Несмотря на радостное волнение, Делла почувствовала, что проголодалась. За супом последовала свежая форель, пойманная, как она подумала, в здешнем озере. Рыба была приготовлена в белом соусе, и Делла съела ее всю, до последнего кусочка.

Няня налила ей также бокал шампанского.

После рыбы ей было предложено легкое суфле, за которым последовали фрукты.

Делла поняла, что Нанни огорчится, если она не съест всего, что ей подкладывают на тарелку, и потому запротестовала лишь тогда, когда та предложила ей вторую порцию фруктов.

После столь обильной еды она с удовольствием выпила чашечку кофе.

Пока она ела, няня не донимала ее разговорами и просто унесла поднос.

Две служанки внесли в спальню круглую ванну и опустили ее на коврик перед камином. Затем они принесли два латунных бидона, в одном из которых, как догадалась Делла, была горячая вода, а в другом – холодная.

Служанки вышли, и девушка залезла в ванну. От воды исходил легкий и приятный аромат белых фиалок.

Когда она закончила принимать ванну, Нанни помогла ей вытереться большим махровым полотенцем.

И только сейчас Делла впервые задумалась о том, а что же наденет, если ей действительно предстоит венчание, как на том настаивал маркиз.

Она решила, что служба пройдет в его приватной часовне, поскольку было совершенно очевидно, что в таком большом доме, как Клер-Корт, она просто должна быть.

В то же время она изрядно расстроилась из-за того, что будет выглядеть далеко не так привлекательно, как ей того хотелось бы, поскольку с собой у нее было всего несколько простых платьев.

Но тут няня подошла к гардеробу.

– Здесь есть два свадебных платья, из которых вы вольны выбрать любое, – торжественно провозгласила она, – и, поскольку я уже сравнила их размер с вашими платьями, думаю, что они подойдут вам, словно шились для вас.

– Свадебные платья! – вскричала Делла. – Но откуда у вас здесь свадебные платья?

Няня коротко рассмеялась.

– О! Все просто. Каждая невеста на протяжении последних двух сотен лет оставляла свое свадебное платье в помещении, которое мы называем музеем.

– Я еще не видела его.

– Его милость покажет вам его, он находится в восточном крыле. Большинство гостей предпочитают рассматривать картины в галерее на другом конце дома.

– Значит, у вас есть коллекция свадебных платьев! – тихонько вздохнула Делла, с трудом веря в происходящее.

Нанни достала из гардероба два чудесных платья.

– Вот это принадлежало матери его милости, – пояснила она, – а вот это – его бабке.

Оба платья были классического покроя, а работал над ними, как сразу же поняла Делла, искусный мастер.

Одно из них было сшито из тяжелого атласа, а второе оказалось шифоновым, чем живо напомнило Делле наряды греческих богинь.

Чутье подсказало ей, что именно такой ее и хотел бы видеть маркиз.

Няня помогла ей надеть его – платье пришлось ей впору и придало классический облик, как если бы Делла и впрямь только что вышла из Акрополя в Афинах.

– Я надеялась, что именно его вы и выберете, – с гордостью сообщила Нанни. – А теперь я покажу вам вуаль, которую носили все невесты поместья Клер. Как мне говорили, ей уже больше трехсот лет.

Вуаль была сделана из тончайших кружев, и, уложив волосы Деллы, Нанни надела ее девушке на голову. Она ниспадала по обеим сторонам ее лица, не закрывая его.

Затем Нанни открыла кожаную шкатулку, стоявшую на туалетном столике, – в ней обнаружилась самая прекрасная тиара, которую Делла когда-либо видела, украшенная бриллиантами в форме домашних цветов из английского парка, а также росших в лесу и поле. Она решила, что маркиз, выбирая тиару для нее, думал о том же.

Только он мог проявить подобное понимание и без слов угадывать ее желания.

Посмотрев на себя в зеркало, она вновь решила, что все это лишь снится ей.

Именно такой она всегда хотела выглядеть для мужчины, которого полюбит, но считала, что ничего подобного с ней не случится, поскольку просто не повезет найти его.

Купание и одевание затянулись, и Делла обнаружила, что время приближается к семи часам. Она вопросительно взглянула на Нанни, и та ответила на ее невысказанный вопрос:

– Ваша свадьба состоится ровно в семь, и его милость не хочет, чтобы вы опоздали.

– Полагаю, что мы поженимся в часовне, – сказала Делла. – Но как церемония может быть законной, если публичного оповещения о браке не было? Не могу поверить, что у его милости найдется еще и специальная лицензия.

Нанни коротко рассмеялась.

– Тот же вопрос задала бы себе и я, если бы не жила здесь. Но ведь до сих пор существуют приватные часовни, в коих разрешено сочетаться браком без тех формальностей, которые все остальные вынуждены соблюдать в других местах.

– Ах, да, теперь вспомнила! – воскликнула Делла. – И часовня его милости – одна из них.

– Это все потому, что Клер-Корт существует с незапамятных времен, – с гордостью заявила Нанни. – Он появился еще во время царствования королевы Елизаветы.

Она говорила с гордостью, которая показалась Делле трогательной. Впрочем, она догадывалась, что вскоре и сама преисполнится ею.

И вновь при одной только мысли об этом ее охватило ощущение нереальности происходящего.

– А теперь идемте, – поторопила ее Нанни, – я отведу вас в часовню. Его милость оставил для вас букет цветов.

С этими словами она отворила дверь и внесла чудесный букет белых орхидей с розовыми полосками в центре каждого цветка.

Когда Делла приняла у нее цветы, няня сказала:

– Не обижайте моего мальчика. С самого рождения я любила его так, как если бы он был моим собственным сыном. Я готова жизнь отдать ради того, чтобы он был счастлив.

– Обещаю вам, Нанни, что постараюсь сделать его счастливейшим человеком на свете, – ответила Делла. – И большое вам спасибо за то, что помогли мне.

Она наклонилась, чтобы расцеловать старушку в обе щеки, и заметила слезы у нее на глазах. После этого, ступая медленно и величественно, поскольку шлейф платья тянулся за ней по полу, она последовала за няней по коридору.

Они не воспользовались роскошной лестницей, ведущей наверх из холла, и Делла поняла, что наверняка есть и еще одна, которая вела прямо из господской спальни в часовню. Ее наличие являлось еще одной уникальной особенностью особняков, спроектированных братьями Адам, включая и Клер-Корт.

Когда они дошли до лестничной площадки, Нанни знаком предложила ей спускаться первой.

Медленно ступая со ступеньки на ступеньку, Делла вдруг услышала, как где-то вдали негромко играет орган.

Сойдя на первый этаж, она увидела перед собой внушительную дверь в готическом стиле.

С трепетом приотворив дверь, девушка увидела, что маркиз уже ожидает ее. Еще две ступеньки, и она оказалась рядом с ним.

Он смотрел на нее с выражением бесконечной любви и обожания.

Ей показалось, будто над головой у нее засияли звезды, а лунный свет окутал их обоих.

В словах не было нужды, и, когда маркиз предложил ей свою руку, она покорно положила свою ладошку ему на локоть.

При этом она отметила, что он надел все свои регалии, и они засверкали в пламени свечей, стоящих на алтаре.

Часовня была небольшой, но очень красивой, а в изящное витражное окно позади креста на алтаре проникали лучи заходящего солнца.

Делле казалось, будто повсюду разлит неземной призрачный свет.

Маркиз повел ее по недлинному проходу к алтарю, где их уже поджидал священник.

Орган смолк, и викарий начал обряд венчания.

Делле казалось, будто каждая жилка в ее теле и каждая струнка в душе тянутся к маркизу, и не сомневалась, что он испытывает те же чувства.

Когда он бережно надел ей кольцо на палец, они соединились навеки, до последнего вздоха. Их сердца бились в унисон, а души слились воедино, чтобы уже никогда не разлучаться.

Они преклонили колени перед священником, тот благословил их, и Делла знала, что ее отец и мать тоже благословляют их в эту минуту.

Господь ответил на ее молитвы.

Он благословил их и подарил райское блаженство, которое отныне они сберегут навеки.

Когда они встали, священник опустился на колени перед алтарем, и маркиз, по-прежнему держа Деллу за руку, увлек ее прочь из часовни.

Единственной свидетельницей на их свадьбе была Нанни, и, глядя, как маркиз и Делла выходят из часовни, она утирала слезы.

Они поднялись по той же лестнице, по которой Делла спускалась с няней, и он отворил дверь на лестничной площадке. Делла решила, что это должен быть вход в главную спальню, и не ошиблась.

Это была чудесная комната с небесно-голубым ковром, портьерами и огромной кроватью под балдахином с золотыми амурами, занимавшей всю центральную часть комнаты.

Но Делла поначалу видела одни только цветы. Комната буквально утопала в них, и все они были белыми.

Еще никогда ей не доводилось видеть такого количества лилий, орхидей и роз, наполнявших воздух тонким ароматом, отчего спальня показалась ей частичкой волшебного заколдованного мира, в который ее привел маркиз.

А он не отрываясь смотрел в ее глаза, в которых читались изумление и восторг.

– Ты такая красивая, – проговорил он тихим голосом. – Я все еще боюсь, что выдумал тебя, моя обожаемая Делла, и ты сейчас растаешь, как утренний туман.

– С тех пор как ты приехал в цыганский табор, мне кажется, что я живу как во сне, – ответила Делла, – но, как ты сам сказал, сон этот настолько сладок и безупречен, что я думаю, будто мы уже умерли и перенеслись на небеса.

– Ты не умерла, сокровище мое, – заверил ее маркиз. – И теперь я могу сказать, как сильно люблю тебя и как много ты для меня значишь.

Голос его обрел звучную глубину, когда он продолжил:

– Но сначала я собираюсь снять с себя все эти побрякушки, и ты, моя дорогая новобрачная, должна сделать то же самое.