У меня даже не возникает мысли отвести мою голову назад или выплюнуть сперму, я глотаю. Это всего лишь белок. А я люблю протеины. На мгновение я с шоком думаю о своем поведении, потому что обычно я так привередлива, мало того, я проглотила все и облизала его еще горячий член, как будто это леденец, слизав все до последней капли.
— Твой рот такой теплый и сладкий, что я хотел бы засыпать с моим членом у тебя во рту, — говорит он.
Мгновенно, я беру наполовину жесткий член обратно в рот, но он тянет меня вверх к себе.
— Мое сердце просто замерло, — говорит он.
— Это забавно, как и мое.
Мы улыбаемся друг другу. Его губы нежно и интимно касаются моих век, у меня выскальзывает вздох удовольствия. Он усиливает хватку на моей руке, и я начинаю дрожать, страстное желание поднимается по моим венам. Этот мужчина мой. Какого черта я думаю об этом? Это всего лишь краткое соглашение с ним. Это действует на меня, как ведро холодной воды, выплеснутое мне в лицо. Джек – мой, а не он.
Он просто учит меня... некоторым вещам. Все, чему я научусь с ним, я собираюсь повторить с Джеком. И это будет выглядеть намного лучше и сильнее, потому что я люблю Джека. Я отстраняюсь от него, отодвигая свое тело от его, и валюсь на подушку рядом.
— Если Ехонала была девственницей, тогда кто научил ее? — мой голос звучит холодно.
— Ехонала воспринимала занятие сексом, как искусство кульминации человеческих эмоций. Для достижения правильной сексуальной алхимии она потратила годы самоотверженного посвящения, изучения и практики. Прежде чем она вошла в спальню и легла на красные шелковые простыни императора, она знала, что должна стать мастером своего искусства.
— Искусства секса.
— Да. Во времена Ехоналы были женщины, которые могли взять в рот фисташковый орех и яичный желток, подержать их и выплюнуть целый орех и целый желток. Сегодня каменные яйца используют в качестве дешевого сексуального трюка. В то время они помещались внутрь тела и использовались в качестве сопротивления, с помощью которого мышцы влагалища и таза укреплялись и растягивались в сочетании с серией сложных упражнений. Адепт мог делать массаж мужского пениса в противоположных направлениях. Ехонала могла обучаться другим строжайше охраняемым секретам, которые открывались только императорским наложницам, и она практиковалась на искусных созданный бронзовых мужских органах.
— Откуда ты знаешь все эти вещи?
Он молчит.
— В основном из Индии и Китая, некоторые из монастыря в Тибете. У меня будет несколько книг, я попросил прислать друга, они появятся здесь в ближайшие пару дней. Ты можешь изучить их, если захочешь.
— Спасибо.
Но у меня есть еще один вопрос, который я хочу ему задать.
— Так твоя семья работала на Баррингтонов?
Мгновенно я чувствую, как он напрягается, тон его голоса становится отчужденным и неуловимым.
— Да.
— И вы все росли вместе?
— Mмннн.
Я поворачиваюсь на бок к нему лицом.
— И какова была жизнь там?
Он вздыхает.
— Почему ты хочешь это знать?
— А почему бы мне не хотеть узнать про мир, состоящий из известных особ, финансовых магнатов, звезд, светских вечеринках и необычной жизни?
Он смотрит на меня с каким-то пессимистическим выражением.
— Ты насмотрелась шоу Кардашьян, не так ли?
— Конечно. Лучшее шоу на ТВ. Теперь, расскажи мне о Баррингтонах и не забудь ничего важного, — требую я.
— Их жизнь была похожа на инкрустированную драгоценными камнями клетку, — резко отвечает он.
— Почему ты так говоришь?
— Потому что, так оно и было. Маркус, Блейк и Куинн жили в великолепных резиденциях, набитых мебелью Людовика XV, обшитой тканями династии Бурбонов, бесценными гобеленами, севрским фарфором и ели из тарелок золотого сервиза с фамильным гербом. Более тридцати человек работали в доме — дворецкими, гувернантками, поварами, лакеями, горничными, медсестрами, шоферами, по крайней мере, еще шестьдесят были заняты на ферме, конюшне и в саду.
— Дети сидели за столом с прямой спиной, смотря вперед, они должны были четко соблюдать этикет, лакеи в ливреях и безупречно белых перчатках стояли у каждого за стулом. Еда всегда была высшего качества, приготовленная известным французским шеф-поваром. Тысячи тратились на единственную рыбу, но их меню не отличалось разнообразием. По понедельникам была рыба, дичь была во вторник, в среду было мясо, в четверг опять рыба и так далее. Все контролировалось, начиная во сколько они просыпались, когда ложились спать, что они ели, во что одеты и чем занимались. Каждый час должен был быть расписан. Это было очень строгое воспитание.
— Все яйца Фаберже, все деньги и золото не делают жизнь менее удушающе безупречной или бесконечно скучной. Очевидный факт, что их детство было наполнено материальной роскошью, но при этом полное пренебрежение к ним, как личностям. Такое воспитание также подразумевало, чтобы они не должны были испытывать боль от эмоций, при этом нанося им более глубокую травму, которую все равно никто не поймет. Блейк как-то сказал мне, что его единственными друзьями были лошади.
Я смотрю на него с удивлением.
— Почему? У него не было настоящих друзей?
— По пальцам можно пересчитать, и даже тех они встречали лишь изредка. В конечном счете они поняли, что отличались от всех остальных. Очень сложно доверять кому-либо, когда знаешь, что почти каждый человек, который дружит с тобой, хочет обогатиться за твой счет.
Я сразу же вспомнила, когда Лана сообщила Блейку, что ее отец хочет денег, он даже не удивился, похоже, что, он ожидал этого. Но я все-таки хотела услышать об их вечеринках.
— Разве они не устраивали фантастические приемы в саду, куда приходили прекрасное одетые люди?
— Конечно. Баррингтоны, как и все другие семьи, старались превзойти друг друга в щедрости и роскоши. Я помню, как садоводы устанавливались вишневые деревья вокруг обеденного стола, чтобы гости могли сами срывать фрукты с дерева.
Мне все больше нравится его рассказ.
— И кто были все эти гости?
— Они представляли собой пьянящую, безрассудную смесь богатых и утонченных художников и королевской красоты, мозгов индийских махараджей и льстивый политиков. Они пришли, чтобы увидеть все мыслимые удовольствия. Это было удивительное зрелище из людей, одетых во все свои бриллианты и самые грандиозные прекрасные платья, поднимающихся вверх по лестнице в бальный зал. Но чаще всего я вспоминаю, как становилось темно и мрачно, после того, как уходили все эти гламурные люди, и выключались люстры. Что-то удушающе было в этом существование. Это было место, из которого хотелось сбежать.
21.
Четверг, после того, как я ушла от Вэнна, кажется мне самым скучным днем в моей жизни. С того момента, как мой будильник выдернул меня от сна, я хожу весь день как зомби, и испытываю радость, когда моя голова касается подушки — день закончился. Я просыпаюсь в пятницу, испытывая какое-то чистое волнение. Адреналин разливается по моим венам, я бегу на работу, потом ухожу по раньше домой, стремглав кидаюсь в домашние дела, принимаю душ, одеваюсь, а выскакиваю из своей комнаты, как летучая мышь из ада.
Стоя на перроне я с нетерпением бросаю взгляд на табло, сообщающее, что поезд прибудет через четыре минуты. В поезде я прикрываю нос ладонью, потому что нищая девушка попрошайничает мелочь. Я поспешно достаю несколько монет из переднего кармана джинсов, совершенно не глядя бросаю ей, она ползает по полу собирая.
Когда я подхожу к подъезду его дома мои руки трясутся, я смотрю на ключи, которые он дал мне в четверг утром. Я поднимаюсь в апартаменты, закрываю за собой дверь и останавливаюсь на мгновение на пороге. Все освещено лучами вечернего солнца и стоит тишина. Не видно даже кота Смита, но сверху раздается какой-то шорох. Я поднимаю глаза, дверь закрыта, видно, он работает. Он дал мне совершенно четкие инструкции – «Если ты приходишь, и я работаю, не беспокоить. И никогда не поднимайся наверх».
Я чувствую себя немного странно без Вэнна в этой идеальной по чистоте квартире. Направляюсь в гостиную и обнаруживаю книгу с запиской. Книга называется «Записки из Опочивальни». Я читаю:
Она прибыла. Скоро увидимся. :kiss
Я невольно улыбаюсь на его маленький поцелуй. Сажусь на большой черный кожаный диван с ногами и открываю ее. Через какое-то время я начинаю громко хохотать, потому что книга полна фотографий цветов с описанием поз для секса. Пенис — это желтовато-зеленый стебель, а киска описывается, как вход для желтовато-зеленого стебля в перламутрово-красную сокровищницу, но что действительно заставляет меня хохотать во весь голос, когда речь начинает идти о благоухающей мышки.
Я слышу, как наверху открывается дверь, но не поднимаю глаз, а продолжаю чтение. Через несколько минут хозяин и кот появляются напротив меня, я все равно не отрываюсь от книги. Диван рядом со мной проседает, и у меня перед глазами появляется мужская рука, расстегивающая мою блузку.
— Ты действительно хочешь вставить свой желтовато-зеленый стебель в мою благоухающую мышку? — спрашиваю я, еле удерживаясь от смеха.
— Безумно, — отвечает он, и мы оба смеемся.
— Ты действительно хочешь уйти?
Я отрицательно качаю головой. Правда заключается в том, что с тех пор, как я открыла для себя такой секс, я хочу заниматься им постоянно. Даже сейчас с двумя расстегнутыми пуговицами, мне кажется, что он что-то не закончил и я хочу продолжения.
— Окэй, я пока схожу в душ, а ты можешь начать готовить еду.
"Соблазни меня (ЛП)" отзывы
Отзывы читателей о книге "Соблазни меня (ЛП)". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Соблазни меня (ЛП)" друзьям в соцсетях.