— Сегодня прекрасный весенний вечер, слишком хороший, чтобы проводить его в помещении, думаю, мы могли бы выйти куда-нибудь поесть.

— Окэй.

— Я знаю один фантастический Индийский ресторан.

Индийская еда. Ни за что, от нее не только очень полнеют, но она обжигает весь пищевод.

— Какашка на тарелке? Нет, спасибо, — говорю я очень твердо.

— Что?

— Это то, на что похожа индийская еда. Понос на рисе.

Он смотрит недоверчиво.

— Ты представляешь всю индийскую еду, как какашка на тарелке?

— Да.

Он качает головой.

— Тебе нужно заново многому научиться, Сугар.

Мне нечего сказать, остается только идти с ним. И он ведет меня к своему другу в ресторан, на соседней улице с Piccadilly Circus и заказывает пол порции всего, как мне кажется, что есть в меню. Я сказала, что мне достаточно укусить один раз, чтобы понять вкус. Он не заказывает никакого алкоголя.

— Он притупляет чувства, — объясняет он. — А сегодня вечером у тебя итак будут сенсорной перегрузки.

Я делаю глоток негазированной минеральной воды.

— Так откуда ты узнал все то, что делал со мной?

— Еда не допускает таких бесед.

Я улыбаюсь, хорошо, я в игре, если она закончится также, как той ночью.

Красивая официантка проходит мимо нас, но он даже не смотрит на нее.

Я приподнимаю брови, он делает тоже самое в ответ. Я улыбаюсь, его улыбка вежливая, но насмешливая.

Всевозможные разновидности блюд появляются перед нами на столе — курица маринованная в тамаринд, раскаленная свинина с качампули, сочное каре ягненка, обсыпанное черными кунжутными семечками с карри, тандури креветки в топленом масле с лаймом. Молча, откусываю кусочек с обжаренной кости в оранжево-красном амритсари соусе. Следующее идет рыба, маринованная в йогурте с острым картофелем, сделанным по старинному древнему кашмирскому рецепту.

Иногда я закрываю глаза, чтобы в полной мере оценить необычные вкусы и запахи. Когда я пробую тигровые креветки, маринованные в зеленом перце и горчичной пасте, приготовленные внутри зеленого кокоса, прежде чем проглотить из моих глаз начинают слезиться, я быстро запиваю стаканом горячей воды. Старый индийский трюк. Только горячая вода прекращает горение гортани. Он работает. На моем языке остается лишь вкус имбиря, чеснока, лайма, красного перца, ажгона, индийский щавеля и тишина, наполненная эротическими фантазиями.

— Десерт?

Я качаю головой, с меня более чем достаточно.

— Манго кулфи, — предлагает Вэнн.

Прибывает мороженое, он берет ложку и кладет ее мне в рот. Наши глаза встречаются, и не могут оторваться друг от друга. Впервые за этот вечер я глотаю, не чувствуя вкуса.

В конце концов, я признаю, что ни одно из блюд не было похоже на «какашку на тарелке».

— Никогда не игнорируй целую культуру подобным образом, — говорит он.

Он не включает свет, но свечение от луны отливает бронзой на его теле, пока он стягивает с себя рубашку. Я насыщаюсь видом мускулистых рук и плеч, широкой груди, подтянутого живота. Приподнявшись на колени, я тянусь к нему и прикасаюсь кончиками пальцев к его животу. Его глаза полуприкрыты и горят желанием. Мои пальцы двигаются к ремню его джинсов, я расстегиваю кнопку и хватаюсь за молнию.

Но я начинаю нервничать и одергиваю руку, он берется за низ моей футболки и снимает ее через голову, быстро, совершенно меня обескуражив, расстегивает мой бюстгальтер. Моментально опускает молнию на моих джинсах, толкает меня на кровать, стаскивая их за концы брючин, отбрасывает в сторону, зацепив двумя пальцами мои трусики тут же стягивает их вниз.

— А вот как это делается, — гортанно шепчу я.

Он хихикает и пересекает комнату, открывает дверь одного из встроенных шкафов. Я приподнимаюсь на локтях и с любопытством наблюдаю за ним. Он достает какой-то деревянный предмет, который выглядит около девяти дюймов в длину, толстый с одной стороны и заостренный с другой. Я напряженно сажусь.

— Ты же не собираешься вставлять это в меня?

Он смеется.

— К тому времени, как я закончу, ты будешь жалеть, что я его убрал.

— Я не какая-то девушка со странностями, — мой голос звучит очень резко, хотя я встревожена, но на самом деле в тайне мне очень интересно. — Я здесь исключительно для того, чтобы узнать, как соблазнить Джека.

— Очень альтруистично, — говорит он сухо. — Этот... инструмент... для массажа ног.

Я выдыхаю и ложусь на спину. Матрас прогибается, и он садится, скрестив ноги, прежде чем взять в руки мои ступни.

— Первое время массаж будет болезненным, но в итоге ты будешь жаждать его. В древние времена только наложнице, выбранной для ночи с состоятельным военачальником, делали такой массаж ног. Он делался всем девочкам страстно желающим, чтобы их выбрали на ночь.

Он хватает мою лодыжку и, подняв ее к губам, целует подошву. Этот жест невероятно сексуальный, и я чувствую, как начинаю мгновенно реагировать. Медленно, он проводит тупым концом по моим ногам. Это не плохо. Очень приятно на самом деле. Я быстро меняю свое мнение, когда острый конец встречается с моей кожей и острая боль поднимается по моей ноге. Я пытаюсь вырвать свою ногу, но он держит ее очень крепко.

— Ты хочешь привязать мужчину к себе?

Я неохотно киваю.

— Тогда ты должна научиться этому способу. Если ты не можешь вынести это сама, как ты собираешься реализовывать это?

Я кусаю губы и соглашаюсь пройти весь путь до конца.

— Даже если ты станешь умолять меня остановиться?

— Даже если.

Но боль становится настолько ужасной, что я прекращаю паясничать и просто начинаю кричать, умоляя его прекратить.

Он ничего не говорит, продолжая делать свои манипуляции этим пыточным инструментом, пока, наконец, не останавливается. Я с облегчением первый раз нормально вздыхаю полной грудью. Тогда он хватает мою вторую ногу.

Но в конце концов это заканчивается, и я лежу в мокрой луже пота, но как ни странно все-таки живая. Все мои нервные окончания настолько чувствительны, что, когда он берет мою ногу, и начинает сосать нежно, пульсирующий большой палец, с таким наслаждением, моя спина так сильно выгибается, и я не хочу, чтобы это прекращалось. Никогда.

Он снимает с себя джинсы и трусы, одевает презерватив и ложится на меня сверху.

— Как ты себя чувствуешь?

— Боль прошла и приятно во всем теле, но в основном просто облегчение.

Он негромко смеется.

— Вот что мне хотелось увидеть: расслабленную и возбужденную, но не по годам развитую женщину, — он нагибается и целует сосок одной груди. — Готова?

— Да.

— Это называется летающий Дракон, тебе, наверное, эта поза известна, как миссионерская, — он кладет руки мне под колени и поднимает их до тех пор, пока подошвы моих ног не встают на кровать, мою киска полностью открыта перед ним. Я приподнимаю бедра, очень желая, чтобы он погрузился в меня. Он ставит рук по обе стороны от меня.

— Два глубоких, восемь неглубоких. Входить нужно мягко, — говорит он, и вставляет свою напряженную плоть медленно в меня на всю длину. Я сжимаю свои мышцы вокруг его члена, пытаясь затянуть его еще глубже в себя. — Выход резкий, — говорит он, и так неожиданно вытаскивает его, что я начинаю орать. Он опять входит мягко, и просто действует в своем неумолимом ритме.

Два глубоких, восемь неглубоких, входит мягко, выходит резко. Вместе мы погружаемся все глубже и глубже в какое-то странное место, где я никогда не была, но отчаянно хочу его узнать, там темно, тепло и мое тело наполняется вибрацией, я впадаю в дикий экстаз.

Я чувствую его большие, но нежные руки на своем теле. Он переворачивает меня на живот, поставив на колени, лицом вниз, мои ягодицы задраны вверх. Он широко расставляет мои ноги.

— Эта позиция называется Походка Тигра. Не каждая женщина может наслаждаться ею, толчки глубокие.

И действительно он сразу же погружается настолько глубоко, что мне кажется, что он дойдет до моего горла. Но мне нравится. Мне нравится, как он наполняет меня внутри и растягивает. Я чувствую, как его член вколачивается с хлюпаньем в мои густые соки. Снова и снова он толкается в меня с определенным ритмом, который отличается от предыдущей позиции. Пять коротких, восемь глубоких. Он останавливается и разворачивает меня, только когда мои соки начинают течь вниз по ногам.

Приподняв мои ноги, чтобы колени касались груди и ягодицы были высоко подняты в воздух, он жестко упирается на мое тело, и яростно входит в меня. Я думала, что его член глубоко входил в меня раньше, но в этой позиции он достает до моего центра. Я ахаю от ужаса, прежде чем понимаю, что все мое тело начинает сжиматься от спазм, наверное, такое испытывают роженицы. Меня захлестывает волна, которая поднимает на гребень куда-то в высь. Я лечу одна без него, всегда одна. Но это прекрасно то, куда я лечу.

Когда мое путешествие заканчивается, я вижу, что он, склонившись надо мной, наблюдает.

— Ты сладкая.

— Ты так и не кончил, — обвиняю я его.

— У меня есть фантазия, Сугар. С тех пор как я увидел тебя, я хотел кончить тебе в рот.

— Я не уверена, что у меня хорошо получиться сделать минет.

— Нет секрета хорошего минета. Просто соси его так, как если бы ты захотела высосать его насухо. Прокачай его до смерти.

Он снимает презерватив. Я встаю на колени, оказавшись напротив его живота, и обхватываю губами его жесткий член. Он выдыхает надо мной. Я прислушилась к его совету и сосу так, будто от этого зависит моя жизнь. Я поднимаю глаза, он смотрит на меня совершенно остекленевшим и нечитаемым взглядом, удерживая мою голову двумя руками. Я не отвожу взгляд, наблюдаю за ним, выражение его лица меняется, из горла вылетает рык, голова запрокидывается назад, и горячая сперма брызжет мне в рот.