Он специально рассчитал время так, чтобы успеть заглянуть к Светлане. Внимательно осмотрев сестру, Кирилл сделал вывод, что выглядит она неплохо – не похудела, не подурнела и даже, вроде бы, не утратила обычной жизнерадостности. По крайней мере до тех пор, пока он не спросил:

– Ты Олегу о разводе сообщила?

– Нет, – она сразу помрачнела.

– А чего тянешь? Два месяца прошло, как-никак.

– Куда я буду сообщать? И как? – горько усмехнулась сестра. – Написать «на деревню дедушке»? Или дать объявление в «Музыкальной газете»? Да и ни к чему это. Он сейчас из Европ не вылезает, имеет бешенный успех. Я рецензии читала – критики в экстазе и в восторге. Визжат о небывалом подъеме творческой активности и намекают на некую таинственную музу, вдохновляющую его на потрясающие находки в области интерпретации классики. Ох, Кирюшка, если бы ты знал, как мне это противно!

– Светланка, извини, но то, что ты говоришь, очень похоже на ревность.

– Думаешь я сама не догадалась? Банально, но ничего не могу с собой поделать. Знаешь, он ведь меня замуж звал.

– Знаю. Мама говорила.

– А-а. Ну, тогда она тебе и все остальное рассказала.

– Все или нет, но в любом случае, с этим надо что-то делать.

– Предлагаешь мне поехать к нему?

– А почему бы и нет?

– Идея, конечно, гениальная. Свалиться, как снег на голову: то-то он обрадуется! Вот только, как бы его муза мне физиономию не расцарапала.

– Светка, но ты же ничего точно не знаешь. Может журналисты придумали это все?

– Может и придумали, – вздохнула она. – Но все равно не поеду. – Был у меня, Кирюшенька, шанс, да я его упустила. А два раза такие чудеса не случаются. И хватит об этом, закончили разговор.

Разговор Кирилл мог закончить, это запросто; тем более, что настроение сестры теперь было ему понятно. А вот выбрасывать мысли об Олеге и Светлане из головы, вовсе не собирался. Сейчас он лежал на полке, закинув руки за голову и думал, как ей помочь. Глупости Светка говорит: «чудеса два раза не случаются». Ха, можно подумать они вообще когда-нибудь сами по себе случаются! Давно известно, что всякое чудо должно быть тщательно подготовлено. И кому, спрашивается, как не родному брату, провести эту подготовительную работу? Тем более и возможность у него имеется. Скромная такая возможность – маленький ламинированный прямоугольник, с аккуратным голографическим значком в виде скрипки. На одной стороне «Олег Тернов» написано по-русски, на другой – то же самое, изящным шрифтом, по-английски. Олег вручил ему эту визитку незадолго до отъезда и заверил, что это своего рода универсальный пропуск на все концерты означенного Тернова, в любые залы. Ну, разве что в Кремль могут не пустить.

А интересно получается: Светка вроде следит за жизнью Олега, рецензии вон читает, а о том, что он сейчас в Москве, словом не обмолвилась. Или не знает? Сам он к газетам не слишком внимательно относится, мог и пропустить, но неужели нигде ни одной заметочки не было? А если и не было – и так всем известно, что Тернов традиционно выступает в декабрьских концертах, для него это святое.

Или знает, но просто не захотела говорить с ним об этом? А что, собственно, она может сказать? Попросить брата, чтобы он нашел Олега и намекнул ему, что некая замужняя дама перестала быть замужней? Да нет, похоже, Светка искренне верит, что он потерян для нее навсегда. А вот у него, у Кирилла, серьезные сомнения на этот счет. Уж если Олег на сестренку запал, то так просто ее не забудет, и ни на какую музу не променяет, что бы ни писали все эти журналисты. А Светка всегда себя жутко недооценивала.

Точно, пора брать дело в свои руки. Тем более, что это будет ответная, так сказать любезность – Олег помог ему объясниться с Таней, теперь он поможет ему разобраться со Светкой. Навести порядок в отношениях.


Зал аплодировал стоя. Олег сдержанно кланялся, чувствуя, как по спине стекает струйка пота. Шагнул назад, оглянулся на аккомпаниатора и сделал рукой приглашающий жест – дескать, поднимайся, покажись публике. Миша встал, не отходя от рояля, слегка склонил голову. Вид у него был мрачный. Часа за два до концерта, они с Элей поссорились. Профессионал экстра-класса, Михаил, выходя на сцену, умел отбросить все житейские проблемы и погрузиться в музыку. Но теперь, когда последние аккорды отзвучали, настроение у него снова испортилось.

– Элька сейчас наверняка сидит в гримерной, – сказал он негромко. – Я туда не пойду.

– Прятаться будешь? – так же тихо спросил Олег, улыбаясь залу.

– Вовсе не прятаться, – Миша тоже растянул губы в улыбке и даже покивал, словно увидел в зале кого-то знакомого. – Просто посижу где-нибудь.

Когда энтузиазм публики начал утихать, они, в последний раз поклонившись, забрали цветы, которыми прямо-таки завалили Олега и покинули сцену.

– И где ты собираешься «посидеть»?

– Что здесь, места не найдется? В курилке, например.

– Пропахнешь дымом, Эля тебя домой не пустит, – предупредил Олег.

– Еще неизвестно, может я и сам не пойду, – неубедительно заявил Михаил и присел на подоконник в коридоре. – Олежка, скажи ты ей, ну чего она из-за пустяков шум поднимает?

– Вот я одного не понимаю, – остановился рядом Олег. – Сколько времени вы женаты, столько вы ссоритесь. Ладно, пусть: милые бранятся – только тешатся. На я-то здесь при чем? Почему я вас мирить все время должен?

– Так ты же друг семьи, – ни на секунду не задумываясь ответил Миша.

– Почетно, – вздохнул Олег. – Хотя и хлопотно. Ладно, сиди, дыши свежим воздухом. Я скажу Эле, что ты был не прав, вспылил и все такое…

– Скажи, – Миша поерзал, устраиваясь поудобнее на широком подоконнике. – Знаешь, ты на нее очень успокаивающе действуешь.

– Кто бы меня успокоил, – Олег махнул рукой и пошел дальше.

Как только он открыл дверь в гримерную, Эля вскочила с кресла, готовая к продолжению военных действий. Секунду она смотрела через плечо Олега, ожидая появления мужа. Потом скривила губы в усмешке:

– Я так и думала…

– Элечка, – перебил он ее, – Миша осознал свою ошибку, раскаивается и просит у тебя прощения. А я страшно устал и у меня совершенно нет сил вас мирить. Поэтому я тебя прошу, иди в коридор, он там у окошечка ждет. Ребята, честно говорю, достали вы меня! Разберитесь сегодня сами, а?

Эля не успела ответить, как в дверь постучали.

– Войдите, – быстро ответил Олег и умоляюще посмотрел на недовольно поджавшую губы женщину, – Элечка, я тебя прошу… – дверь приоткрылась и он ахнув, всплеснул руками, – Кирюшка! Вот кого не ждал… откуда ты взялся, черт!

– Да вот, – ободренный радушным приемом, Кирилл вошел в гримерную, – приехал в Москву по своим делам, а тут афиши по всему городу. Я и решил воспользоваться твоим универсальным пропуском. Работает визиточка – пропустили без звука. В зале ни одного свободного места, так мне стульчик принесли, – он неуверенно покосился на Элю, – прямо как белый человек, сидя тебя слушал.

– И что скажешь, господин педагог, как я тебе показался? – с интересом спросил Олег. И добавил быстро, – дежурные комплименты можешь пропустить, говори главное.

– Да что ж тут скажешь, – Кирилл каким-то новым, незнакомым жестом, потер указательным пальцем переносицу. – Силен ты, братец, душу беззащитной публике рвать. Уж на что я закаленный, а ты и меня чуть на слезу не пробил…

Эля издала короткий нервный смешок. Олег тут же обернулся к ней, прижал руки к груди:

– Элечка, душа моя! Иди, а?

Она сердито фыркнула, но все-таки вышла. Хлопнуть дверью, в такой ситуации, было бы вульгарно, а вульгарности Эля себе никогда не позволяла. Поэтому она закрыла дверь четким, экономным движением, талантливо продемонстрировав одним аккуратным жестом всю глубину своего неудовольствия.

Впрочем, мужчины обратили на это очень мало внимания.

– Да ты садись, Кирюшка, садись! Рассказывай, как ты, сто лет ведь не видались! Как тебя занесло-то в столицу, из твоей глухомани? – спрашивал Олег. И, не дав Кириллу ответить, подмигнул, – а, знаю! Приехал конкурс своего имени пробивать в министерстве культуры!

– В общем да, в министерство, – улыбнулся Кирилл, устраиваясь в кресле, которое, только что покинула Эля. – Но не насчет конкурса, конечно, это пока рановато. Так, приехал поклянчить кое-чего.

– Что ж тебе надобно старче?

– А мне все надобно – инструменты, запчасти, ноты, учебники… Если финансирование нам прибавят, тоже хорошо.

– Ну, насчет финансирования я тебе не помощник, а остальное… тебе что-то конкретное нужно или вообще все?

– Вообще все. И конкретное тоже, – Кирилл достал из кармана сложенный лист бумаги. – Вот, посмотри, примерный список. – И добавил нейтральным тоном, дипломатично глядя в сторону: – Мы не гордые, мы ни от какой спонсорской помощи не отказываемся.

– Ах ты ж моя сиротиночка, – усмехнулся Олег, проглядывая печатные строчки. – Кое что из этого списка я лично могу тебе подбросить… ага, это я тебя с нужным человеком познакомлю, он такие вещи делает… ух ты! Про это забудь, это братец беспримерная наглость с твоей стороны и ничего больше. Слушай, сейчас я перепишу себе, потом покажу кое-кому из знакомых…

– Не надо переписывать, – перебил Кирилл, доставая еще несколько таких же листков, – оставь себе и для друзей вот, возьми.

– Сколько у тебя их, – удивился Олег, принимая дополнительные экземпляры списка нужд Хвалынского музыкального лицея.

– Я полсотни отксерил. Хожу теперь, подсовываю всем подряд.

– И что, есть успехи?

– А как же! Благое ведь дело; на детишек, опять же, прошу, не на водку.

– Ну, на водку-то у нас, пожалуй, проще было бы собрать.

– Может быть, но и я не жалуюсь – народ помаленьку откликается. Кто струн комплект подбросит, кто канифоли… про курочку, что по зернышку клюет, слышал?

– Разумный подход, – похвалил Олег. – Ладно, а как у тебя на личном фронте? Все еще гуляете с Танечкой по площади? Или ты решился на какие-нибудь более осмысленные действия?