– Смотрите сами. На сарафане, в котором я в тот день была, карманов не было.

Алексей Николаевич самым тщательным образом прощупал дно и стенки сумочки, разворошил кучку на столе: маленькое круглое зеркальце, два футляра помады, две записные книжки (он заглянул в обе – одна с адресами и телефонами, вторая для заметок), расческа, пакетик бумажных салфеток, кошелек, ключи, аккуратно сложенный прямоугольник пестрого пластикового пакета с ручками, паспорт, вставленные в общую обложку права и документы на машину, три шариковых ручки (в одной из которых кончилась паста) и открытый пакетик леденцов «Бон Пари». Почти ничего лишнего, а если бы не пустая ручка, то и вовсе можно было сказать, что в сумочке только самые необходимые предметы.

– Раз уж вы так любезны, Светлана Дмитриевна, может и сарафанчик покажете?

Она сверкнула глазами, четко, через левое плечо повернулась и промаршировала в спальню. Вернулась, держа на вытянутых руках, легкий сарафанчик на тонких лямочках, с отрезной талией и расклешенной юбкой. Ни одного кармашка, даже самого крохотного, на нем, действительно, не было.

– И уверяю вас, если бы Витя попробовал спрятать что-нибудь мне за пазуху, то при всей его ловкости, я это непременно заметила бы, – язвительно заметила она.

Драгомилов рассеянно улыбнулся, давая понять, что оценил шутку, но сарафанчик, все-таки, осмотрел не менее тщательно, чем сумочку. Потом вздохнул и уставился на Кирилла.

– Я без пиджака приехал, – любезно сказал тот, – потому что жарко. А на рубашке кармашек есть, могу показать. И на брюках тоже.

– Вы совершенно напрасно развеселились, молодой человек, – строго заметил следователь. – Должны бы понимать, что вы – последние, кого видел умирающий Акимов, да еще старые школьные друзья. Это автоматически делает вас… – он неожиданно замялся.

– Подозреваемыми? – подсказал Олег.

Драгомилов взглянул на него с некоторым удивлением – во время своей речи он обращался к Кириллу со Светланой, про третьего свидетеля убийства Акимова он, похоже, просто забыл.

– Нет, конечно, подозреваемые – это слишком. Скорее вы являетесь информированными лицами, которые не склонны сотрудничать со следствием в полном объеме.

– Ну знаете! – возмутилась Светлана. – Да я больше суток только тем и занимаюсь, что непрерывно сотрудничаю со следствием! Посмотрите, во что квартира превратилась, – не совсем логично продолжила она. – Вы лучше скажите, сможете тех уродов поймать, которые у меня разгром устроили?

– А это и от вас зависит, – с неожиданным злорадством ответил он. – Дайте нам хоть ниточку, вспомните все разговоры с Акимовым. Не мог же он так и не сказать ничего важного. Тем более, что первая встреча, ладно, была случайной, но на работу-то он к вам зачем пришел? Неужели просто поболтать? Не то у него было положение, Светлана Дмитриевна, не до болтовни ему было. Подумайте еще, повспоминайте.

– Хорошо, – обреченно сказала Светлана. – Подумаю. Тем более время будет… да, а с вашей стороны, нет возражений, если мы съездим на два-три дня в Хвалынск?

– Это зачем вдруг в Хвалынск? – подозрительно спросил Драгомилов.

– Поверьте, не затем, чтобы достать из дупла старого дуба ворованные музейные сокровища. Кирилл там живет и ему надо возвращаться домой, Олега он везет, чтобы тот отыграл концерт в Хвалынской музыкальной школе, а я хочу просто отдохнуть и повидать родителей.

Драгомилов подумал с минуту, сосредоточенно хмурясь и потирая правый висок, потом кивнул:

– Ну, родителей повидать, это святое дело. Только очень вас прошу, всех, если что вспомните или найдете, звоните сразу! – он, обойдя вниманием Дениса, пристально посмотрел на каждого из «информированных свидетелей», а у Светланы спросил, – телефончик мой не потеряли?

– У сердца ношу, – мрачно ответила она.

– Вот и ладно, – у Драгомилова, очевидно, пропало настроение ссорится. – Дня через два-три, говорите, вернетесь? Тогда, в любом случае, позвоните мне сразу, хорошо?

Он очень любезно распрощался, мужчинам пожал руки, Светлану, правда, обошел. В общем, расстались почти друзьями.

Когда дверь за следователем захлопнулась, Кирилл сразу раскомандовался:

– Все, сматываемся! Хватит здесь сидеть! А то еще кто-нибудь, не дай бог, явится! Светка, ты готова? Давай сюда свою кошелку! Олег, хватай скрипку и сваливаем! Надоел этот идиотизм, хочу домой! Денис, не провожай, вещей немного, мы сами вынесем! Все, счастливо! Светка, Олег, шнеллер, шнеллер!

В лифте, Олег спросил о том, что его мучило последние полчаса:

– Ребята, а что такое случилось, что вы так резко начали врать? Да еще так уверенно и слаженно, как будто этот мент сказал вам что-то такое, чего я не услышал?

Брат с сестрой переглянулись, Светлана пожала плечами и отвернулась в сторону, а Кирилл медленно, подбирая слова, заговорил:

– Видишь ли, Олег… Я, конечно, Витьку десять лет не видел и знаю, что люди со временем могут меняться, но… понимаешь, все равно, если речь идет об одном и том же человеке, то есть вещи, которые не меняются, сколько бы времени не прошло. Грубо говоря, двухметровый верзила даже через тридцать лет не станет полутораметровым карликом, согласен?

Вопрос был риторический, но Олег, на всякий случай кивнул.

– Так же и Витькой, – продолжал Кирилл. – Все школьные годы, он только что не ночевал у нас дома. Я, конечно, был тогда для него пацаном – два года в этом возрасте, разница существенная, но могу тебя заверить, что Витьку знаю хорошо. А Светка, сам понимаешь, еще лучше. Так вот, я с полной ответственностью… – он снова взглянул на сестру и уточнил: – Мы оба, с полной ответственностью, заявляем: то, что сейчас сказал нам этот следователь – полная ерунда и быть такого не может! Ты нам веришь?

– Верю, – кротко сказал Олег. – Только я не понял, что он сказал-то?

– Что Витька обворовал своих, – с отвращением сказала Светлана. В этот момент, лифт остановился и дверцы открылись. Она вышла первой, остановилась на площадке, продолжая говорить. – Он, конечно, трепло был кошмарное и наврать с три короба, это ему как…

– Как два пальца об асфальт, – услужливо подсказал ей брат.

– Ты где таких выражений набрался, педагог! В общем, нравилось ему голову людям морочить. Но никогда в этом не было ничего злого. Нет, раздражал он иногда своими шутками дурацкими страшно, иногда даже по шее получал, но в результате… – она беспомощно развела руками, – странно даже, как это оказалось трудно объяснить. В общем, все смехом кончалось.

– Да ладно, что трудного-то, – сказал Олег. – Веселый парень, душа компании. Из тех, которых с удовольствием слушают, но всерьез не принимают.

– Точно! – обрадовалась Светлана. – Но при этом, при всей своей внешней безалаберности и разболтанности, Витька жил по четким правилам. Знаешь, что-то вроде десяти заповедей – не много, но выполнял он их свято. Никогда не бить девчонок. Уж как мы с Тамаркой, бывало, его изводили – ни разу пальцем не тронул, даже в детстве! Никогда не врал. Да не смотри на меня так, я же не о байках его говорю. А в серьезных делах – считал, что врать унизительно. Если правду говорить было нельзя – молчал, как партизан на допросе. Никогда не закладывал своих. Вообще, если уж он выбирал людей, считал их своими, то они могли на него рассчитывать во всем. Это не просто разговоры, все не один раз жизнью проверено – в школе, сам понимаешь, много чего случается.

– А следователь сказал, что Акимов обворовал своих, – понимающе кивнул Олег.

– Вот именно! И в это, ни я, ни Кирилл, никогда не поверим! Даже то, что Витька связался с бандитами, уже странно – никогда его к уголовщине не тянуло. Но допустим, с огромной натяжкой, что его жизнь, действительно, сложилась так и он попал в банду. Все равно, повторяю, он никогда не стал бы обманывать и подставлять своих. Ты доверяешь нашему мнению?

– Ребята, я не сомневаюсь в том, что вы знаете характер этого парня, – осторожно сказал Олег. – Но с другой стороны: все, что произошло, очень логично укладывается в версию следователя. Акимов – член банды, грабившей музеи. Каким-то образом, он сумел завладеть существенной частью добычи и скрылся. Подельники выследили его и убили. Поторопились немного, не сообразили, что сначала надо было выяснить, где спрятаны ценности. Но они знают, что Акимов должен был оставить письменные указания, в которых говорилось, где находится тайник. Теперь они ищут эти указания, поэтому и забрались к тебе, Света в квартиру. Все рассуждения идут безупречно гладко. А если ваш Акимов порядочный человек, то вообще непонятно, как он оказался впутанным в эту историю. И вообще, одни вопросы без ответов. Почему он так и не сказал тебе, Светлана, кем он работает? Зачем оставил фотографии? Почему особо просил в письме никому, абсолютно никому о них не говорить? Даже милиции? Почему его убили, наконец? Есть у тебя хоть один ответ?

– Есть, – спокойно сказала Светлана. – Есть один ответ на все твои вопросы: не знаю. Но я уверена, что все это – одно чудовищное недоразумение и собираюсь выполнить Витькину просьбу. Я никому не покажу фотографии и никому не скажу о них. То же относится и к письму. Кирилл?

– Все то же самое, слово в слово. Я тоже не понимаю, во что Витька умудрился вляпаться, но я… – он помолчал и добавил: – Я же в «скорой» с ним ехал, за руку его держал… Я ему верю.

– Ну-ну, – Олег вздохнул, поправил скрипичный футляр, висящий на плече. – Ладно, поскольку я своего мнения не имею, то присоединяюсь к большинству. И, поскольку, вы оба остаетесь под подозрением у милиции, да и у бандитов, скорее всего, пусть фотографии, вместе с письмом, остаются пока у меня.

– Спасибо, Олег, – тихо сказала Светлана.

Он не очень понял, за что была благодарность: за согласие хранить у себя оказавшиеся опасными фотографии и письмо? Или за то, что не стал оспаривать ее веры в старинного дружка? А зачем спорить, что у него самого, друзей нет? Таких, которым в любой ситуации доверяешь, какой бы дикой она ни была. Немного их, конечно, но настоящих друзей много не бывает…