– А если бы я сказал, что у меня аллергия на нее, вы бы спокойнее восприняли мои слова? – перебивает Виктор, бросив на Владислава раздражительный взгляд.

Александра хлопает мужа по руке и что-то тихо говорит ему.

– Да, собственно, мне все равно, что вы едите, а что нет, – усмехаясь, отвечает Владислав. – Просто в рыбе содержится много фосфора, который считается лучшей пищей для мозгов. Вот я и думаю, как же вы без него обходитесь.

Даже не замечаю, как замираю с вилкой у рта, наблюдая за этой внезапной перепалкой. И, когда Светлана Ивановна заботливо кладет в мою тарелку еще один бутерброд, я опускаю столовый прибор на салфетку и кивком благодарю ее.

Как же хорошо, что Кирилла здесь нет. Он бы явно принял сторону Владислава и с радостью подключился к внезапному конфликту.

– Кстати, Аня, – вдруг говорит Владимир Павлович, переключая всеобщее внимание на себя, – Кирилл кое-что оставил для тебя.

Он встает и подходит к полке у окна, берет что-то черное и дает мне в руки. С непониманием таращусь на свой сотовый.

– …Мой телефон?

– Да, он просил передать тебе. Ты оставила у него.

Молча киваю, абсолютно не понимая, какого черта мой гаджет делает у Владимира Павловича.

Или у Кирилла?

– С-спасибо.

Светлана Ивановна восхищается вкусом шампанского, Александра соглашается с ней, а я продолжая пялиться на сотовый в руке, пытаясь найти разумное объяснение этой чертовщине.

Неужели он украл мой телефон?

Зачем?

Или просто нашел его в каком-нибудь сугробе?

Или…

Стоп. Стоп.

Стоп!

– Аня? Все хорошо? – интересуется Владимир Павлович, слегка наклонив ко мне лицо. – Может, налить тебе сок или воды?

– Да, – вру я, – все в порядке. Просто… Все это время думала, что потеряла его где-то, а…

– Я однажды потеряла свой кошелек, представляете! – парирует Светлана Ивановна. – Со всеми карточками, деньгами и визитками. Чуть с ума не сошла!

– Лишний раз доказывает, что нельзя все свои деньги собирать в одном месте, – вставляет Виктор, сделав несколько глотков холодного морса.

– Да. Знаете, я с вами полностью согласна! – кивает она ему. – После того случая я вообще кошельком не пользуюсь.

– И где же вы держите деньги? В сумочке? Должно быть, там творится настоящий хаос, – усмехается он, снова выпивая морс. – Там ведь и без того бардак!

– Я вот прям взяла и все вам рассказала, Виктор! – игриво восклицает Светлана Ивановна. – Ишь, какой хитрец! Думает, что так, между делом, я ему все да расскажу!

Смотрю на экран своего телефона с почти полной зарядкой и не верю голосу в своей голове, что без конца твердит какую-то ахинею.

– Как поживает твоя тетя? – спрашивает Владимир Павлович, и у меня тут же пересыхает в горле. – Должно быть, соскучилась по тебе!

Неожиданно по полу проносится сильный сквозняк, и входная дверь громко захлопывается. Внутри меня становится невероятно холодно, необъяснимый страх сковывает тело и я, словно ледяная фигура, замираю на месте. С каждой секундой шорохи становятся громче и, когда на пороге гостиной появляется высокая мужская фигура, я вовсе перестаю дышать.

Стальные глаза тут же впиваются в меня, как будто за этим столом нет больше никого, кому можно было бы послать этот убийственный взгляд.

– Ну, наконец-то, приехал! – довольно восклицает Владислав, поднимаясь с места. Он подходит к Кириллу, они пожимают друг другу руки и обнимаются как давние друзья. – Как твои дела, сынок?

– Лучше и быть не может, – отвечает он как можно вежливее, но я отчетливо слышу скрежет зубов.

– Присаживайся, – улыбается ему дядя и указывает рукой на свободный стул. Рядом с Виктором.

Все, что я вижу – бурно танцующие желваки на его скулах. Он чертовски зол, и игнорируя взглядом мужчину справа, все же садится на свободный стул.

– Здравствуй, сынок! – говорит его мама, заправляя за ухо темные чуть завитые волосы. Она продолжает сидеть на своем месте, но глаз от сына не отводит. Такое чувство, что ей не хочется обнять его, как будто один лишь взгляд заменяет тактильные чувства. – Как твои дела?

– В порядке, – скрипит он.

– Кирюша, насыпай кушать, – подхватывает Светлана Ивановна, и в ее голосе слышится намного больше тепла и заботы, нежели в голосе родной матери. – Вот, держи бутербродик. Влад, положи ему ложечку холодца, пока тот не растаял. Так, давайте, накладывайте холодец! Растает ведь и будет потом юшка.

За столом снова становится шумно и только я сижу полностью отдаленная от всей этой суеты, чувствуя, как серые глаза сбоку буравят во мне дыры.

– А! Кирилл я передал Ане то, что ты просил, – как бы между делом говорит его дядя, накладывая себе большую ложку холодца.

– Чего?

– Бедняжка, очень переживала, что потеряла свой телефон, – объясняет он, а я с ужасом замечаю, как темнеет от злости лицо Кирилла. Его широкие брови тут же сходятся к центру, а глаза упрямо таращатся на сотовый в моей руке.

– Спасибо, что нашел его, – говорю я сквозь зубы и отворачиваюсь, не в силах больше выносить его озлобленную физиономию.

Негодяй! Все это время мой сотовый был у него, а он даже и словом не обмолвился. И вчера, когда мы лежали на диване, я вскользь упомянула о пропаже, а он даже и бровью не повел, назвав меня Машей-растеряшей.

А теперь я вижу по его лживым глазам, что все это время он знал, где мой гаджет. Только не понимаю, почему молчал?

– Кстати, некрасиво получилось как-то. Даже не объяснили Ане, кто мы такие, кто кому и кем приходится – улыбается Владимир Павлович, отложив вилку в сторону. – Владислав и уже небезызвестная тебе Светлана Ивановна – мои давние друзья. Сколько лет мы дружим?

– С волосатых годов, – смеется мужчина. – Мне кажется, что всю жизнь.

– Это точно. Так, а вот эта очаровательная женщина – мама Кирилла.

Что я должна сделать? Удивиться или просто улыбнуться?

Но мои глаза отчего-то глядят на посуровевшее точеное лицо справа и обозленный взгляд, устремленный на улыбающегося Владимира Павловича.

– …О. Здорово, – только и получается выдавить у меня. – Очень приятно.

Женщина улыбается мне и нервно прочищает горло, глядя на сына.

– А это Виктор, ее супруг, – подытоживает хозяин дома.

– Второй супруг, – медленно уточняет Кирилл. Скрип его зубов замечают все за столом.

Ну, вот, кажется, мне пора уходить, пока не взорвалась бомба.

– Дорогой, почему ты не ешь? Все очень вкусно, – тут же вставляет его мать, явно желая сменить тему. Не дождавшись от сына никакой реакции, она переключает внимание на его дядю. – Спасибо, Вов, что пригласил нас сюда. Я здесь много лет не была. Все так изменилось!

Много лет не была здесь? Этот ужин – ежегодная традиция, разве не так?

– Думаю, мы прекрасно проведем здесь время и встретим Новый год, – заключает она, бросив на мужа внимательный взгляд.

– А как тебе здесь, Виктор? Нравится? – интересуется Владимир Павлович.

– Вообще я не любитель зимних видов развлечений, – говорит он тоном чересчур уверенного в себе человека, – но хочу заметить, что теперь есть на что посмотреть. Согласен с супругой, многое изменилось с того времени, когда я в последний раз бывал здесь.

– И когда же это было? – ядовито спрашивает Кирилл, откинувшись на спинку стула.

– Точно не помню. Может две тысячи второй или третий год, – отвечает мужчина, делано задумавшись.

– То есть, когда мой отец был при смерти, ты это хотел сказать?

Виктор резко вытягивает руки вперед, чтобы рукава рубашки и пиджака немного поднялись с запястий, опускает их на край стола и нарочито медленно переводит глаза на Кирилла. Замечаю блеснувшую серебристую запонку и машинально смотрю на косой шрам, оставшийся когда-то после такой вот блескушки.

– Кирилл, мне очень жаль, что с твоим отцом случилась такая беда, но мне кажется, пора бы тебе уже остепениться. Прошло уже много лет, а ты все за свое.

– Закрой свой поганый рот, ублюдок.

– Кира, пожалуйста… – тихо говорит Александра, кинув обеспокоенный и стыдливый взгляд на Владимира Павловича и на меня. – Мы же в гостях…

– Я ведь хотел подружиться с тобой. Несмотря на твое поведение, я и сейчас этого хочу, – добавляет Виктор фальшивым голосом. Он что, специально его раздражает? Неужели никто кроме меня этого не замечает? – Прошу тебя, успокойся. Здесь есть люди, – говорит он, бросив на меня мимолетный взгляд, – которые пришли сюда не за тем, чтобы смотреть на семейные разборки.

– Семейные разборки, – повторяет Кирилл, щуря темные глаза. Его убийственный взгляд не покидает Виктора. – Ты хотя бы знаешь, что такое семья?

Виктор едва заметно улыбается и впивается в Кирилла хитрыми глазами:

– Твоя мама – есть моя семья. Ты – моя семья, хотя и не признаешь этого.

Господи, до чего же у него противный голос.

И почему это все молчат? Тут конфликт назревает, а все сидят, словно в кинотеатре! Попкорна не хватает для полноты картины.

– А что насчет твоего ребенка? – спрашивает Кирилл тяжелым как ледяная глыба голосом. – Как поживает твоя дочь? Она еще – твоя семья?

– Кира, прошу тебя, успокойся! – восклицает Александра, но на этот раз ее глаза с тревогой мечутся от мужа к сыну. – Я наделась, что мы сможем поужинать вместе, как нормальные люди, как…

– Семья? – перебивает Кирилл, кинув на нее озлобленный взгляд. – Хорошо. Давайте посидим. Поедим, поговорим о всяком. – Он снова переводи глаза на Виктора и демонстративно накалывает вилкой ломтик маринованного огурца и отправляет его в рот. – Ну так, что? Как твоя дочь поживает?

Почему все молчат и ничего не делают, чтобы предотвратить катастрофу? Я и понятия не имела, что Кирилл настолько ненавидит мужа своей матери. В нем как будто два разных человека живут. Один – добрый, нежный и ранимый, а другой – абсолютное зло.