— Ты его читала?

— Читала. Я нашла его после смерти тети среди ее бумаг.

— Могу догадаться, какой смысл вкладывали твой отец и его тетка в слово «любовь». Но я в те годы была так простодушна, что страшно удивилась, получив ответ от мужа, в котором он называл меня падшей женщиной. Обвинял меня в том, что я попрала все мыслимые и немыслимые нормы морали, и говорил, что отныне нас с ним ничто не связывает. И все же, несмотря на все треволнения, связанные с домашними делами, несмотря на тяжкие обвинения мужа и его угрозы, я была счастлива. Ведь я наконец обрела столь желанную свободу. Не могу передать словами, каким счастьем было для меня оказаться среди людей, которые понимали меня и желали добра… Одно лишь омрачало мою радость — я бросила не только мужа, но и ребенка. Не думай, что я забыла о твоем существовании. Нет! Но я наивно полагала, что раз ты его дочь, то в его доме с тобой будут обращаться хорошо. Это я была для них чужачкой, человеком со стороны, неким инородным телом в их среде. А ведь ты плоть от их плоти, в твоих жилах течет кровь твоего отца. Кажется, я только сегодня в полной мере поняла, какую непоправимую ошибку совершила. Я должна была забрать тебя с собой!

— Ах, как и я этого хотела! — воскликнула Джин.

Ее мать тяжело вздохнула, бросив рассеянный взгляд на свой перстень.

— Не все так просто! — сказала она с грустью. — Жизнь артиста не похожа на жизнь обычного человека. Да, она полна впечатлений, ярких событий. Но каково было бы маленькому ребенку в такой богемной обстановке?

— По крайней мере, у меня была бы ты.

— Это верно! Ты, может быть, и не поверишь мне, но в глубине души я всегда знала, что рано или поздно мы с тобой встретимся. Видно, нам самой судьбой было предназначено идти по жизни разными дорогами и в конце концов обрести друг друга, пройдя через множество испытаний и страданий. Но кто знает, быть может, именно страдания и сделали нас такими, какие мы есть сегодня. — Она взяла дочь за руку. — Простишь ли ты меня, Джин?

— Да, мама, — ответила девушка, отвечая на материнское рукопожатие.

Пейшенс Плауден поспешно отвернулась, чтобы дочь не увидела ее слез.

— Зато сейчас у тебя все хорошо, не так ли? — заговорила она спустя минуту с наигранным оживлением. — Уверена, ты будешь счастлива с сыном леди Брори. Он замечательный молодой человек.

Джин промолчала. Она не стала рассказывать матери историю своей помолвки, справедливо рассудив, что не имеет права посвящать постороннюю, в сущности, женщину во все подробности своих взаимоотношений с Толли.

А потому она намеренно сменила тему:

— Сейчас леди Брори носит другую фамилию — она миссис Мелтон. Ее второй муж был убит, когда японцы захватили Сингапур.

— Бедняжка! Какая трагедия! — сочувственно воскликнула мисс Плауден. — Ах, я тоже потеряла стольких друзей на этой войне. Людей, которых я любила!

— Миссис Мелтон рассказывала мне о том, как отважно вы… ты сражалась в рядах французского Сопротивления.

— Ну, она несколько преувеличила. Я делала что могла.

— А как у тебя со здоровьем? Вам… тебе стало лучше здесь, в Швейцарии?

— Ты — моя дочь, а потому тебе я не стану лгать. Лучше мне уже не будет никогда. Несколько лет я, возможно, еще проживу. Здесь, в Швейцарии. Буду греть свои кости на альпийском солнышке, а потом умру.

— Что ты такое говоришь?! — воскликнула Джин. — Ты совсем не старая и будешь жить долго.

— О, я бы совсем не возражала, если бы это было так. Знаешь, война научила меня многим вещам. Но главное, она научила меня не цепляться за жизнь. Наш мир — лишь слабое подобие другого, горнего, мира. Скажу тебе больше, девочка моя, я не боюсь смерти. Ведь когда я умру, то снова встречусь с одним человеком, которого очень-очень люблю. Нет, это не Карлос! Хотя и с ним я буду рада встретиться вновь! Ведь нас связывали такие тесные узы, которые не под силу разрушить никаким смертям. Но есть еще один человек, и встречи с ним я жду с большим нетерпением. А потому не переживай за меня. И не печалься, когда меня не станет. Но пока я еще жива, и у меня полно друзей на этом свете. Я дружу со многими из местных жителей. Есть у меня приятели и среди тех, кто приезжает в Сент-Мориц на отдых. Но они, эти состоятельные любители горных лыж, похожи на ярких красивых бабочек. И, когда они исчезают, о них забываешь.

— Не думай о смерти! — горячо воскликнула Джин. — Мы же наконец встретились с тобой!

— Ах, девочка моя! Вот поэтому-то я еще и поживу! — Мисс Плауден невесело рассмеялась. — Что это я сегодня на всех тоску нагоняю! Лет семь тому назад я бы с тобой разговаривала совсем иначе. До войны я была очень избалована вниманием публики. Этакая капризная примадонна! Импресарио было со мной ох как не просто! Еще бы! Я ведь поднялась на самую вершину успеха. Все искали встречи со мной, умоляли спеть, мечтали познакомиться. Слава вскружила мне голову, меня несло по жизни, и не было времени, чтобы остановиться и подумать о тех вещах, которые действительно важны.

Но началась война, слава растаяла словно дым, и моя певческая карьера пошла под откос. Казалось бы, все кончено, но именно тогда я поняла, что мой голос, мои песни нужны людям, я выступала перед молодыми солдатами, отправлявшимися на фронт, в госпиталях перед слепыми, безрукими, безногими калеками. Пела для тех, кто сражался в подполье, вселяя своим пением мужество в их сердца. Наконец запела для узников концлагеря. Иногда мы там так голодали, что женщины до крови грызли собственные ногти, чтобы хоть как-то заглушить это чувство голода. Мое пение, надеюсь, пусть хоть на короткое время, всего лишь на несколько минут, но все же облегчало страдания несчастных. Именно в годы войны и себя я узнала по-настоящему.

— Ты — замечательная женщина! — восторженно произнесла Джин.

— Лестно слышать такую оценку из твоих уст. Но знаешь, за эти годы я встретила столько людей, которые были гораздо лучше меня. А я бывала всякой: глупой, легкомысленной, слабохарактерной, пустой и даже фривольной. Так что в чем-то твоя тетка оказалась права.

— Ах, мама! — воскликнула Джин. — Тебе же прекрасно известно, что тете Мэгги никто не мог угодить!

Мисс Плауден улыбнулась.

— Я рада, что нашла тебя, дорогая! — сказала она дочери. — И за это надо благодарить миссис Мелтон. Это она свела нас, благослови ее Господь! Пока ты здесь, надеюсь, у нас еще будет время поговорить обо всем.

— А я сегодня собираюсь на твой концерт! — радостно сообщила Джин. — Хочу послушать, как ты поешь.

— Что ж, послушай! Впрочем, голос мой уже никогда не будет таким, как прежде. Но петь я буду в любом случае. Детям, больным туберкулезом, нужны средства. Ты увидишь многих из этих деток на концерте. Я с ними дружу и раз в неделю выступаю прямо в клинике.

Они говорили еще долго — часов до пяти вечера, не замечая, как летит время. Мало-помалу гостиная снова стала заполняться народом. Приближалось время традиционного чаепития. Вернулась и миссис Мелтон, и Джин, спохватившись, поняла, что день уже почти прошел.

— Не возражаете, если я присяду рядом? — улыбнулась им Маргарет.

Джин поднялась и принесла стул для миссис Мелтон.

— Будем только рады! — приветливо улыбнулась ей мисс Плауден. — Чай — это именно то, что мне сейчас нужно. А потом я пойду к себе и прилягу. Видел бы меня сейчас мой врач! Уж он устроил бы нагоняй. Ведь он прописал мне ежедневный послеобеденный сон.

— Ну, иногда позволительно сделать исключение. К тому же сегодня, согласитесь, у вас была веская причина ослушаться врача.

— Да, очень веская! — согласилась с миссис Мелтон певица. — Джин рассказала мне, как вы были добры к ней, миссис Мелтон. Я вам очень признательна за то участие, которое вы приняли в ее судьбе. Хотя, с другой стороны, кто я такая, чтобы благодарить? Мать, ничего не знавшая о том, как живет ее дочь. И столько лет!

— О, не надо меня благодарить! — ответила Маргарет. — К судьбе Джин трудно остаться безучастной.

Мисс Плауден молча кивнула, давая понять, что она поняла все, что хотела сказать Маргарет.

За чаем они еще поболтали, а потом Маргарет сказала, бросив взгляд на часы:

— Половина шестого! Толли, должно быть, уже вернулся!

— Да, уже стемнело. Они наверняка вернулись, — предположила Джин, — и ищут нас наверху.

— Попроси служителя позвонить в номер Толли. Если он там, пусть передаст, чтобы они с Джеральдом спускались к нам, в гостиную. Хочу познакомить Толли с твоей матерью, пока она еще не ушла к себе.

— С радостью познакомлюсь с вашим сыном! — воскликнула мисс Плауден. — Наслышана о его подвигах!

Джин поспешила в холл. Подойдя к стойке администратора, она попросила дежурного позвонить в номер Толли. Телефон не отвечал. Та же история повторилась и с телефоном Джеральда, когда они попытались дозвониться до него.

— Его светлость наверняка уже вернулся! — успокоил ее дежурный. — Скорее всего, они с приятелем застряли внизу, на лыжной базе. Я сейчас же отправлю туда портье!

— Большое спасибо! — обрадовалась Джин. — Миссис Мелтон уже начала волноваться.

— Вот волноваться как раз не надо! — успокоил девушку дежурный. — Вполне возможно, лорд Брори и капитан Фэрфакс просто решили заглянуть в гостиницу, встретившуюся им по пути, чтобы немного отдохнуть и выпить чаю.

Его доводы не показались Джин убедительными. Она подумала, что после столь длительной лыжной прогулки Толли наверняка захотел бы поскорее попасть к себе в гостиницу, чтобы переодеться и принять ванну. К тому же ему прекрасно известно, как будет волноваться мать, если он не вернется к пятичасовому чаю, и он не стал бы испытывать ее терпение.

Портье вернулся быстро и сообщил, что лорд Брори и капитан Фэрфакс еще не вернулись на лыжную базу. Часы показывали пятнадцать минут седьмого.