассказала о случившемся. Считаю, что она бесстыдница». В этот момент жена показалась мне довольно мелочной и глупой бабенкой.

Вскоре в нашем доме дошло до ссоры между Барбарой и Уршулой. Причиной стали какие-то рубашки, которые Уршула развесила в кухне на веревке, где обычно сушились кухонные полотенца.

«В этом доме распоряжается только одна женщина, – кричала жена. – Я! Слышишь, Уршула? Я, только я, понимаешь? Никто, кроме меня, не имеет права хозяйничать в кухне. Свои трусы, рубашки, колготки можешь развешивать на чердаке. Хозяйничать будешь на своей кухне».

Уршула прибежала ко мне, рыдая. «Мать меня ненавидит! – кричала она. – Она ревнует к своей кухне, к тебе, потому что считает, будто бы я у нее тебя отнимаю».

Я пришел в ужас. Чувствовал, что, если я сделаю неверный шаг, произойдет катастрофа. Я неожиданно понял, что передо мной открылась неизвестная мне сторона характера жены. Я раздражал Барбару своим внимательным отношением к дочери, тем, что пробуждал в ней и подчеркивал ее женственность за счет жены, которая хотела быть единственной и неповторимой женщиной в моей жизни.

Я посадил Уршулу в свое кресло. Какое-то время я ходил по комнате, а потом попытался сформулировать то, о чем думал: «Вспомни, я всегда становился на твою сторону, я тебя любил, люблю и буду любить. Чаще всего в душе я признавал твою правоту, хотя, может быть, не всегда говорил об этом. Но сейчас права она. В этом доме может хозяйничать только одна женщина, поскольку в моей жизни существует только одна женщина. Она. Не пытайся ни в чем ограничить права матери, ведь она сейчас в таком возрасте, в котором женщина все больше и больше думает о старости и очень боится за свою женственность. Ты не права, считая, что она тебя ненавидит. Она тебя любит как свою дочь, но подозрительно относится к твоей юной привлекательности. Она похожа на человека, который боится, что потеряет должность, небольшую должность в своей кухне и в своих владениях. Не пытайся соперничать. Будь только дочерью и убедишься, что она станет для тебя матерью. Не хозяйничай в доме, спрашивай ее, советуйся с ней».

«Мать меня обидела, она должна передо мной извиниться», – упрямилась Уршула.

«О нет, – заявил я твердо, – если бы я ее заставил это сделать, то признал бы в тебе другую женщину, ибо только женщины, если они обижают одна другую, должны просить друг у друга прощения. Я могу принять только одну версию: мать накричала на свою дочь за непорядок в кухне. Тут не будет никаких извинений, потому что здесь у нас не салон, не встреча за чашечкой кофе, а семейный дом. Тебе придется проглотить то, что сказала мать, и в следующий раз не спорь с ней».

«Выходит, это мне надо у нее просить прощения?» – пыталась иронизировать Уршула.

«Никто не извиняется перед матерью за то, что она отчитала ребенка, но и от нее не требуют извинений».

Уршула вышла от меня немного надутой, однако перевесила белье на чердак. Правда, с тех пор конфликты случались все реже и реже, возможно, потому, что Уршула стала больше считаться с матерью, а может быть, из-за того, что она через какое-то время просто переехала в интернат и только по воскресеньям приезжала домой.

Однажды, когда моя дочь еще ходила в восьмой класс, она принесла мне вырезку из газеты:

«Экспресс Вечорны». № 58

Трагический финал любви подростков.

Узнав об измене, он выстрелил в свою девушку, тяжело ее ранив, после чего явился в милицию.

В одном из подваршавских поселков по соседству жили 14-летняя Анна П. и 16-летний Зигмунт З. Они каждый день вместе ходили в школу. Вначале Зигмунт З. хорошо учился, и преподаватели не имели с ним никаких проблем. Но в шестом классе произошли изменения к худшему. Ему пришлось трижды оставаться на второй год в одном и том же классе. Именно в это время между Анной и Зигмунтом вспыхнула большая любовь.

Как-то летом Зигмунт нашел в ручье, протекающем около их поселка, старый карабин, который там, вероятно, лежал еще со времен войны. Он вытащил его из воды и убедился, что ствол и затвор, а также ствольная коробка находятся в рабочем состоянии. Парень вычистил заржавевшие части, сделал деревянный приклад и из карабина соорудил так называемый обрез. Ему удалось найти штук двадцать патронов. Оружие он спрятал в кладовке родительского дома. О своей находке Зигмунт рассказал девушке, а потом вручил ей два патрона, чтобы она зашила их в свой плащ, заявив: «Запомни, Аня, если ты мне когда-нибудь изменишь, то одну пулю я пущу в тебя, а вторую в себя».

Между тем Зигмунта З. задержала милиция за кражу мопеда, и суд по делам несовершеннолетних преступников приговорил его к заключению в исправительно-трудовой колонии. В колонии он учился на слесаря и одновременно ходил в школу, где закончил седьмой класс. Когда он находился в колонии, его невеста – как он ее называл – была приглашена на свадьбу своей двоюродной сестры, где познакомилась с другим парнем. Анна рассказала об этом своим подругам, что, к сожалению, тут же стало известно Зигмунту, который как раз получил отпуск из колонии.

Возмущенный Зигмунт З. пришел ночью к дому Анны П., пряча под плащом взятое из тайника оружие. Когда девушка вышла, они вместе пошли в лес. Здесь произошла драматическая ссора. Когда девушка призналась в измене, парень, крикнув: «Прощай, Аня», быстро вынул обрез и с близкого расстояния выстрелил девушке в грудь. Анна упала на землю, Зигмунт попытался покончить с собой, однако решил, что это наказание будет для него слишком мягким. Он сам явился в милицию.

Бедная девушка получила тяжелое ранение и до сегодняшнего дня находится в больнице.

Врачи-психиатры признали, что Зигмунт З. действовал в состоянии аффекта, вызванного известием об измене его возлюбленной.

Воеводский суд в Варшаве, исходя из того, что Зигмунт З. в момент совершения преступления был несовершеннолетним, решил содержать его до совершеннолетия в исправительно-трудовой колонии. Суд разделил мнение экспертов-психиатров, что обвиняемый действовал в состоянии аффекта.

– Я взяла эту статью для тебя у одной из подруг, – объяснила Уршула. – У нас все ее читали. Вот как выглядит настоящая большая любовь, правда, папа? Ромек написал об этом песню для нашего школьного ансамбля.

Я нахмурился:

– Никакая это не любовь, – буркнул я. – Если мужчина любит женщину, то не хочет причинить ей зла. Даже если она уходит с другим. Страдая, он одновременно радуется, что любимая счастлива.

– А все же судьи решили иначе, чем ты. Они приговорили его только к содержанию в колонии, поскольку признали, что он действовал в состоянии аффекта, ты же сам читал.

Я разозлился еще больше:

– Эти судьи не знали, что граница между любовью и ненавистью изменчива. Трудно определить, когда любовь превращается в ненависть, которую вызывает уязвленное самолюбие. Он любил не ее, а себя.

Я подумал, что и я, и тысячи таких же как я отцов не хотели бы класть в гроб пятнадцатилетнюю дочь, а потом смотреть, как по земле безнаказанно ходит ее убийца, а все потому, что он без конца говорил о любви. В мире происходит много несправедливостей, ибо люди имеют неправильное представление о чувстве, которое зовется любовью.

– Если кто-то, Уршула, клянется, что не может жить без тебя, – сказал я, – то ничего не мешает ему лишить себя жизни. Но почему он должен лишать жизни тебя? А сам посидит годика два в колонии, все им будут восхищаться, слагать о нем песни и баллады, а потом он влюбится в другую и будет с ней жить долгие годы.

И когда я себе представил мою Уршулу, лежащей в гробу, в цветах, ее похороны и свою пустоту, меня охватила такая ярость, что я начал бегать по комнате, выкрикивая:

– Ложь, Уршула! Та любовь, которой вас учат – это обман. Писатели и поэты – самые большие лжецы, потому что они оправдывают убийства, совершенные такими парнями, как этот Зигмунт. Нет, поэты не лгут. Не все поэты лгут. Петрарка не убил свою Лауру. Однако ложью является утверждение, что из-за любви можно убить ту, которую обожаешь. Настоящая любовь – это прощение.

А моя дочь стояла, глядя на меня с изумлением, вот эта моя маленькая женщина, которую я на миг вообразил лежащей на кладбище, в могиле, покрытой венками.

– Все постоянно говорят о любви, – сказала Уршула. – И ты, и они, и мы. Скажи, как выглядит настоящая любовь? Дай мне почитать какие-нибудь книги об этом. Я хочу знать правду о любви.