- В два часа ночи?

- В половине третьего. Отличное время для плодотворной дискуссии. Под хорошее вино.

Я не стала отвечать, отвернулась к окну, в надежде, что Давид в полумраке моей улыбки не разглядит. Да и что я могла ему ответить? Либо начать отказываться, говорить, что я совсем не такая, и просить отвезти меня домой. Либо согласиться, что выглядело бы неприлично. Поэтому я оставила выбор за мужчиной. Как поступают все мудрые женщины.

Даже не спросила, куда мы едем. Давид повернул ключ в замке зажигания, а я на пару секунд вжалась в спинку сидения, боясь, что Анька меня всё же заметит в чужой машине, потому что, прежде чем сесть в такси, она принялась крутить головой по сторонам, явно не понимая, куда я делась.

Когда мы свернули на проспекте в противоположную сторону от моего дома и поехали в сторону набережной, я поняла, что Давид везёт меня к себе домой. Совершенно понятно для чего, но я ведь и раньше понимала, чем должен закончиться этот вечер, точнее, ночь. И сейчас делать большие удивлённые глаза глупо. И к тому же, я против не была. Напротив, я ждала развития наших отношений, и совсем не готова была думать о последствиях. По крайней мере, сейчас.

На этот раз въезжать в подземный гараж мы не стали, оставили машину на стоянке, и когда я захлопнула за собой дверь автомобиля, то огляделась. Вокруг дома кованый забор, а за ним ухоженный сквер, с аллеей и скамейками, а за подстриженным кустарником виднеется балюстрада набережной. Даже отсюда слышно, как плещется Волга. Совершенно особенные ощущения.

- Здесь жила бабушка моей школьной подруги, - неожиданно сказала я.

Давид удивлённо вскинул брови.

- Серьёзно?

Я покачала головой, улыбнулась.

- Не в твоём доме. Здесь раньше были старые двухэтажные дома. Помнишь?

- Помню, конечно.

- И сквера не было. Были старые кособокие скамейки, а вон там гаражи. А мужики рядом в домино играли. И это всё казалось нормальным.

- А сейчас?

- Жизнь изменилась.

Давид обошёл машину, подступил ко мне. Приподнял мне пальцем подбородок, в глаза заглянул.

- У меня из окон потрясающий вид.

- Не сомневаюсь, - проговорила я, а про себя добавила, что у Давида Кравеца, вкупе с отражением в зеркале, всё в жизни должно быть потрясающим воображение.

Мы вошли в подъезд и поднялись на лифте на восьмой этаж. Оказавшись с Давидом в замкнутом пространстве, в кабине лифта, я, признаться, немного занервничала. Вроде всё ясно, понимаю, чего ждать – и жду! – но вдруг, откуда ни возьмись, вылезла юношеская неуверенность. Да Давид ещё, не стесняясь, меня разглядывал, и улыбался каким-то своим мыслям. Не хищно, не залихватски, но от его мягкой, загадочной улыбки мне хотелось зажмуриться и сделать что-то по-девчачьи глупое.

И я это сделала, задала абсолютно дурацкий вопрос, он просто слетел с моего языка, как только я оказалась перед дверью квартиры Давида. Он достал ключи от квартиры, а я возьми и брякни:

- Ты один живёшь?

Он на меня посмотрел.

- А с кем, по-твоему?

От его насмешливого взгляда мне стало неудобно, я пожала плечами. Давид усмехнулся и меня успокоил:

- Живу один, не переживай. Нянек нет.

- Я же не об этом, - пробормотала я, а пока мужчина моей мечты отвернуться и занимался замком, я крепко зажмурилась. Всего на секунду, и легче мне совсем не стало.

- Прошу, - сказал он, первым переступая порог квартиры и включая свет.

Я сделала шаг. Тот самый шаг, после которого повернуть вспять трудно, практически невозможно.

- Проходи, осматривайся, - лёгким тоном продолжал Давид, проходя по комнатам и включая везде свет. – Теперь ты у меня в гостях.

- Я была плохой хозяйкой, - заметила я с оттенком недовольства на саму себя, а сама в этот момент решала трудную задачу – разуться мне в прихожей, или в кругу, в котором привык вращаться Давид Кравец, подобное считается смешным и плебейским. Судя по отсутствию ковров на полах в его квартире, и по тому, что он сам расхаживает по комнатам в уличной обуви, всё-таки не принято скидывать ботинки у порога и выдавать гостям поношенные тапочки. Да и, скорее всего, полы у него домработница драит. И я уже перестаю ей завидовать.

- Почему плохой?

- Угощала тебя растворимым кофе, - напомнила я.

- Ничего. На самом деле, я всеяден.

- Очень сильно сомневаюсь, - позволила я себе усомниться. Давид рассмеялся в ответ на это замечание.

- Подойди к окну, посмотри, - предложил он.

Я послушно направилась к большому окну в комнате, попутно стреляя глазами по сторонам, но стараясь делать это незаметно. Никаких тебе ковров, диванных подушек и милых сердцу безделушек. Что довольно странно для человека, настолько тесно связанного с антикварным бизнесом. Я, признаться, представляла себе камин с лепниной и старинную мебель в стиле рококо. Но в быту Давид оказался минималистом.

Я подошла к окну, задёрнутому лишь лёгкой, прозрачной тюлью, даже занавеской это назвать слов бы не хватило, лишь намёк. Я отвела её рукой и замерла, глядя на вид, что мне открылся. Звёздное небо над городом и лунная дорожка над Волгой. Вода едва заметно колышется и серебрится, завораживая своим видом. А вдали освещённый яркими огнями мост через реку, и неровная линия силуэтов домов на другом берегу. Я смотрела, а потом свет в комнате погас, и всё, что я видела как бы в полумраке, приобрело особые формы и значение. Лунный свет стал ярче, а тени и отблески на воде будто ожили.

- Красиво? – спросил Давид где-то совсем рядом.

- Очень, - согласилась я.

- Очень красиво, - повторил он за мной и обнял.

Я на секунду задержала дыхание, прикрыла глаза, почувствовав его губы сначала на своей щеке, потом на шее. Его ладони легли на мою талию и сжали её, и я расслабилась в его руках. Потом сама повернулась к нему лицом и приподнялась на цыпочки. Мне очень хотелось повторить наш поцелуй. Я его неделю вспоминала, как бы не гнала от себя мысли о Давиде, его поцелуй снился мне.

- Мне нравится твой рот, - сказал он неожиданно, оторвавшись от моих губ. Голову поднял и теперь вглядывался в полумраке в моё лицо. Улыбнулся. – Он большой.

- Хочешь, я притворюсь, что ты первый мне об этом сказал?

Давид рассмеялся.

- Притворись. Мне будет приятно.

- Тогда мне тоже приятно, - смешливым тоном проговорила я. – Такой неожиданный и приятный комплимент.

Давид притянул меня теснее к себе, его ладони опустились на мои ягодицы и сжали их. А сам он выдохнул мне в губы.

- Похоже, ты не умеешь врать.

- Это плохо?

- Я ещё не разобрался.

Он приподнял меня от пола, снова поцеловал, и опустил на ноги.

- Пойдём, я покажу тебе квартиру.

Путешествие по квартире закончилось уже в следующей комнате, мы просто повалились на кровать, забыв включить свет, а в темноте я ничего не рассмотрела. Да мне и не интересно в тот момент было, какие обои у Давида в спальне. Он целовал меня, жадно, пылко, чем окончательно вскружил мне голову, я могла только отвечать на его поцелуи и, по возможности, помогать ему снимать с меня одежду. Вот проявись во мне в этот момент внутренний голос, даже если бы это был бы голос тёти Наташи, который всегда производил на меня глубокое впечатление, я бы не обратила внимания. Никакие доводы разума в эту ночь на меня подействовать не могли, хотя я и подозревала, всерьёз подозревала, что совершаю ошибку. Связываюсь с человеком, который явно мне не пара. Который может подпортить впечатление о моей рассудительности и трезвости суждений на работе, а родственники (читай: Анька) повертят пальцем у виска, если узнают о наших отношениях. К тому же, у нас с ним, наверняка, нет никакого будущего. Но как же это мелко звучало и совершенно не могло произвести на меня впечатление, когда на меня производил впечатление лично Давид Кравец. Своими смелыми прикосновениями, глубокими поцелуями, запахом своего тела. Я растворилась в нём, я отвечала на лихорадочные поцелуи, гладила широкие плечи, и, ощущая особый трепет, проводила подушечками пальцев по его коже в особенных, интимных местах. Он вздрагивал, с его губ срывался стон, а мне хотелось улыбаться и застонать с ним в унисон. Я прижималась губами к его плечу и продолжала сладкую пытку. А потом в один момент Давид не выдержал, перевернул меня, вжал в постель, и я невольно ахнула, а после задержала дыхание, почувствовав проникновение. Мы оба замерли на пару секунд, Давид навис надо мной, чего-то ждал, или пытался рассмотреть в темноте, а, может, и прочувствовать, а я просто расслабилась. Наслаждалась каждым мгновением. И тихонько застонала, как только он шевельнулся. Обхватила его ногами покрепче, провела ладонью по спине. Подалась навстречу при первом же толчке. Давид, кажется, улыбнулся. Подхватил меня под спину, поддерживая, снова поцеловал. На этот раз поцелуй был откровенно хулиганским. Я же приподнялась, упёрлась рукой в кровать, откинула голову назад, со стоном облегчения и удовольствия принимая его каждый раз. Потом силы закончились, и я упала на постель, увлекая за собой Давида, обняла руками и ногами, подстраиваясь под его тело и движения, уткнулась носом в его висок. Я была нежна, податлива, и готова была понять и всё принять. Мне так давно хотелось почувствовать рядом с собой мужчину, уверенного, сильного, знающего. Хотелось пойти за ним и отдать себя всю без остатка. И, наконец, я этого дождалась, и готова была наслаждаться каждой минутой этой ночи.

В какой-то момент мои руки ослабли, соскользнули с плеч Давида, и я вытянулась на постели довольная, опустошённая и совершенно без сил. Давид упал рядом, одна рука легла поперёк моего живота, и от этого было приятно и горячо. Вообще, было невероятно жарко, кажется, даже воздух в комнате раскалился. Я втягивала в себя густой, раскалённый воздух, и наслаждалась мыслью, что ничего ещё не закончилось, это лишь перерыв. А Давид рядом тяжело дышит и смеётся сквозь жаркий воздух и стучащее сердце.