– И сиденья вращаются? – слабым голосом уточнил Олег, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.

– Ну да. Миксер же, – с легким недоумением ответило жизнерадостное дитя.

– И тебе это нравится?

– Конечно, – недоумение Ксюши еще больше возросло. Потом она вгляделась в лицо отца, все еще имевшего бледноватый вид: – Пап, тебя что, укачало что ли?

– Как тебе сказать, – Олег мужественно попытался усмехнуться. – Может чуть-чуть…

– Укачало, – авторитетно поставила диагноз дочь. – Тогда тебе на «Миксер», действительно, не стоит. Ладно, посидишь на скамеечке, пока я покатаюсь.

Олег послушно сидел на лавочке, стараясь не смотреть, как ее вертит в «Миксере», потом перешел на другую, переждать «Американские горки». Он уже отдышался, и все было прекрасно, если бы не мелькнула в толпе гуляющих, хрупкая фигурка женщины в красном платье с пышными светлыми волосами. Олег рванулся со скамейки, даже крикнул что-то, кажется… По крайней мере, женщина обернулась. Он сразу остановился – конечно, это и не могла быть Светлана. Откуда ей здесь взяться? Сидит сейчас, наверное, дома, готовит для муженька что-нибудь вкусное. Олег представил себе Светлану на кухне и, застонав, тряхнул головой. Господи, да за что же такое наказание!

Ксюшка подбежала, прощебетала что-то про деньги на мороженое и на карусель. Не очень хорошо понимая, что делает, он достал бумажник. Пока она каталась на воздушных каруселях, самозабвенно болтая ногами, Олег пришел в себя настолько, что сумел разделить с дочерью еще одно удовольствие – сделать два неспешных круга на колесе обозрения. В общем, прогулка в парк почти удалась. А Светлана… да что у него, в конце концов, совсем силы воли нет? Расстались, значит расстались, и все тут. И нечего ее вспоминать.

Вечер решили провести тихо, по семейному, не выходя из дома. Они ползали по полу, собирая гигантский, на три тысячи деталей, пазл, с изображением величественного средневекового замка, когда весело и требовательно прозвенел звонок. Не успел Олег подняться на ноги, как Ксюшка уже была в коридоре. Тут же раздался ее восторженный вопль:

– Дядя Миша! Тетя Эля!

– Тихо, тихо, ребенок! Ты же нас сейчас затопчешь! Ну-ка, бери сумки и волоки на кухню, – пророкотал Миша, входя в комнату. Следом за ним, улыбаясь, вплыла Элеонора. Ксюшка, с двумя большими пластиковыми пакетами, которые она, буквально выполняя полученное указание, волокла по полу, мелькнула на мгновение за их спинами.

Олег не успел толком поздороваться с гостями, как она вернулась и уже теребила Элю за рукав легкого, песочного цвета костюмчика:

– Тетя Эля, а что это там так пахнет?

– Копченый угорь. Я надеюсь, вы не ужинали?

Олег с Ксюшкой переглянулись:

– Ну так, чипсов немного погрызли… – не слишком уверенно сказал он.

– Конечно, чипсов, – Эля неодобрительно поморщилась. – Ксюша, шустренько почисть картошку и ставь варить.

– А… – девочка оглянулась на отца. Олег беспомощно развел руками.

– Да что я, не знаю, какие у тебя продовольственные запасы, – отреагировала на эту пантомиму Эля, – мы с собой принесли. И хлеба свежего по дороге купили.

– В общем, ребенок, ты разбери там все по местам, – подал голос, уже успевший забраться на диван с ногами, Михаил. Водочку в холодильник поставь, а тебе мы пепси принесли.

– Диетическую? – без восторга уточнила Ксюша.

– Диетическую! – сурово ответила Эля, – ноль калорий. И запомни, Ксения: женщина обязана заботиться о фигуре вне зависимости от возраста.

– А картошка? Разве она в диету входит?

– Ни в коем случае! Но копченый угорь требует вареной картошки, поэтому делаем исключение. В общем, пошли на кухню, я тебе все подробно объясню.

Как только дамы скрылись, Михаил, неожиданно резво развернулся и уставился на Олега.

– Ну? – спросил он со странной смесью любопытства и тревоги в голосе.

– Ты о чем? – Олег устраивался в кресле сосредоточенно и тщательно, не глядя по сторонам. Вытянул ноги, положил руки на подлокотники – не понравилось – скрестил их на груди, откинулся на спинку.

– А как ты думаешь? – не дожидаясь конца всех этих манипуляций, нетерпеливо сказал Миша. – Не о погоде же.

– Миша, я не хочу об этом разговаривать.

– Понятно. Значит, облом по всем пунктам. Работать хоть можешь?

– Ох. Только это я сейчас и могу. Давай не будем пока про меня, а? Расскажи лучше, как вам там порыбычилось?

– О, Олежка, это сказка! – Миша снова откинулся на мягкие подушки. – Ты не просто много потерял, ты очень много потерял! Я сейчас буду тебе подробно рассказывать, а ты – захлебываться от зависти слюнями. Начну с природы. Селигер – абсолютно уникальное место. Представь, огромное озеро по берегам которого, в основном леса. Из населенных пунктов Осташков, естественно – очень милый, кстати, городишко, да деревеньки мелкие понатыканы. Там природоохранная зона и все такое, в общем заповедник. Даже дорог толковых нет, одни грунтовки. Вода в озере чистейшая, прямо-таки, прозрачная и в ней видно, как косяки рыб туда-сюда болтаются. Мы там в первый же день лодочку напрокат взяли и раненько, на зорьке…

Олег слушал и, действительно, завидовал.

«Насколько все было проще, – думал он, – если бы я не поддался на Кирюшкины уговоры и уехал, как и собирался сначала, в отпуск с ребятами. Отдохнул бы, половил бы рыбку, тоже привез бы копченого угря, подарил бы маме… И никто, глядя на меня не сомневался бы, что человек приехал из отпуска, а не с каторжных работ.»

– … и как потащил! Эля сачком машет, а достать его не может, распсиховалась, чуть меня в воду не уронила. А я в удилище вцепился и только молюсь, чтобы эта скотина леску не оборвала. Так что ты думаешь? Мы этого сомяру когда взвесили…

«И Светлана осталась бы незнакомой женщиной. Я бы никогда не увидел, какого цвета у нее глаза, не услышал ее смеха, не узнал бы, как она выглядит, когда сердится. И не сидел бы ночью с ней на кухне, не гулял бы по лесу, не поцеловал бы… главное, не влюбился бы. Осталось бы этакое зыбкое лирическое воспоминание: женщина в красном платье, мелькнувшая в толпе зрителей, словно муза явилась впечатлительному артисту. Очень романтично и элегантно. Даже в интервью каком-нибудь можно было бы рассказать к случаю. А про Светлану не то что с журналистами, про нее даже с самыми близкими людьми говорить больно.»

– А что касается леса, – продолжал заливаться соловьем Миша, – погуляли мы несколько раз по ближайшим опушкам. Воздух, как сметана, можно, кажется, на хлеб намазывать и есть. Трава, деревья, цветочки всякие… То есть, цветов, на самом деле, не много, но те что есть – пахнут обалденно. А грибы, это отдельная песня. Ты знаешь, мы с Элечкой не большие любители их собирать, но когда идешь себе по тропинке, а перед тобой абсолютно нахально вылезает вот такой боровик… – он не поленился привстать и показал ладонями какого размера был боровик.

Олег секунду с недоумением смотрел на него, потом сообразил, о чем речь, качнул головой:

– Ничего себе! Ты не преувеличиваешь?

– Ни капельки. Документальное подтверждение есть, фотографии. И это я еще не говорю о ягодах. Правда, местные нам говорили, что в этом году брусники мало было, но знаешь, их «мало» – это наше «более, чем достаточно». Элька этой брусники столько съела, я понять не мог, куда в нее влезало?

– Мальчики, подтягивайтесь сюда, – крикнула Эля, – у нас все готово!

– О, нас зовут, – Миша вскочил с дивана и бодро потопал на кухню. Уже на пороге комнаты оглянулся на остававшегося в кресле Олега, спросил удивленно: – Ты чего сидишь?

– Нет, я иду, – Олег тряхнул головой и встал. Все. Кончено. Светлана осталась в прошлом. Ее никогда не будет рядом. Мало того, он никогда больше ее не увидит. Не поедет же он, в самом деле, снова в этот проклятый Саратов с концертом. Хватит, побывал уже один раз.

Он приплелся на кухню, плюхнулся на подставленную любящей дочкой табуретку, посмотрел на стол и, слегка оживившись, демонстративно потянул носом:

– Вот это да!

Собственно, ничего особенного, кроме деликатесного копченого угря, нарезанного щедрыми толстыми ломтями на столе не было. Но! Свежая, только что сваренная картошка, сдобренная сливочным маслом; мисочка с солеными грибами (судя по всему, теми самыми, выскакивающими на тропинку нахальными боровиками); те же грибы, уже обжаренные с луком (Эля принесла их в банке, уже готовыми, и только разогрела на сковородке); помидоры и огурцы, порезанные на половинки и большая ваза с брусникой, засыпанной сахаром. А запотевшая бутылка водки для взрослых и двухлитровка пепси для ребенка завершали сервировку. Одним словом, Миша не зря волок два больших пакета.

Эля сдержанно улыбнулась в ответ на столь явное выражение восхищения и перевела взгляд на мужа.

– Ну? – спросила она. Интонация очень напоминала ту, с которой совсем недавно сам Михаил задал аналогичный вопрос Олегу.

Но Олег ему хоть словами ответил, Миша же просто пожал плечами и скорчил непонятную гримасу. Впрочем, Эле, похоже и этого было достаточно.

– Понятно. Значит будем разговаривать о работе, – она подождала, пока Олег разольет водку, подняла свою рюмку, – что ж мальчики, с окончанием отпуска вас!


Светлана сидела перед экраном компьютера и, морщась, читала очередное гениальное произведение очередного гениального автора. Нет, сюжет был закручен неплохо, можно даже сказать, с изяществом, и герои достаточно интересно выписаны. Но боже, до чего все это было сделано неряшливо! Масса мелких нестыковок, невнятных, не доведенных до конца сюжетных линий; случайные, необязательные персонажи, неизвестно зачем появляющиеся и неизвестно куда исчезающие; оcновные герои, в целом разумные люди, вдруг начинали совершать поступки, на которые нормальный человек в трезвом виде не способен. Вообще, было ощущение, что она получила самый первый черновик, который автор не удосужился даже перечитать. Хотя бы для того, чтобы решить наконец, как же зовут мужа главной героини – Толиком или Сережей.