– А мне нравится? Но что я могу сделать? Отдать фотографии и Витькино письмо Драгомилову, а на дверях пришпилить табличку: «Господ бандитов просьба не беспокоиться – документы оставленные покойным Акимовым переданы следственным органам», так что ли?

– Не знаю! Но что-то надо сделать!

– Я думаю, Светлане имеет смысл поехать с нами в Хвалынск, – сказал Олег. – Если думать о безопасности…

– Точно, – с энтузиазмом поддержал его Кирилл. – Светка, ты едешь с нами – всем спокойнее будет!

– Глупости, – сердито перебила его Светлана. – Извини, Олег, но ты говоришь глупости, а Кирюшка за тобой повторяет. Вот прямо сейчас, я все брошу и уеду! – и не давая уже открывшему рот брату, вставить слово, ехидно добавила, – кстати, Кирилл, ты говорил, какие-то бумаги тебя в министерстве культуры ждут?

– Елки зеленые! – Кирилл посмотрел на часы и вскочил, – еще успею! – он макнул оставшийся кусок хлеба в сметану и выскочил с ним в коридор. Уже на выходе крикнул, – я мигом, только туда и обратно! Не скучайте!

Хлопнула входная дверь, Светлана, привставшая было, снова опустилась на табуретку, немного смущенно посмотрела на Олега. То, что они сейчас остались вдвоем было… не то, чтобы неприлично, нет, просто несколько… странно. Господи, да еще бы не странно! Она уже и забыла, когда оставалась вот так, с мужчиной наедине. С посторонним мужчиной, естественно, о мужьях и братьях речь не ведем. Тем более, с таким мужчиной… Собственно, как раз вчера ночью и был такой случай – они с Олегом несколько часов провели вдвоем в пустой квартире, и она плакала, уткнувшись ему в грудь, и он даже обнимал ее, кажется. Но это была экстремальная ситуация, это не считается.

А вот сейчас, почему-то, все совсем по-другому. Обоим неловко, Олег вон, тоже отвел глаза в сторону. Светлана неожиданно рассердилась – не на него, на себя. В какую же мымру она превращается, оказывается! Конечно, Олегу не по себе, ведь наверняка у нее на физиономии сейчас плакатным шрифтом написано: «Я абсолютно добродетельна и собираюсь блюсти свою добродетель до последнего»! Можно подумать, напротив нее сейчас сидит, не порядочный человек, не известный музыкант, а какой-нибудь сексуальный маньяк, объявленный в розыск. В конце концов, вести себя так – элементарное свинство с ее стороны. У Олега, наверняка, и в мыслях ничего дурного нет, а то, что он ей нравится гораздо больше, чем это может себе позволить порядочная замужняя женщина, это уже ее проблемы. И какое бы впечатление не производил на нее этот мужчина, у нее хватит воспитания и характера, провести с ним час-полтора за непринужденной светской беседой.

Светлана улыбнулась – улыбка вышла очень удачная, ну просто как настоящая и совершенно непринужденно, как и собиралась, спросила:

– Так на чем мы остановились?

Ответная улыбка Олега была чуть менее уверенной, но гораздо более искренней:

– На том, что твой шеф упал в обморок, когда узнал про планирующуюся засаду в агентстве. Или речь шла об инфаркте?

Он сознательно решил вернуться к более безопасной теме. Пусть Светлана расскажет пока о переживаниях шефа, а вопрос о ее поездке в Хвалынск можно будет поднять еще раз, когда вернется Кирилл.

– Ах, да! Там все было: и обморок, и инфаркт, и истерика натуральная. Ленечка наш – милейший человек, но тут вышел из себя, даже на меня попробовал накричать.

– А на тебя-то почему?

– Так из-за кого вся заваруха? Если бы Витька ко мне не пришел, милиция бы в офис ночевать не просилась. Значит и кричать надо на меня.

– А почему тогда только попробовал?

– Видишь ли, я не люблю, когда на меня кричат и не особенно позволяю это делать… ну не привыкла я к такому обращению. Только сегодня – случай, все-таки, особый, правда? Так что я решила дать ему возможность немного спустить пар.

– А как ты его остановила? – с интересом спросил Олег. – Насколько я знаю, этот процесс прекратить не так просто.

– Ты Марину имеешь в виду? – усмехнулась Светлана.

– И ее тоже.

– У меня немного другая ситуация. Я, как уже сказала, позволила ему немного спустить пар, а потом сказала: «хватит».

– То есть как, просто сказала: «хватит», и все? – не поверил Олег. – И он замолчал?

– Ну, побурчал еще немножко. Мы ведь знакомы с первого курса, он меня хорошо знает. Знает, когда лучше остановиться.

– Что, ты так страшна в гневе?

– Н-не знаю. Просто… просто, в некоторых ситуациях, со мной лучше не связываться. В общем, Леня довольно быстро переключился на Драгомилова. По-моему, он решил, что тот, под прикрытием засады, хочет просто остаться на ночь в офисе и скачать всю нашу секретную информацию.

– У него что, мания величия?

– Скорее, мания преследования. А потом, фамилии и адреса наших авторов, суммы ставок за печатный лист, новые проекты – это может и не секретная информация, но уж точно, коммерческая тайна. В общем, Леня решил, что его присутствие абсолютно необходимо и тут наступила очередь Драгомилова падать в обморок. Еще кофе будешь?

Он кивнул и подвинул к ней пустую чашку. Очень довольная собой, Светлана залила кипятком очередную порцию порошка. Ведь вот, может же она, смотрите! Сидят они с Олегом за столом, пьют кофе, беседуют… любезная хозяйка и вежливый гость: никаких проблем, все очень пристойно и деликатно. Главное тут – не останавливаться, продолжать мило щебетать, даже если рискуешь показаться при этом полной идиоткой. Так она и щебечет:

– Представляешь, Драгомилов Ленечке доказывает, что непрофессионал в засаде – это стопроцентно проваленная операция, что он подвергает опасности не только себя, но и всех остальных, а Леня уперся, всем ослам на зависть, и ничего слушать не хочет. Алексей Николаевич и так, и сяк, фиолетовый уже весь от злости… Честно говоря, я не знаю, как он своего добился, меня девчонки отвлекли – им ведь тоже интересно, что у меня творится. А пока я рассказывала, шеф с Драгомиловым пришли, каким-то образом, к консенсусу. В общем, нам всем велено не болтать… ты ведь никому не скажешь?

– Никогда в жизни! – Олег прижал правую руку к сердцу. – Клянусь!

Светлана засмеялась. Какой он все-таки славный, Олег Тернов!


Алексей Николаевич вернулся в свой кабинет, тщательно запер дверь, и достал из сейфа початую бутылку коньяка. Плеснул на донышко граненого стакана, подумал, добавил еще. Убрал бутылку, запер сейф и сел за стол. Только тогда выпил коньяк одним большим глотком и перевел дыхание. Черт бы побрал всех этих литературных деятелей, одни неприятности от них! Что сама Миронова, что начальничек ее, достали, оба! Какого дьявола Горелов сегодня устроил весь этот цирк? Он что, действительно считает, что ему, старшему следователю Драгомилову, есть хоть какое-то дело до коммерческих тайн задрипанного литературного агентства? Да век бы их не видать, вместе с их книжками! И кому они вообще нужны? Лично он, уже и забыл, когда в последний раз держал книгу в руках.

А Миронова? Пис-сательница! Надо же быть такой кошелкой!? Развесила уши, что только ей Акимов ни наговорил, все проглотила. И стоит стеной: «Витька уголовником быть не может». Да откуда ей, курице домашней знать, кто может быть уголовником, а кто нет? Она же их, небось, только в кино видела. А Акимов, хитрый змей! Лихо сумел бывшую подружку обработать, даром, что десять лет не виделись. Куда же он спрятал свои бумаги? Не может быть, чтобы не спрятал! Или успел переправить? Черт, не мог он успеть! Миронова говорит, что из квартиры ничего не пропало. И вообще, она утверждает, что домой к ней Акимов не приходил, следовательно, и спрятать там ничего не мог. Это, если она говорит правду.

Хорошо, допустим, она абсолютно искренна. И Акимов у нее дома не был, и на хранение ей ничего не оставлял… Спрятать что-то в офисе, так что она ничего не заметила, он вполне мог: при определенной ловкости это вовсе не трудно. А уж ловкости этой скотине не занимать – сколько народу вокруг пальца обвел. Ладно, с агентством, скорее всего, станет все ясно уже сегодня ночью. Если удача улыбнется… а если нет? И если Миронова врет? Была же в ней сегодня, мелькнула какая-то неуверенность, словно она боялась сболтнуть лишнего. Когда?

Он достал из ящика стола листочки протокола допроса. Первый раз она замялась, отвечая на вопрос о работе Акимова. Что же он ей сказал? Фотокорреспондент! Судя по всему, она сама в это не особенно поверила. Может, поэтому и смутилась? Но правды Акимов ей не сказал, иначе она так яростно его не защищала бы.

В дверь негромко, но настойчиво постучали.

– Одну минуточку! – Дагомилов убрал стакан в ящик стола, неторопливо открыл дверь. – А-а, заходи. Что у тебя?

– Давно вернулся? – в кабинет бочком просочился Георгий Евгеньевич Неверов, тот самый следователь, который разговаривал с Кириллом. Сейчас он выглядел вовсе не таким занудным – скорее, просто усталым и раздраженным.

– Только что. Как у тебя?

– На квартире сделали обыск – ничего, кроме грязного белья. Соседей допросили, тоже пустышка. – Неверов подошел к окну, дернул шпингалет и распахнул створки. – Жарища у тебя здесь.

– Что за соседи?

– Таджики. Таращат глаза и клянутся, что ничего не знают. «Мы на стройка работаем, на соседа не смотрим», – передразнил он. – Регистрация, конечно, просрочена, так что я сгоряча хотел их в двадцать четыре часа… потом подумал, пусть остаются. Мало ли, вдруг к ним кто придет? А мы присмотрим.

– Команду дал, чтобы присмотрели? – спросил Драгомилов.

– Обижаешь. Конечно дал. А у тебя что?

– Договорился насчет засады в «Подсолнухе».

– Нормально прошло?

– Щас-с! Там директор – такой урод! Рвался тоже остаться на ночное дежурство, еле от него отмахался.

– Он что, в детстве в казаки-разбойники не наигрался? – немного удивился Георгий Евгеньевич, присаживаясь на подоконник.

– Кто его знает? – пожал плечами Алексей Николаевич. – Мне показалось, что он больше переживал за сохранность собственных маленьких секретов.