– А вот теперь выходим!

На улице вгляделся в лицо Светланы, заботливым движением поправил ей воротник пальто:

– Не волнуетесь?

– Нет, – решительно ответила Светлана, стараясь скрыть нервную дрожь, – да и с чего бы?

– Вот и правильно! – обрадовался Керженцев. – Действительно, совершено нет причины… все будет в порядке.

– Я только одно не поняла, – усмехнулась она, – как вы собираетесь что-то контролировать, если я буду там, – она махнула рукой, указывая направление, – а вы здесь?

– Так вы же туда зайдете буквально на минуту-две! И потом, не сомневайтесь, поблизости постоянно будут наши люди.

– Вот ни капельки меня это не утешает, – Олег вцепился в рукав Светланы и с отчаянием взглянул ей в глаза, – Светка, давай я все-таки с тобой пойду!

Почему-то, именно после этих слов, она успокоилась. Легко коснулась губами его щеки, улыбнулась:

– Ты же слышал, все будет в порядке! Я только туда и обратно.

Развернулась на месте, пробежала по двору, потянула на себя перекосившуюся, не закрывающуюся дверь… Олег не сводил с нее глаз, даже моргнуть боялся.

– Я жду тебя здесь! – крикнул он. Светлана, оглянулась, махнула рукой и скрылась в подъезде.

– Ф-ф-фу-у, – тяжело выдохнул рядом Павел Александрович. Поднес к губам небольшую черную коробочку, сказал негромко, – Дон, она зашла. Вы готовы?

Щелкнул переключатель и хриплый мужской голос доложил сквозь треск помех:

– Порядок, – и, после секундной паузы, – все по плану.

– Вот и ладно, – Керженцев убрал коробочку в карман и только тогда заметил ошеломленный взгляд Олега.

А Олег действительно растерялся. Мало того, что веселое оживление Павла Александровича за одну секунду превратилось в деловую сосредоточенность, так еще эти странные переговоры – словно сцена из какого-то боевика. Господи, да во что же это они со Светланкой вляпались?!

– Все потом, – резко сказал Керженцев и, с неожиданной силой ухватив его за плечо, потянул за собой, – пошли.

– Куда? – Олег вырвался. – Я буду Светлану ждать.

– Куда, куда, – разозлился Керженцев. – Контролировать процесс! Да быстрее же, время!

Окончательно перестав понимать, что происходит, Олег заторопился за ним, к стоящей между домами серой «газели» с тонированными стеклами. Как только они подошли, дверца отъехала в сторону и, не успел Олег охнуть, как его втянули в машину. Он моргнул, завертел головой, осматриваясь – какая-то аппаратура: большой пульт с невероятным количеством рычажков, кнопок, цветных лампочек. Это что, настоящее? Олегу, который в силу исключительно гуманитарного образования, даже у DVD-плейера с трудом освоил только самые простейшие функции, сама мысль о том, что этот железный монстр может работать, казалась дикой.

– Что там, – спросил Керженцев, отодвигая его в сторону и усаживаясь на сиденье сбоку от пульта.

– Настраиваем, – здоровенный амбал в камуфляже, пальцы которого лихо колотили по клавиатуре, напоминавшей компьютерную, оторвался на секунду и указал на небольшой, размером с книгу экран, по которому бежали черные изломанные полосы.

– А звук?

– Звук есть.

Олега потянули сзади за куртку и он оглянулся. Еще один парень, показавшийся ему близнецом первого, сидящего за пультом, дружелюбно улыбнулся:

– Вы присядьте. Неудобно же так, согнувшись.

– А… впрочем, да, действительно, – пробормотал Олег и плюхнулся на боковое сиденье. Тут же наклонился вперед и вытянул шею, чтобы лучше видеть экран, на котором полосы сменились вдруг изображением каких-то стен, ступеней, дверей с номерами… Как будто оператор поднимался по лестнице, держа в руках работающую камеру, но не слишком заботясь о том, насколько ровно и неподвижно он ее держит и куда направлен объектив.

– Дон, Дон, – неожиданно забубнил гнусавый голос, – у нас все по плану.

– Сами видим, – наклонился к штырьку микрофона первый амбал и покрутил колесико, на котором была нанесена непонятная буквенная шкала.

Изображение на экране замерло, потом качнулось. Показалась рука, тонкий указательный палец надавил на кнопку звонка.

Дверь открылась, в плохо освещенном коридоре шевельнулся темный мужской силуэт.

– Заходите, – громыхнул мужчина.

– Сделай потише, – поморщился Керженцев.

Дон сдвинул один из рычажков и голос Светланы прозвучал уже нормально:

– Здравствуйте, Алексей Николаевич.


Спрашивается, с чего она вдруг решила, что способна на такие подвиги? Тоже, Мата Хари нашлась, из заволжских степей! Уж действительно, умнее было бы бросить фотографии Драгомилову на стол и сбежать. Хотя нет, поймал бы, дело нехитрое. Бегунья из нее такая же, как секретный агент.

– И все-таки, Светлана Дмитриевна, давайте еще раз, поподробнее: как вы обнаружили этот конверт?

– Я же говорю, совершенно случайно. Хотела связать старые газеты в пачку и уронила. Они рассыпались и оттуда…

А Керженцев, интересно, о чем думал, на что рассчитывал? Что раз она писательница, то на ходу может правдоподобные истории сочинять? Фигушки! Одно дело перед компьютером сидеть – тут и подумать можно, и в затылке почесать, и пойти кофейку выпить для стимуляции мыслительного процесса. А Драгомилов, это не железяка бездушная, ему подавай ответ сразу и внятно. И так уже она круглой идиоткой выглядит, не иначе. Да что там, круглой – квадратной! Кубической!

– Не понимаю. Что же вы, полгода дома не убирались?

– Почему полгода?

– Так ведь вы из Хвалынска в сентябре изволили вернуться, – с нескрываемым ехидством пояснил Драгомилов. – А сейчас декабрь кончается.

– Все равно полгода не получается, – немного обиделась Светлана. – И потом, газеты к уборке отношения не имеют. Я их примерно раз в три месяца со всей квартиры и сгребаю. А вы что, каждый день, что ли?

– Я газеты вообще не покупаю, – Драгомилов посмотрел на часы, поморщился.

– Вы заняты, Алексей Николаевич, – дернулась подняться с жесткого стула Светлана, – я, пожалуй, пойду…

– Нет уж, задержитесь, Светлана Дмитриевна, – остановил ее Драгомилов. – Есть у меня еще парочка вопросов.

«Ой, правильно Олег не хотел меня пускать, – тоскливо подумала она. – Хотя, в общем-то, ничего страшного не происходит… просто глупо все, до предела! Как же я забыла, что этот следователь такой занудный? Ведь ясно было, что он сразу меня не отпустит, а начнет цепляться к каждому слову.»

В коридоре отчетливо щелкнул открывающийся замок, хлопнула дверь и в комнату вошел Неверов.

– Ну что?

– А вот смотри, – Драгомилов с отвращением ткнул пальцем в разложенные на столе фотографии.

– Пожалуй, я пойду… – снова привстала с места Светлана.

– Сидеть, – равнодушно бросил в ее сторону Неверов, продолжая разглядывать снимки. Потом поднял голову и спросил у Драгомилова:

– Что она говорит?

– Преимущественно ерунду. Дескать, пока была в отъезде, почту забирала соседка, отдала ей потом большой стопкой…

– Это за три-четыре дня? – поднял брови Неверов. – Сколько же она газет выписывает?

– Письмо было внутри стопки, – словно его и не прерывали, продолжил Драгомилов, – и госпожа Миронова его не заметила. А вчера, разбирая газеты, нашла. И естественно, как законопослушная гражданка, немедленно позвонила ко мне. Очень любезно с ее стороны, правда?

– Я не понимаю, – хотя и с некоторым трудом, Светлане еще удавалось держаться с достоинством. Да, выглядит она именно так, как нужно: спина прямая, плечи расправлены, подбородок чуть приподнят, голос холодно-сдержанный. Вот что она при этом чувствует, это уже совсем другой разговор. – Почему вы позволяете себе разговаривать подобным…

– Письма в конверте не было? – перебил ее Неверов.

Она поджала губы, демонстрируя, насколько ей не нравится подобное обращение и ответила подчеркнуто коротко и сухо:

– Нет.

– А как тогда вы догадались, что это от Акимова? На конверте ведь обратного адреса нет.

– Там и прямого нет, – проворчал Драгомилов.

Светлана посмотрела на него, потом перевела взгляд на Неверова:

– Витя показывал их, когда заходил ко мне на работу. Он говорил, что работает фотокорреспондентом в какой-то газете. Я же рассказывала.

– Фотокорреспондент, – с отвращением сказал Драгомилов.

А Неверов взял одну из фотографий, включил настольную лампу и начал тщательно ее разглядывать. Лизнул палец, потер уголок, потом царапнул ногтем, словно пытаясь соскрести глянец с поверхности.

– Ну?! – напряженно спросил Драгомилов.

Вместо ответа, Неверов мрачно выругался.

Светлане с самого начала было не по себе, а теперь стало по настоящему плохо. Неизвестно, на какое развитие событий рассчитывал Керженцев, но то, что все идет неправильно, было совершенно понятно. Впрочем, он что-то говорил о своих людях, которые будут рядом и… и где они, интересно, эти люди? Она покосилась на дверь и вздохнула.

Мужчины одновременно, словно только услышав этот вздох, вспомнили о ее существовании, уставились на Светлану. Через секунду Драгомилов расплылся в сладкой улыбке:

– Светлана Дмитриевна! А может, расскажете правду? Кто вам дал эти фотографии? Сам Акимов? Или кто-нибудь из его… друзей? И кто послал вас сюда?

– Меня никто не посылал, я сама, – слабо запротестовала она. – А фотографии я нашла среди газет.

– Ну зачем вы так, Светлана Дмитриевна? – улыбка еще держалась на лице Алексея Николаевича. – Знаете, я ведь полюбопытствовал, полистал пару ваших романчиков. Хоть я и не любитель подобной литературы, но оценить могу, пишете вы неплохо. А вот артистка из вас, честное слово, никакая! Врете ведь все, а врать не умеете. Вы неглупая женщина, Светлана Дмитриевна, и, наверняка, уже поняли: тот человек, что вас прислал, он ведь вас просто подставил. Наговорил, наверное, вздора романтического, пообещал честное имя Акимова восстановить? Так ведь?

Светлана удержалась, чтобы не кивнуть, но внимательно наблюдавший за ней Драгомилов, поймал даже легкий намек на это движение.