Роуленд поцеловал бабушку в пергаментную щеку и, схватив Оливию под руку, потащил прочь из оранжереи. Обладай он способностью краснеть, старуха, несомненно, вогнала бы его в краску.

– Не знаю, о чем я только думал, – с раскаянием воскликнул он. – Мне не следовало приводить вас к ней одну. Присутствие остальных заставило бы бабушку следовать правилам хорошего тона.

Они стремительно обогнали Бута, медленно ковылявшего по холлу. Оливия, смеясь, сжала локоть Роуленда.

– Вдовствующую графиню невозможно не любить. Даже если она не отвечает взаимностью.

– О, поверьте, вы понравились бабушке. – Роуленд махнул дворецкому, устремившемуся было к дверям. – Не провожайте нас, Бут. – Он распахнул створы, пропустил вперед Оливию и, выйдя следом за ней, громко хлопнул дверью. – Если б графиня невзлюбила вас, она выслушала бы ваши шпильки в адрес Марго, а затем разразилась пространной речью о том, что шалости моей сестры не идут ни в какое сравнение с вашим положением.

– Что ж, это верно, поскольку, если не считать вас (а это, признаю, и впрямь непростительная шалость с моей стороны), я никогда не позволяла себе нарушать приличия.

– Так я имею честь быть вашим первым прегрешением, – фыркнул Роуленд. Его душил смех. Он не сомневался, что, будь помолвка настоящей, Оливия очень быстро подружилась бы с его бабушкой. Он едва не пожалел, что это не так.

– Вы это вполне заслужили, – отчеканила Оливия с заносчивостью, напомнившей Роуленду тон вдовствующей графини.

– Дерзкая девчонка.

Оливия усмехнулась, ее глаза задорно блеснули из-под широких полей шляпы.

– Покажите мне свое любимое тайное убежище, где вы прятались в детстве.

– Любимое убежище? – Роуленд задумался, перебирая в памяти свои детские проказы. Втроем с братом и сестрой они катались на лодке по Темзе, скакали по полям верхом на пони, гоняясь за воображаемыми лисицами, плавали в небольшой речушке в самой гуще леса. Он посмотрел на Оливию, в голове его уже роились самые дерзкие мысли. – Пожалуй, это ручей, где мы любили купаться в жаркие дни.

– Такие, как сегодняшний? – вздохнула Оливия, поднимая волосы и оголяя влажную шею в тщетной надежде ощутить прохладное дуновение ветерка.

Роуленд кивнул. День выдался куда более теплым, чем накануне. Самый знойный с тех пор, как отгремела последняя гроза. Полдень еще не наступил, а Роуленд уже чувствовал, как лоб покрылся мелкими капельками пота.

– Идемте, – позвал он. – Прогуляемся по лесу. По крайней мере в тени деревьев не так жарко. Мы можем дойти до деревни и пообедать в «Кабаньей голове», что позволит нам еще несколько часов оставаться вдали от моей семьи.

– В самом деле блестящий план, – отозвалась Оливия и, продев руку Роуленду под локоть, побрела вместе с ним мимо конюшни и фермы при усадьбе в сторону леса.

– Думаю, здешние леса заметно отличаются от тех, к которым вы привыкли. В наших местах почти нет дубов. Одни буки, боярышник да, как видите, море папоротников. Их заросли везде, сколько хватает глаз. – Оливия кивнула, сходя вслед за Роулендом на узкую, почти неразличимую в густой зелени тропинку. – Старайтесь не запутаться в траве, – посоветовал Девир, когда она неловко ступила и споткнулась.

– А гадюки здесь водятся? – Оливия вздрогнула, зябко обхватив себя за локти. – В прошлом году одна из наших охотничьих собак погибла от укуса гадюки. Это было ужасно.

– Да, но мне больше нравится думать о жаворонках и колокольчиках. Детьми мы любили играть в зарослях орляка, но ни на кого из нас не нападали змеи. Пожалуй, я не припомню подобных случаев в наших краях. Вдобавок в такие теплые деньки гадюки обычно греются на солнце, а не прячутся в папоротниках.

Под кронами деревьев царила прохлада; дорожка пестрела пятнами света, проникающего сквозь листву; влажный запах земли мешался с ароматами трав. Путники долго шли в молчании, Роуленд вел Оливию за собой по узкой тропинке.

– Когда вы в последний раз бродили здесь? – спросила она, остановившись, чтобы высвободить подол юбки, зацепившейся за колючий кустарник.

– Даже не представляю, – задумчиво произнес Роуленд. – Много лет назад.

– Вы верно заметили, леса в Холиншеде совсем другие. Не такие густые, как здесь. Вдобавок растут у нас в основном дубы и вязы. – Пройдя еще немного, Оливия снова остановилась отцепить край платья от сучка. – Почему меня не оставляет чувство, будто я попала в одну из страшных сказок братьев Гримм?

– Думаю, из вдовствующей графини вышла бы славная ведьма.

– А мне кажется, она больше похожа на фею-крестную, когда речь идет о ее внуках.

Роуленд стянул с головы шляпу и вытер шею платком.

– Да, пожалуй… Когда мне случалось попасть в скверную историю, бабушка не раз выручала меня.

Оливия натянула юбку, прижимая ее к ногам.

– Всегда следует знать, к кому обратиться за помощью в случае нужды.

– А ваш защитник – конечно же, отец.

Роуленд успел пройти несколько шагов, прежде чем понял, что Оливия отстала. Обернувшись, он увидел, что она стоит на тропинке, освещенная лучами солнца, и хватает ртом воздух, словно в приступе удушья.

– Оливия?

Она закашлялась, часто моргая длинными ресницами.

– Да, отец всегда оберегал меня. Однако мое замужество положило этому конец.

Оливия шагнула к Роуленду, но тот не двинулся с места. Ему не хотелось слушать продолжение истории. Недоброе предчувствие закралось ему в душу.

– Мне трудно в это поверить, – возразил он, пропуская Ливи вперед. Ему всегда казалось, что лорд Арлингтон с дочерью очень близки.

Оливия покачала головой, но не оглянулась.

– Вы ведь дружны с братом моего бывшего мужа и наверняка посвящены во все отвратительные подробности нашего ложного брака. Возможно, вам даже известно больше, чем мне. Отец отказался забрать меня к себе, когда разразился скандал. Он вынудил меня остаться в доме Суттара, отдал на растерзание его ужасной семье.

Оливия ускорила шаг, ее сведенные плечи и высоко вскинутая голова выдавали гнев. Роуленда вдруг охватило чувство вины. Эту женщину предали все, чей долг был заботиться о ней. Ее подвергли чудовищной, жестокой травле, и он сам примкнул к ее гонителям, став таким же чудовищем.

– Но вы, разумеется, простили его?

Внезапно остановившись, она резко повернулась к нему.

– Да, поскольку отец поступил так из лучших побуждений. Но я не забыла, что, когда я так отчаянно нуждалась в нем, его больше заботило мнение света.

– Вы действительно думаете, что все было именно так? Что отец отказал вам от дома ради соблюдения приличий? – Приблизившись к Оливии, Роуленд мягко, осторожно коснулся ее руки, будто утешая испуганного ребенка. – А вам не приходило в голову, что он, возможно, боялся ухудшить положение? Не хотел рисковать, искал для вас наилучший выход?

Оливия тяжело вздохнула и, повернувшись, побрела дальше по тропинке.

– Конечно, вы правы, но мне нужно было от него вовсе не это. Как и сейчас, когда он заставил меня вернуться в свет вопреки моему желанию.

– Но если б он этого не сделал, мы с вами никогда бы не встретились. А если бы и встретились, то при совсем иных обстоятельствах, и вы уж точно не подпустили бы меня так близко к себе. – Роуленд одарил Ливи самой озорной улыбкой из своего арсенала. – По-моему, это было бы ужасно досадно.

– Ну разумеется, другого ответа я и не ожидала, – сухо бросила Оливия, взяв себя в руки. – О… – Она замерла на краю овражка, тропинка впереди резко обрывалась вниз. – Неудивительно, что в детстве вам так нравилось это место.

Осторожно обойдя Ливи, Роуленд помог ей спуститься в ложбину. Вода вымыла землю, обнажив каменные пласты и корни деревьев. Именно таким и остался ручей в его памяти. За минувшие годы здесь ничто не изменилось. Журчащий поток срывался вниз небольшим водопадом, образуя глубокое круглое озерцо в форме широкой чаши. Сквозь прозрачную воду виднелось каменистое дно. Водоем окружали большие валуны, сменявшиеся мелкими камнями в устье, откуда ручей нес свои воды в Темзу.

Наклонившись, Роуленд погрузил пальцы в воду. Она была холодной, но приятной, особенно в этот жаркий день: Роуленд даже в тени чувствовал, как на коже мелкими каплями проступает пот.

Оливия медленно побрела к вершине водопада, с любопытством оглядываясь вокруг. Сбросив сюртук, Роуленд уселся на каменный выступ, наблюдая за ней. Вытянув руку, она ухватилась за крепкие ветви дерева и взобралась на последний валун.

Ливи победно улыбнулась Роуленду, и у него вдруг перехватило дыхание. Эта женщина с ее поразительной красотой все больше нравилась ему, что лишь прибавляло ей привлекательности в его глазах.

Пока Оливия перебиралась через ручей, Роуленд попытался стянуть с себя сапоги. Упершись носком одной ноги в пятку другой, он с усилием сбросил первый сапог. Со вторым пришлось повозиться, но в конце концов и с ним удалось совладать.

Роуленд остался в одной рубашке и бриджах, когда Оливия посмотрела наконец в его сторону. Он услышал ее возмущенный возглас, срывая рубашку через голову.

– Что это вы делаете?

Отшвырнув рубашку в сторону, Роуленд расстегнул верхнюю пуговицу на бриджах.

– А на что это похоже, по-вашему? Я собираюсь искупаться. – Оливия растерянно моргнула, явно желая возразить, но не находя слов. Роуленд весело ухмыльнулся и, быстрым движением сбросив бриджи вместе с бельем, прыгнул в воду. Когда он вынырнул посередине озерца, Оливия, смеясь, стряхивала с юбок водяные брызги. – Можете присоединиться ко мне, – предложил он, устраиваясь на каменном выступе под водой. Взгляд Оливии скользнул по его телу, задержавшись на бедрах. Плоть Роуленда тотчас отозвалась, налилась силой, несмотря на холодную воду.