Никто не возражал. Ринк волновался. Хейни была явно напугана предстоящим визитом. Лаура Джейн смотрела на все широко раскрытыми глазами, казалось, еще минута — и она бросится наутек.

Каролина толкнула тяжелую дверь и вошла в самую просторную и дорогую палату во всей больнице. На подоконнике и на столике рядом с телевизором стояли вазы с цветами. Каролина не питала иллюзий — она хорошо знала, что Роско не пользовался любовью среди горожан, но люди уважали, а точнее, боялись его, о чем свидетельствовали многочисленные визитные карточки, присовокупленные к букетам.

Вид у Роско был совсем не грозный. На его осунувшемся землистом лице уже лежал отпечаток близкой смерти. Глаза запали, губы посинели, но взгляд их был живой и заинтересованный.

— Доброе утро, милый! — Каролина поцеловала мужа в лоб. — Медсестра сказала, ты плохо спал ночью. Но хоть немножко отдохнуть тебе удалось?

— Не говори глупостей, — оборвал он Каролину. — Отдохнуть я еще успею — впереди у меня целая вечность. — Роско усмехнулся, губы его скривились в страдальческой гримасе. — Хотя некоторые надеются, что покоя мне после смерти не видать — ведь грешники попадают в ад. Ну хватит об этом, поговорим о делах. Ты выплатила рабочим зарплату?

— Да. — Резкость мужа больно задела Каролину. Она понимала, что не должна обижаться на мужа — человек смертельно болен, какие уж тут обиды! — Я с ними расплатилась сегодня утром.

— Хорошо. Надо, чтобы все шло по заведенному порядку, никаких сбоев. Нечего меня хоронить раньше времени, — корчась от боли, Роско схватился за живот и выругался яростно и грязно.

Когда боль немного отпустила Роско, Каролина решилась сказать:

— Я пришла не одна.

— Неужели кто-то еще хочет меня видеть?

— Лаура Джейн и Хейни.

— Хейни? Что здесь понадобилось этой лицемерке? Она же меня всегда ненавидела. Считала, что я женился на Марлене из-за денег и ее поместья. И когда Ринк уехал из дома, она во всем обвинила меня. Вообще, если ее послушать, то во всех неприятностях нашей семьи виноват я!

Каролина знала, что заступаться сейчас за Хейни бесполезно, и все же не удержалась и спросила:

— Тогда почему ты ее не выгнал?

— Представь себе, мне нравилось с ней собачиться. Этакая домашняя тренировка. Значит, теперь она пришла сплясать в последний раз на моих костях! Ну и дела!

Роско и раньше частенько бывал в дурном расположении духа. Обычно Каролина старалась не обращать внимания на его выпады, и он постепенно успокаивался. Но сегодня Каролина вдруг почувствовала жгучую обиду, она едва сдерживала слезы. Господи, как же можно омрачать ссорами эти, может быть, последние дни? Или он специально хочет сделать ей больно?

— Пожалуйста, Роско, не сердись. Хейни действительно хотела видеть тебя, она принесла тебе самые лучшие розы. Она очень переживает за тебя.

Роско раздраженно махнул рукой, что можно было принять за великодушное согласие.

— А Лауре Джейн тут делать явно нечего! — снова заговорил Роско. — Она умрет со страху, когда увидит меня. Кстати, Лаура Джейн уже знает, что я скорее всего не вернусь домой?

Каролина опустила глаза, не в силах выдержать пронзительный взгляд мужа.

— Знает. Я ей вчера сказала, — тихо проговорила она.

— И что она ответила?

— Она уверена, что ты не будешь страдать, непременно попадешь в рай и встретишься там с Марленой.

Роско коротко хохотнул, но тут же скрючился от боли.

— Да, такое только в ее пустую голову могло прийти.

Каролину покоробили его слова, но перечить мужу она не решилась. Мало кто отваживался спорить с Роско.

— Сказать им, чтобы вошли?

— Да-да, — еле слышно проговорил Роско. — Лучше поскорее отделаться.

— Еще один человек приехал навестить тебя, Роско.

Тон Каролины насторожил мужа. Он испытующе поглядел на нее, и она почувствовала, как краска заливает ее лицо.

— Кто приехал? Ринк? Каролина кивнула.

— Да, Грейнджер позвонил ему, и Ринк прилетел в тот же день.

— Ну что ж, я даже рад. Хочу поговорить с ним на прощанье.

Каролина облегченно вздохнула. Слава Богу! Этим упрямцам давно пора помириться! Она бросилась к двери. Роско смотрел ей в спину холодным, неприязненным взглядом.

Первой в палате появилась Лаура Джейн. Порывисто обняв отца, она воскликнула:

— Я так скучаю по тебе, папочка! А у нас дома маленький жеребенок. Если б ты видел, какой он красивый!

— Что ж, я рад, Лаура Джейн, — пробурчал Роско, легонько отстраняя дочь.

«Да, Роско ничто не заставит измениться», — с грустью подумала Каролина: Роско никогда не отвечал на нежные порывы Лауры Джейн, Каролина могла в этом убедиться.

— А ты, я гляжу, все розы с моих кустов оборвала, — обратился Роско к экономке.

Но Хейни не спасовала. Она привыкла пререкаться с хозяином и не испытывала перед ним ни малейшего страха.

— На то они и цветы, новые еще вырастут, — спокойно ответила она. — Я еще не все привезла. Половина дома осталась — надо же было обеденный стол украсить.

Роско одобрительно крякнул. Он ценил в людях храбрость, а Хейни тридцать лет подряд вела с ним «холодную войну», и Роско считал ее достойным противником.

— Ладно, к черту цветы! Лучше бы поесть мне принесла.

— Не положено. Больничное начальство не разрешает.

— Плевать я хотел на начальство! — прорычал Роско. — Слышите? Плевать!

Он неприязненно оглядел женщин и перевел взгляд на сына. Несколько минут они молча смотрели друг на друга. Потом Роско трескуче рассмеялся:

— Все еще злишься на меня, Ринк?

— Нет, все это давно в прошлом.

— Потому ты и приехал, да? Помириться с папашей, пока он не сыграл в ящик? Или тебя больше интересует завещание?

— Мне нет дела до твоего проклятого завещания.

— Я, пожалуй, пойду и заберу с собой Лауру Джейн, — осторожно вмешалась Хейни, чувствуя, что назревает скандал. — Поцелуй папу, детка, и пойдем.

Лаура Джейн наклонилась к отцу, но Рос-ко не был склонен к нежному прощанию. Его злой изучающий взгляд был устремлен на Ринка, и Каролина вдруг отчетливо поняла, что два поколения Ланкастеров разделяют не только годы…

— А ты стал интересным мужчиной, Ринк, — оценивающе проговорил Роско. — Теперь ты уже не ягненок, а волк, который никого не пощадит, кому угодно глотку перегрызет. На газетных снимках этого не было видно, там ты такой обаятельный, всегда улыбаешься, но я подозревал, что в тебе прорежутся родовые свойства. И не ошибся.

— У меня был перед глазами достойный пример.

Роско выдавил из себя смешок, короткий и омерзительный, как плевок.

— Ты прав, сынок! Прав, разрази тебя гром! Только так можно пробиться в жизни. Иди по головам и никому спуску не давай, тогда преуспеешь. — Вдруг он нетерпеливо взмахнул рукой. — Да садитесь же вы!

— Спасибо, я лучше останусь на своих ногах, — отказался Ринк. Каролина же с удовольствием опустилась на стул — этот разговор отнял у нее все силы.

Господи, как же она не видела раньше очевидного: ее муж — жестокий, циничный человек?! Неудивительно, что Ринку опостылели его поучения, и он сбежал из дому. Для Каролины никогда не было тайной, что отец и сын недолюбливают друг друга, но она даже не подозревала, насколько глубока эта неприязнь.

— В газетах писали, что твоя авиакомпания процветает.

— Да, мы с моим компаньоном возлагали на «Эр-Дикси» большие надежды. И они оправдались.

— Вы ведете умную политику: привлекаете пассажиров низкими ценами и живете за счет оборота. В результате другие компании разоряются, а вы только богатеете.

Даже если Ринк и был удивлен тем, что отец был хорошо осведомлен о его делах, виду он не подал.

— Да, я вполне доволен жизнью.

В палату вошла медсестра со шприцем.

— Пора сделать обезболивающий укол, мистер Ланкастер.

— Тычьте иголки в свою задницу, а мою оставьте в покое, — рявкнул старик.

— Роско! — остановила его Каролина, шокированная грубостью.

— Мистер Ланкастер, я выполняю предписания врача, — твердо заявила медсестра.

— Начхать мне на этого идиота! Это пока еще моя жизнь, и я волен распоряжаться тем, что от нее осталось, так, как мне вздумается. Не желаю никаких уколов! Пусть болит! Ясно? Убирайтесь к чертовой матери!

Сестра поджала губы, но спорить не решилась.

— Роско, но ведь она… — начала было Каролина, когда медсестра закрыла за собой дверь.

— Перестань корчить из себя святую, Каролина! Это действует мне на нервы!

Что с ним творится? Никогда раньше он не позволял себе разговаривать с ней в таком тоне. Каролина отшатнулась, словно от удара.

— Если у тебя нет ко мне других чувств, кроме сострадания и жалости, можешь сюда больше не приходить! — Каждое слово Роско дышало яростью.

Каролина, с глазами, полными слез, схватила сумку и устремилась к двери.

— Ах ты, мерзавец! — Ринк весь кипел гневом. — Я не позволю тебе так с ней обращаться! Плевать мне на твое состояние!

Роско зло скривился:

— Не суйся не в свое дело, сынок! Она моя жена, и я сам решаю, как мне с ней обращаться.

Ринк с ненавистью посмотрел на отца и молча вышел из палаты, хлопнув дверью.

Каролина неподвижно стояла в конце коридора, привалившись к стене. Ринк подошел к ней сзади и хотел было тронуть ее за плечо, но вдруг замер в нерешительности. Каролина, не замечая его, уставилась невидящим взором в окно. Ринк осторожно коснулся ее рукой.

Каролина испуганно обернулась.

— Ну как ты? Успокоилась? — тихо спросил Ринк.

О Господи! Зачем он так с ней говорит? Ведь те же самые слова он говорил ей двенадцать лет назад! И его голос тогда был таким же ласковым и волнующим. Все эти годы его голос звучал в ней, напоминал о прошлом, будил безумные надежды.

Каролина смотрела на Ринка полными слез глазами. Ринк подумал, что она плачет оттого, что Роско унизил ее на его глазах. Но он ошибся. Каролина плакала об их прошлом, которое так и не стало их общим настоящим. И снова у нее перед глазами встал первый вечер, который они провели вместе…