– Сочувствую, – искренне сказал он. – Родители, даже самые любимые и действуя с самыми добрыми намерениями, могут довести до белого каления.

– Я бы сказала даже, что чем они любимее, и чем лучше их намерения, тем быстрее им это удается. В общем, я психанула и сказала, что мне уже почти тридцать лет, и если они до сих пор соединенными усилиями не смогли впихнуть в мою голову хоть немного житейской мудрости, то значит все, клиника! Медицина бессильна. Поэтому нечего и время зря тратить.

– Они обиделись?

– Как тебе сказать. Они чувствовали, что немного пережали, – Светлана неожиданно хихикнула. – Правда, каждый был уверен, что он-то был деликатен и тонок, а бестактны и утомительными оказались другие двое. В общем, устроили небольшое выяснение отношений, закончившееся всеобщим примирением.

– Интересно, такие бурные события происходили, оказывается. Как же я ничего не услышал, я ведь не спал?

– А мы всегда очень тихо ругаемся, – улыбнулась Светлана. – Ну что, хватит бродить? Поехали дальше?

Они вернулись к машине. Светлана завела мотор, взглянула на часы:

– Нормально, к часу приедем. Тебя куда завезти, в гостиницу?

– Э-э… – на фига ему, спрашивается, сдалась эта гостиница? Ха, а что ему нужно? Не к ней же домой проситься, это бессмысленно. Не пустит, это же неприлично! Тем более, что вот-вот муж из командировки вернется. А Эля с Мишей уже ждут на Селигере… – пожалуй, лучше на вокзал. Надо билеты на поезд взять. Сегодня же вечером и уеду. – Вот так вот! А где я, бедняжка, буду с вещами до отхода поезда болтаться, это тебя не интересует, мадам Добропорядочность? Один, в чужом городе, словно сирота, словно беспризорник!

– А как же… – неуверенно начала Светлана, но быстро передумала, – хорошо, на вокзал.

Олегу стало обидно. Как она торопится от него избавиться! И вообще, теперь понятно, что она очень неприятная женщина. Вот приедут на вокзал, он тоже не станет с ней долго разговаривать. Попрощается очень холодно и уйдет. Перекантуется в зале ожидания – ничего страшного, вспомнит молодость. И больше он в этот дурацкий город не поедет! Ему здесь, кстати, совершенно не понравилось. Единственный приличный человек, это Кирюшка, а вот сестрица его… надо же быть такой фантастической занудой! И с чего он вообразил, будто Светлана ему понравилась? Да что там, совсем влюбленным себе казался! А вот ничего подобного. Уедет и даже не вспомнит больше никогда про нее.

Светлана с некоторым удивлением поглядывала на внезапно насупившегося Олега.

Такой был милый, доброжелательный, так с ним было хорошо и спокойно. Она даже рассказала ему про ссору с родителями и похоже, что он ее понял. А теперь сидит, словно… словно обиделся на что-то.

На что-то или на кого-то? А не на тебя ли, Светочка? Вообще-то, небольшое свинство, так с человеком обращаться, не так ли? Значит, когда он нужен был, когда от страха умирала, так и среди ночи его к себе домой затащила, про приличия не вспомнила. А теперь что? Мавр сделал свое дело, мавр может убираться вон, так что ли? Хорошо, возьмет он сейчас билет, но поезд-то только вечером уходит. И что? Олег Тернов будет сидеть в зале ожидания, словно бомж, словно у него в городе и знакомых никого нет? Голодный, усталый и, наверное, окончательно разуверившийся в людской порядочности.

Припарковавшись на привокзальной площади, она решительно вышла из машины:

– Пошли!

– А ты куда? – удивился Олег.

– С тобой, естественно, в кассу. Ты же не думал, что я привезу тебя на вокзал и брошу?

– Конечно, ни о чем таком я не думал, – торопливо ответил он. А про себя добавил: «Потому что был в этом уверен».

Билет на фирменный поезд они взяли без проблем, Олег выкупил отдельное купе в спальном вагоне. Светлана только охнула, увидев, какую сумму ему пришлось заплатить. Он заметил, пожал плечами смущенно, объяснил:

– Понимаешь, в моем случае, спокойствие и безопасность – дороже денег. Тем более, у меня инструмент с собой.

– Конечно, это очень разумно, – торопливо согласилась она. – Закрылся в купе и едешь себе… Ладно, сколько у нас еще времени? О, почти шесть часов! Поехали теперь ко мне. Пообедаем, я тебе в дорогу, что-нибудь быстренько сочиню. Пирожки, пожалуй, не успею, но пиццу простенькую, из песочного теста, запросто! У меня духовка электрическая – зверь, за пятнадцать минут испечет. А что ты на меня так смотришь? Если не хочешь пиццу, я могу что-нибудь другое, более традиционное: яйца вареные, картошку в мундире, курочку… в поезде, почему-то, всегда есть так хочется.

– Дело не в этом, Светочка! И пицца прекрасно пойдет, и яйца, все равно. Просто… – он неожиданно сделал шаг назад и склонился перед ней в глубоком поклоне, – вы ангельски добры, сударыня!

– Что с тобой, Олег, – Светлана нервно оглянулась по сторонам. К счастью, озабоченная своими делами вокзальная публика не обращала на них никакого внимания. – Быстро выпрямляйся! А то и домой не позову, и курочку не дам!

– Слушаюсь и повинуюсь! – он просиял счастливой улыбкой. – За курочку я готов вести себя самым примерным образом.

– Вот и веди. А за это, я тебя вечером на вокзал привезу, в вагон посажу…

– И платочком вслед помашешь? – с непонятным восторгом спросил Олег.

– Да хоть двумя. Ладно, что мы здесь время теряем? Поехали.

В собственную квартиру Светлана, бросив свои сумки у порога, вошла немного неуверенно, озираясь по сторонам. Словно боялась, что злоумышленники вернулись и продолжают разгром. Олега неприятно царапнула мысль, что она могла и пригласить его только поэтому, потому что опасалась возвращаться домой одна. Но нет. Светлана осторожно, быстро, сунула нос во все комнаты. Не повизгивала, при этом, от страха, не попросила его пройти вперед, не попыталась спрятаться за его широкую спину… Несколько непоследовательно, но теперь Олег немного обиделся – могла бы хоть за руку его взять. Ей же явно не по себе! Держала бы его за руку, наверняка гораздо спокойнее себя чувствовала бы.

Но вот хозяйка убедилась, что никакие незваные гости ее дом больше не посещали и, с заметным облегчением, двинулась на кухню. Олег, словно приклеенный, поплелся за ней.

– Давай кофейку сначала выпьем, – пока он старательно пристраивал чехол со скрипкой на стуле, Светлана уже наливала воду в чайник, звенела чашками, – после дороги очень хорошо.

– Для психологической разгрузки? – вроде пошутить хотел, а вышло как-то мрачно, почти недовольно. Впрочем, она не обратила внимания на его странный тон, только кивнула головой рассеянно:

– Для нее для самой.

Кофе пили молча. Светлана, словно совсем забыла, что не одна на кухне, ушла в себя, уставилась невидящим взглядом в выложенную светлым кафелем стенку. Олег смотрел на нее, делал маленькие глоточки крепкого – на кофе Светлана не поскупилась – напитка и почти физически ощущал, как уходит время. Еще четыре часа сорок восемь минут и они расстанутся. Он сядет в поезд, а она останется на перроне. Он пройдет по узкому коридорчику спального вагона, а Светлана будет стоять снаружи и следить сквозь окна, как он двигается к своему купе. Четыре часа сорок семь минут. Потом поезд дернется, медленно, почти незаметно, сдвинется с места, покатится вперед, набирая скорость… а Светлана, как и обещала, помашет ему платочком. Он будет улыбаться и махать ей в ответ, но поезд поедет все быстрее и Светлана, даже если и пройдет немного по перрону, все равно скроется из виду. Естественно, не бежать же ей следом за вагоном до самой Москвы. Четыре часа сорок шесть минут. И больше он никогда ее не увидит. Никогда. Это ужасно. Точнее говоря, невыносимо. Невозможно. Господи, да ведь всего неделю назад он понятия не имел о существовании этой женщины! И что случилось? Почему, при одной мысли, что уже через сутки их будет разделять тысяча километров, ему становится нечем дышать? Он что, действительно влюбился? Да нет, ерунда. Конечно же, полная ерунда. Во первых, он никогда даже не смотрел в сторону замужних женщин, даже если они сами ему на шею вешались. А Светлана вовсе не собирается вешаться. Во вторых, кто вообще сказал хоть полслова про любовь? Был он влюблен, и не один раз, так что прекрасно понимает: то, что происходит с ним сейчас не имеет к любви никакого отношения. Так, временное помешательство, наверное просто здесь зона действия какой-нибудь аномалии. Климатической, например. Разумеется, в этом все дело. Погода виновата. Именно эта неестественная жара в конце сентября, заставляет нормального, в общем, человека, думать глупости, говорить глупости и делать глупости. Ничего, вот вернется в Москву, по сводке там дожди, так что все быстро придет в норму. И сердце перестанет сбиваться с ритма при одной только мысли, что он никогда больше не увидит Светлану.

Впрочем, а почему никогда? Он артист, он может снова приехать сюда на гастроли – прекрасный город, между прочим, и публика очень приятная: культурная и музыкально грамотная! А можно не на гастроли, можно просто отдохнуть – Кирюшка же приглашал. Пусть он приглашал не сюда, к Светлане, а к себе, в Хвалынск, но какая разница? Тут всей езды четыре часа! Конечно же, очень даже просто можно сюда еще раз приехать!

Светлана шевельнулась, сделала последний глоток и поставила чашку на стол. Поймав солнечный лучик, блеснуло кольцо на безымянном пальце. Словно горсть снега за шиворот сунули. Приехать сюда снова? А зачем? Она замужняя женщина. Положим, муж в наше время не проблема, не в девятнадцатом веке, слава богу, живем, развод сейчас – это просто мелкое житейское неудобство. А если учесть, что у них нет детей, то совсем мелкое: выкроить время, заглянуть в ЗАГС и подать заявление. Это только в старых советских фильмах разводящихся супругов начинают уговаривать, на чувства давить… А на самом деле, никому это не нужно и не интересно, вопрос чисто бумажный. Уж он-то может об этом судить не по кино, а по собственному опыту – два раза через ЗАГС разводился и оба раза ему ни одного лишнего вопроса не задали.