Эйна Ли - Сладостная победа

– Кто бы сомневался.

Тут он заметил, как глаза Кэсси потемнели.

– Знаешь, Коулт, девушки лучше Кэти тебе не найти. Она обладает достоинствами, которые удивительно сочетаются с твоим миром, так же как и с моим.

– Мой мир, твой мир. Ты в самом деле, считаешь, что они так уж разнятся?

– Конечно. Мне непонятно, почему ты преследуешь меня, а не Кэти.

– Это чисто мужской вкус. Когда я гляжу на Кэти, то сразу перед моим взором возникает женитьба, семья, льняные занавески на окнах, поездки вместе с детьми по воскресеньям в церкрвь.

– А когда ты смотришь на меня? – Кэсси чуть не прикусила себе язык, но слова уже слетели с ее губ. Неужели она действительно хотела знать об этом?

– Милая, я даже не в силах вообразить себе все прелести любви на сеновале.

Краска проступила на щеках Кэсси, она опустила глаза.

– Неужели я выгляжу в твоих глазах такой дешевкой? Он чуть нагнулся и взял ее за руку.

– Напротив, Кэсси, ты такая недотрога, что это отпугивает куда более смелого человека, чем я. Но с того самого момента, когда ты упала мне на колени в том дилижансе, а я заглянул в твои синие глаза, во мне словно вспыхнул огонь, который я не в силах потушить, и Богу известно, что я и не пытался это сделать. – Он поправил кочергой поленья в камине и, продолжая смотреть в огонь, добавил: – Я очень сильно хочу тебя, но не настолько, чтобы сражаться с тенью Теда Макбрайда. Она заглянула ему в глаза.

– А если бы не было Теда Макбрайда?

Лицо Коулта озарилось какой-то дьявольской улыбкой.

– Тогда мы были бы с тобой уже на сеновале.

Глубоко вздохнув, Кэсси вытянулась на боку во весь рост, подложив ладони под щеку. Она не собиралась порицать его за излишнюю откровенность, более того, это позволило ей осознать, как сильно ей хотелось, чтобы он сегодня остался.

– Не знаю, Коулт, комплимент ли это или оскорбление, но мне больше по душе считать это комплиментом. Каким бы соблазнителем ты ни хотел казаться в моих глазах, мне это представляется очень романтичным.

От его теплого бархатистого смеха мурашки так и забегали у нее по спине. С каждой минутой, проведенной с Коултом наедине, воспоминания о Теде таяли в далекой дымке прошлого.

– Полагаю, Кэсси, ты даже не представляешь себе, насколько ты очаровательна и желанна.

– Должна признаться, что быть с тобой на сеновале кажется мне очень привлекательным. Однако, Коулт, с тех пор как ты появился в Арена-Роха, мы уже хорошо изучили друг друга. Неужели при взгляде на меня у тебя, кроме занятий любовью, не возникает никаких других желаний?

– Разве любить друг друга исходя из данного определения не означает заниматься именно сексом? Все этим занимаются – люди, проститутки, животные. Это же настолько естественно. Когда я впервые увидел тебя, я захотел заняться с тобой сексом, а теперь…

Дьявол! Он сам загнал себя в угол. Да, она была красивой женщиной, но он вращался в женском обществе и достаточно хорошо знал женщин, чтобы влюбляться в них. Ему нравилось быть рядом с ней и поддразнивать ее, ему по душе было ее чувство юмора, он ценил ее верность тем, кого она знала. Он любил слушать, как она смеется, как улыбается. Он восхищался ее мужеством и силой духа. Он думал только о ней. Но причина всего этого крылась в том, что он страстно хотел переспать с ней. Так при чем здесь любовь?

– А теперь? – переспросила она выжидающе.

Несмотря на мягкость тона, ее вопрос прозвучал как гром среди ясного неба.

– Теперь я не думаю ни о чем другом, только бы заняться с тобой любовью.

Кэсси ощутила несказанную радость и вместе с тем не меньшее по своей силе недоверие.

– Ты хочешь сказать, что влюбился в меня?

– Никогда прежде я не влюблялся. Поэтому я не уверен в верности этого определения.

– За исключением того, что тебе очень хочется заняться со мной любовью. – Кэсси, улыбнувшись, закрыла глаза. Звук его голоса звучал в ее ушах успокаивающе, подобно колыбельному напеву.

Хватит, он не только наделал немало глупостей за этот день, но снова поставил себя в дурацкое положение. Коулт быстро допил свой кофе и встал.

– Думаю, мне пора ехать.

Но Кэсси даже не шевельнулась, и он понял, что она уснула.

Он нагнулся над ней, осторожно приподнял, затем отнес в спальню и аккуратно опустил на постель.

Несколько мгновений он жадным взором оглядывал соблазнительное зрелище, какое она собой являла, смотрел, как красиво рассыпались по белой наволочке ее медно-каштановые волосы. Не в силах преодолеть искушение, он склонился над ней и нежно поцеловал ее в губы. Какое-то время он так и стоял, вглядываясь в ее безмятежное лицо.

– Я лишь смотрел, Кэсси, не более того, – ласково прошептал он, затем любовно накрыл ее одеялом.

Как мог он оставить ее одну с незапертыми дверьми и окнами! Он взял с кровати подушку и вернулся в гостиную. Заперев двери, он улегся на ковер, подсунул подушку под голову и сразу уснул. Во сне ему грезился сеновал и связанные с ним сладостные видения.

Кэсси медленно проснулась, потянулась и не спеша спустила ноги с кровати. Внезапно она замерла, обнаружив, что спала в блузке и юбке, которые были на ней прошлой ночью. Начав соображать, она не могла даже припомнить, как добралась до постели. Она ущипнула себя за руку, чтобы окончательно проснуться, и попыталась вспомнить, что же произошло вчера. Она хорошо помнила лежавшего неподалеку от нее Коулта, рассуждавшего о том, как он хотел бы заняться с ней любовью…

– Боже мой! – вскрикнула она, вскочив на ноги, и кинулась вон из комнаты.

В гостиной никого не было, но на полу валялась подушка прямо перед камином. Затем до ее обоняния донесся терпкий аромат только что сваренного кофе. На печке стоял котелок.

По всей видимости, Коулт провел всю ночь на полу перед камином и, прежде чем уйти, сварил кофе.

Он проявил заботливость, хотя ей больше хотелось, чтобы он разбудил ее, тогда в город она поехала бы вместе с ним.

Кэсси налила себе чашку кофе и прислонилась спиной к полке камина, размышляя об их вчерашней беседе.

Не стоило открещиваться от своих чувств к нему – она уже давно поняла, что любит его. Хотя она прекрасно знала, чем грозил закончиться их любовный роман, полный сладкой горечи, – все в нем было предсказуемо. По всей видимости, вскоре ей предстояло увидеть, как любимый ею человек покинет ее. Нет, у нее должно хватить благоразумия, чтобы не очутиться в таком положении.

Одинокая, грустная, она вышла во двор ранчо. День, похоже, обещал быть ясным, небо синело, кое-где виднелись небольшие облачка. По крайней мере, на земле все шло своим чередом, а не шиворот-навыворот, как у нее.

– Доброе утро.

От неожиданности она сделала резкий поворот. Коулт, только что появившийся из-за гребня холма, нес две пойманные им форели.

Он подошел к Кэсси и положил сверкающих на солнце форелей на ближайший пень.

– Стыдно, мисс Брейден, быть такой негостеприимной хозяйкой. Вы не только засыпаете на середине предложения, с которым к вам обращается гость, но также не удосуживаетесь встать пораньше и приготовить ему завтрак.

– Благодарю тебя, Коулт. Остальное предоставь мне. Разделка рыбы – женская работа.

– В самом деле? А ведь недавно ты уверяла меня, что на ранчо не существует разницы между мужским и женским трудом.

– Полагаю, что все-таки есть два отличия.

– Какие, например?

– Я не охочусь за медведями и не жую табак.

Рассмеявшись, он протянул ей рыбину. На душе у Кэсси сразу стало веселее.

По возвращении в Арена-Роха Кэсси направилась прямо к себе домой, тогда как Коулт отвел лошадей на конюшню.

– Вижу, что ты повстречался с Кэсси, – обронил Джефф, когда начал расседлывать Полуночника. – Хотя я думал, что она вместе с детьми останется на ранчо еще дня на два. – Джефф усмехнулся: – По крайней мере, до тех пор, пока мисс Роуз Ли не уедет из города.

– С детьми? – переспросил Коулт.

– Да, вместе с Сэм и братьями Джеймс.

– Но с Кэсси не было детей. Что случилось? – спросил Коулт, заметив, как встревожился Джефф.

– Ты разыгрываешь меня, да?

– Нет, Джефф, не разыгрываю. Так в чем же дело?

– Сюда недавно заходил Дэн Джеймс, чтобы проверить, не вернулись ли назад Кэсси и дети. Вчера Сэм оставила записку, где говорится, что они волнуются за Кэсси и отправляются на ранчо Лейзи-Би, чтобы поддержать и утешить ее. Когда Кэсси и они не вернулись назад вчера ночью, то никто ничего не заподозрил. Все решили, что они остались там ночевать.

Сердце Коулта сжалось от тревожного предчувствия.

– Дети не появлялись на ранчо. Как долго они отсутствуют?

– Наверное, со вчерашнего дня. Скорее всего, они пошли пешком, потому что здесь, на конюшне, их не было. – Но ранчо всего лишь в пяти милях от города. А дорогу они знают, как свои пять пальцев. Даже малыш Пити.

– А не случилось ли так, что они уехали вместе с кем-нибудь?

– Не знаю. Но вряд ли кто-нибудь мог обидеть детей, а, Коулт?

– Уж точно, не люди. Я лучше поговорю с Дэном.

– Я с тобой, – сказал Джефф.

Дэн Джеймс сидел за столом в обеденном зале, когда Коулт и Джефф вошли в гостиницу.

– Доброе утро, – приветствовал их Дэн.

– Дэн, Джефф сообщил мне, что Сэм и твои мальчики вчера отправились на ранчо Лейзи-Би.

– Верно. И уж поверьте мне на слово, эти сорванцы получат хороший нагоняй, когда вернутся назад. Их мать места себе не находит от тревоги, когда прочитала записку. Бедная мать Сэм в таком же состоянии.

– А раньше они так не делали?

– Нет. Они всегда говорили нам, куда собирались идти, даже если они шли на здешнюю речку поплавать. – Дэн встревоженно посмотрел на Коулта: – Что-нибудь не так? Что-то случилось с кем-то из детей?

– Дэн, дети не показывались на ранчо.

Дэн не потерял самообладания, хотя в его взгляде явственно отразились страх и тревога.