Эмма чувствовала себя так, будто ее переехал экипаж, или ударили молотком по голове, или… подстрелили.

Воспоминания нахлынули на нее мощной волной.

– Дерик! – в ужасе выдохнула она, протягивая руки в пустоту.

– Шшш, я здесь.

Голос доносился с левой стороны, и Эмма повернула голову на звук. Теплая ладонь любимого накрыла ее руку, и Эмма крепко ее сжала. С минуту она видела трех Дериков, трех темных ангелов, окруженных тусклым сиянием. Но она отчаянно заморгала – и вместо трех появился один. Единственный красавец мужчина с безупречными чертами лица, сидящий возле ее постели в полутемной комнате. Эмма огляделась по сторонам и заметила знакомую мебель. Как она сюда попала?

В тусклом свете ночника на нее неотрывно глядели изумрудные глаза Дерика, на лице которого отражалось беспокойство. Эмма попыталась заговорить, но ее язык оказался сухим, точно известняковая пыль, и словно бы увеличился в несколько раз. Она подняла руку, чтобы унять ужасную боль в голове и поморщилась, когда ее пальцы коснулись прикрывающей рану повязки. Все ее тело болело, но зато она была жива. Должно быть, ее расчеты оказались верными.

Эмма втянула носом воздух.

– Джордж! – прохрипела она. – Где мой брат? – Как она могла позабыть о нем? Ее сознание напоминало патоку, замедляя работу мысли.

Дерик крепче сжал руку любимой.

– Он… заперт в своей комнате.

– Но с ним все в порядке?

– Было в порядке, когда я видел его в последний раз, – ответил Дерик.

Эмму охватила беспокойство. Она знала, что за такими короткими ответами любимого могло крыться все, что угодно. Эмма попыталась сесть, но от резкого движения голова закружилась, желудок болезненно сжался, а к горлу подступила тошнота. Девушка жалобно застонала.

– Когда именно ты его видел? – не унималась она, хотя слова давались ей с огромным трудом.

– Успокойся, любовь моя. – Дерик легонько нажал Эмме на грудь в попытке уложить обратно на подушки. – Доктор сказал, что еще некоторое время ты будешь очень слаба. Так что отдохни.

Однако Эмма не желала ничего слушать.

– Когда?

Дерик глубоко вздохнул.

– Около часа назад. Я заходил, чтобы задать кое-какие вопросы.

Эмма прерывисто ловила ртом воздух, борясь с тошнотой, вызванной резкой сменой положения. Но тошнота лишь усилилась, когда Дерик поведал ей о том, что Джордж признался в убийстве не только Фарнзуэрта, но и леди Скарсдейл и бедной Молли Симмз. Слезы заструились по ее щекам, когда она представила всю ту боль, что причинил другим людям Джордж.

И все же, несмотря ни на что, он был ее братом.

– Я должна его увидеть.

Дерик кивнул, как если бы ожидал чего-то подобного. Он осторожно обхватил Эмму за плечи и помог ей сесть.

– Спасибо, – прошептала она.

Они не разговаривали, когда Дерик помог ей миновать коридор и спуститься по лестнице к комнате брата. Несмотря на помощь Дерика, Эмме потребовались все ее силы, чтобы проделать такой путь, так что на разговоры их просто не осталось.

В любом случае им это было не нужно. Эмма чувствовала возрастающее напряжение и беспокойство Дерика по мере того, как они приближались к комнате Джорджа. Она и сама нервничала так, что ее била мелкая дрожь.

Что она скажет брату? Что она поняла? Нет, она не могла понять. Что простила его? Да, хотя и была уверена, что еще не знает о нем всего. Эмма даже не представляла, что с ними будет дальше и какие еще ужасные поступки припасены в багаже Джорджа, правда о которых наверняка откроется на суде. Вероятно, ее жизнь изменится безвозвратно. Но сейчас Эмма не могла об этом думать. Единственное, что она действительно хотела сказать брату, это то, что любит его.

У двери комнаты Джорджа стояли Перкинс и Джон Кушман. При виде леди Уоллингфорд верные слуги заметно побледнели, и она машинально коснулась рукой повязки на голове. Должно быть, выглядит она ужасно. Эмма даже попыталась улыбнуться. Но улыбка тотчас же померкла. Знают ли слуги о том, что натворил Джордж?

Эмма взглянула на Дерика. Его лицо было серьезным и непроницаемым, однако глаза говорили, что он сделает для нее все, что потребуется. Эмма взяла его за руку и крепко пожала, благодаря за все. Теперь ей было совершенно безразлично, что подумают слуги. Дерик был ее поддержкой, ее силой, и она в нем нуждалась. Эмма подняла руку и трижды стукнула в дверь.

Ее сердце забилось сильнее, когда Джордж не ответил.

– Может, он заснул?

Дерик не ответил. Лишь крепко сжал ее руку и открыл дверь.

Затухающий огонь камина с трудом освещал помещение. Эмма огляделась в поисках брата и увидела его лежащим на кровати. Как она и ожидала. И все же в комнате царила такая зловещая тишина, что по коже Эммы забегали мурашки. С помощью Дерика она поспешила к брату, хотя уже знала, что он мертв.

Его лицо, которое было напряженным всю его жизнь – из-за того, что не оправдал ожиданий отца, из-за несчастного случая и из-за необходимости скрывать свою деятельность, – теперь разгладилось. Джордж выглядел… безмятежным. В последний раз Эмма видела его таким при жизни матери. Возможно, он не заслуживал покоя после всего, что сделал, но Эмма желала ему именно этой участи, в какой бы мир он ни отправился.

От переполнявших ее эмоций защипало в носу. Легкие словно лишились воздуха, а сердце болезненно сжалось. Она повернулась к Дерику с полными слез глазами. Казалось, случившееся его не удивило, и от этого сердце Эммы сжалось еще сильнее.

– Это сделал ты?

Дерик взял вторую руку девушки в свою.

– Нет, Эмма. Я оставил твоего брата живым и здоровым. Клянусь!

Эмма не в силах была говорить и лишь кивнула, почувствовав, как сморщилось ее лицо. Она не смогла бы осудить Дерика, если б он забрал жизнь ее брата. Ведь она мысленно молилась о том, чтобы Дерик не осуждал ее за то, что Джордж лишил жизни его мать. И она была рада, что он не упоминал об этом.

Эмма отошла от Дерика и приблизилась к кровати. Руки Джорджа лежали на животе, и он что-то держал в них. Эмма коснулась его холодеющей кожи и с легкостью разжала пальцы. Очевидно, окоченение еще не сковало его суставы. Из левой руки Джорджа выпал крошечный пузырек из прозрачного стекла.

– Яд, – прошептала Эмма.

В правой руке она нашла адресованное ей письмо. Она развернула его дрожащими руками и закусила губу, узнав почерк брата.


«Моя дорогая Эм, я не могу просить у тебя прощения, хотя скорее всего ты меня простишь. Я всегда знал, что тебя отличает от остальных людей твое доброе сердце, а вовсе не острый ум.

Хочу тебя попросить не оплакивать меня и не носить траур. Я этого не заслуживаю.

Знаю, мой выбор причинит тебе боль, и только об этом я жалею. Но я надеюсь, что однажды ты поймешь: то, что я сделал, было сделано из любви к тебе. Ты была моим сердцем, дорогая сестренка – единственным, что у меня осталось.

Джордж».

Эмма уткнулась в письмо лбом, и ее плечи затряслись от рыданий. Она почувствовала, как на них легли теплые ладони Дерика.

– Идем, любимая, – тихо произнес он.

Эмма закрыла лицо руками, но все же позволила ему увести себя прочь от постели через внутреннюю дверь в маленькую гостиную. Когда они оказались внутри, Дерик распахнул для Эммы объятия. Он ничего не сказал. Просто крепко прижал ее к себе, окутав ароматом бергамота и лавра, и так стоял, пока она плакала.

Она плакала от жалости к Молли Симмз и ее родителям. К леди Скарсдейл и Моро. А еще она жалела себя и брата, ведь независимо от того, что он сделал, Джордж был ее единственным родным человеком, ее семьей.

Когда Эмма почувствовала в себе силы отстраниться, она вытянула письмо перед собой.

– Но… но он не сказал, почему… – Она судорожно перевела дыхание, пытаясь взять себя в руки. – Как я смогу квалифицировать это, если не понимаю, почему?

Дерик погладил Эмму по щекам, отирая с них слезы.

– Вероятно, мы никогда этого не узнаем.

– Но я не понимаю, – закричала Эмма. – Как мы с Джорджем могли получиться такими разными? Это никоим образом не вписывается в мою теорию! Мы с ним рождены от одних родителей и росли в одинаковых условиях. Может быть, несчастный случай пробудил в нем дурное начало, но ведь он совершил предательство, когда был еще здоров. Как такое возможно?

Дерик покачал головой, продолжая поглаживать лицо Эммы.

– Я не знаю.

Чудовищные события, произошедшие сегодня, тяжелым грузом легли на сердце Эммы. Ей казалось, что в легких не хватает воздуха.

– Я все потеряла, Дерик. Джорджа. Место судьи. Даже исследования, которые я вела на протяжении многих лет, утратили смысл. – Эмма опустила голову, положив ее на руки Дерика, и закрыла глаза. – Неужели все было напрасно, и все это время я сражалась с ветровыми мельницами?

Громкий смех Дерика так напугал Эмму, что она вскинула голову и тут же открыла глаза.

– Ветровые мельницы? – Смех бурлил у Дерика в груди и эхом отражался от стен. – Думаю, ты имела в виду ветряные мельницы, любовь моя.

Эмма фыркнула, а потом где-то в центре ее существа зародился смех. Он быстро вырвался на свободу, и вот уже она в изнеможении ловила ртом воздух.

– Ветряные. Ну конечно. – Эмма икнула, и это вызвало лишь новый взрыв хохота.

Было так приятно хоть отчасти избавиться от беспокойства и напряжения, сковавшего все тело. Но еще приятнее было ощущать себя в объятиях Дерика, когда их дружный смех начал понемногу стихать.

– Я знаю лишь то, – произнес Дерик, – что люди очень сложные, а порой и малоприятные существа. Не все они вписываются в твои уравнения, несмотря на всякие там доказательства и утверждения. – Дерик нежно взял Эмму за подбородок и приподнял ее лицо. – А что касается твоего проекта… Поверь, твои усилия не пропадут даром. У тебя все получится, Эмма. Ты можешь дать людям возможность сделать правильный выбор, и непременно сделаешь это, потому что кое-кому это действительно необходимо.