Получив нужную информацию, Дина вызвала на кухню Ирочку и взяла ее в оборот.

– Скажи-ка мне, дорогая, – начала она, – тебе ведь нравится Николай? Я же вижу, что нравится. И он с тебя глаз не сводит. Но ведет себя странно, с этим не поспоришь. Я думаю, ты должна раскрутить его на откровенность. Ведь может быть, это именно то, что тебе нужно. Просто жизнь его потрепала. Иван говорит, что он хороший мужик, только с женой у него были какие-то проблемы. Ты побеседовала бы с ним.

Ирочка кивнула и призадумалась. Минут через сорок она сказала, что ей надо домой, и попросила Николая проводить ее. Он покраснел, потом побледнел, но послушно отправился следом за ней. Поймал такси и довез Ирочку до дома, дошел с ней до подъезда и собирался распрощаться. Но не вышло. Ирочка пригласила его ненадолго зайти. А оказавшись в своей квартире, усадила Николая на диван, сама села напротив и приступила к допросу.

– Вы странно ведете себя в моем присутствии, Николай, – сказала она, – и я хочу понять почему и что вы за человек. Что-то подсказывает мне: мы можем стать друзьями. Но я должна знать все. Поэтому либо вы сейчас все рассказываете мне как на духу, либо уходите и мы никогда, слышите, никогда больше не будем общаться. Выбор за вами.

Николай задумался только на минуту. Потом кивнул головой.

– Вы правы, – сказал он, – я готов к исповеди.

Он уселся поудобнее, опустил глаза и начал:

– Полагаю, я должен рассказать о себе с самого начала. Своего отца я не помню. Он ушел из семьи, когда я собирался пойти в первый класс, и я никогда больше его не видел. Мы жили с мамой и бабушкой. Я очень любил их обеих, и они меня любили. Мне было с ними тепло и уютно, и казалось, что так будет всегда. Но когда я был в десятом классе, бабушка умерла. Для меня это стало большим потрясением. Мне казалось, что весь мир погрузился в траур, и было больно, когда кто-то смеялся. Я до сих пор помню и люблю ее. Она была замечательной, моя бабушка. Она была мне другом даже больше, чем мама. В институт я поступил не сразу, не прошел по конкурсу. Пришлось отслужить в армии. Вернувшись, поступил-таки в институт радиоэлектроники, куда так рвался. Мне казалось, что я могу все. Учеба мне давалась легко, я отлично успевал, и мне предложили поступить в аспирантуру. Но тут случилось второе несчастье в моей жизни – тяжело заболела мама, у нее отнялись ноги. Мне нужно было зарабатывать деньги и ухаживать за ней. Аспирантура была забыта. Я пошел работать туда, где больше платили, и еще искал подработку. Так продолжалось тринадцать лет. Потом мама умерла и я остался один в трехкомнатной квартире. Я продолжал работать на прежнем месте и долго приходил в себя. Немного оклемавшись, стал подумывать о более серьезной работе – надо было приводить в порядок свою жизнь. И тут я случайно познакомился с Людой. Очень миловидная девушка, она сразу взяла меня в оборот. Я и не заметил, как оказался с ней в загсе. Она переехала ко мне, прописалась. А до этого, как я позднее узнал, жила в общежитии, поскольку была иногородней. Работала Люда на конфетной фабрике. Она закружила мне голову своей страстью, и я полностью отдался новым ощущениям. Ведь прежде я был практически лишен этой стороны жизни – не до того мне было. Люда ластилась ко мне и просила о подарках. Мне снова пришлось крутиться, чтобы приносить в дом деньги. О новой работе я уже не думал. Я уставал до изнеможения, но все прихоти жены удовлетворял. Впрочем, на интим у меня оставалось все меньше сил. Так продолжалось три года. А потом Людмила заявила мне, что я ей надоел, что я слабак в постели и она требует развода. Разумеется, с разменом квартиры. Через четыре месяца я снова был холостяком, но уже в однокомнатной квартире, хоть и благоустроенной и расположенной в хорошем месте. И тут я дал слабину – запил. По-черному. С работы не вылетел только потому, что давно был на этом месте и мог делать то, чего не умели другие. Начальник прощал мне запои, но в периоды просветления я работал за двоих.

Так продолжалось с полгода. Я отощал, ужасно выглядел и чувствовал себя так же. И однажды ко мне заявился Иван и основательно прочистил мне мозги. Он заставил меня пообещать, что я возьмусь за ум. А раз я слово дал, то вынужден был его держать. Трудно было очень. Но, видно, я был еще не совсем пропащим, выкарабкался. И последние пару лет живу нормально. Только для чего живу, не знаю. Люда, уходя, заявила, что я никудышный мужик и ни с одной женщиной жить уже не смогу. Ехидно так сказала. Я, говорит, до дна тебя выпила, и теперь ты пустой, а я найду себе настоящего мужчину. С тем мы и расстались. После этого я к женщинам даже не подступался. А когда вас увидел, потерял покой. Только зачем я вам такой? Ну вот, я вам все рассказал, а теперь пойду и больше беспокоить вас не буду. Ни к чему это все, я сам понимаю.

Николай тяжело вздохнул и направился к выходу.

– Погодите, – остановила его Ирочка. – Похоже, вы на своей жизни поставили крест? А вам еще жить и жить. Неужели не хотите стать наконец счастливым? Эта стерва, иначе не скажешь, использовала вас по полной программе, за ваш счет устроила свою жизнь, но, как я поняла, никогда вас не любила. Она, возможно, вообще не знает, что такое любовь. А ведь любовь есть на свете. Вот хоть на молодоженов наших посмотрите. Расцвели оба, как розы в саду. Вы вот что, выбросьте из головы все, что с этой Людой связано. Как будто и не встречали ее никогда. То, что квартиру сменили, это даже хорошо – слишком много горя было связано с вашим прежним жильем. В новом вам легче будет прийти в себя. И начинайте приводить себя в порядок. Собой займитесь, работой своей – вы ведь классный специалист, Иван мне говорил. Вы еще сможете достичь вершин. А я вам буду другом. Я сама хлебнула в жизни немало, понимаю, что к чему. Вы можете звонить мне, когда вам захочется поговорить. Можем куда-то сходить, чтобы немного отвлечься. Вы сильный и, мне кажется, справитесь сами, без вмешательства психотерапевта. А на худой конец и к его помощи можно прибегнуть, ничего зазорного тут нет. Договорились?

Николай улыбнулся слабой, дрожащей улыбкой. Говорить он не мог, только поцеловал Ирочке руку и ушел. Через пару дней позвонил – голос стал более твердым, уверенным. Сказал, что хорошо обдумал все, что она ему говорила, и согласен с ней. Его жизненная позиция – это такая же слабина, как и запой. Он понял это и теперь справится сам, без всякой психотерапии, особенно если Ирочка немного ему поможет. Она со смехом пообещала свою поддержку, и они договорились сходить в субботу на выставку – в Дом ученых привезли какие-то редкостные экспонаты, стоит посмотреть.

С этого начались их встречи. Домой Ирочка Николая пока что больше не приглашала, но они побывали в театре, на концерте, просто гуляли по городу. Благо было лето – тепло, вечера долгие, цветы вокруг.

Юбилей Ирочки отметили все вместе в хорошем кафе. Компания-то разрослась. Николай, конечно, тоже был, и еще три человека с Ирочкиной работы. Хорошо прошел праздник. Николай принес потрясающий букет и подарил виновнице торжества замечательную шкатулку из малахита – сказал, для того чтобы хранить украшения. А подруги сообща купили Ирочке то, что в шкатулку положить можно, – серьги и подвеску из красивого дымчатого топаза, как раз под цвет ее ореховых глаз. Сговорились они, что ли? Ирочка была счастлива. Как жила она раньше, под маминым диктатом, в условиях жесткой тирании, теперь и вспоминать не хотелось. Спасибо подругам, что так быстро поставили ее на ноги, когда мама уехала к своему Франтишеку. А ей казалось, что жизнь кончена. Жизнь-то только начиналась, правы оказались подруги.

Когда лето было уже на исходе, Николай пригласил Ирочку к себе. Устроил маленький праздник для двоих: цветы, вино, сладости. Он все же решился – признался Ирочке в любви. И все у них случилось и прошло замечательно. Николай очень волновался, но когда его дебют успешно состоялся и он понял, что все его мужские достоинства остались при нем, расчувствовался до слез и все благодарил любимую за помощь.

– Это не я, Коля, – ответила Ирочка, нежно гладя его по щеке. – Это любовь. Ее и благодари.

А когда в середине сентября объявилась по телефону Ираида Семеновна и заявила, что расстается с Франтишеком и возвращается домой, Ирочка даже не очень и огорчилась. «Пожалуйста, – сказала, – это твое право, только на меня больше не рассчитывай. Сама теперь, мама, сама». Ираида Семеновна была потрясена сверх меры. Как же она справится сама-то? Она ведь не привыкла. «Как все, мама», – отвечала полностью отбившаяся от рук дочь. Вот что значит оставлять без присмотра свое дитя! И года не прошло, а она вон как заговорила.

Когда Ираида Семеновна вернулась домой, ее ждала полупустая квартира, которую она сама же и опустошила, уезжая в далекие края за собственным счастьем. Но, главное, там не оказалось ни Ирочкиных вещей, ни самой Ирочки. Она, конечно, встретила мать, привезла ее домой. Вместе с Ирочкой был какой-то высокий мужчина, представившийся Николаем. Подруги тоже были, разумеется. Одна из них, Света, тоже с мужчиной, сказала, что это ее муж. Что творится, господи, что творится?! Как же теперь?..

Ирочка объяснила матери, что она переехала жить к Николаю, они уж и заявление в загс подали, свадьба в начале декабря. Холодильник она на первое время заполнила, а дальше уж мама как-нибудь справится. Не маленькая. Небось Франтишеку своему готовила, теперь и о себе позаботиться сможет. Тут Ираида Семеновна чуть ли не со слезами призналась, что из-за этой самой кухни она с Франтишеком и рассталась. Ему все время чего-то вкусненького хотелось, домашнего. А она ведь этого не любит, не хочет она у плиты стоять. И что же теперь? Ну, тут ей Ирочка все и объяснила.

– Я, мама, всю молодость на тебя положила, – сказала. – Ты прости меня, но я жить начала по-настоящему, только когда ты уехала. Я на твоего Франтишека молиться готова была, когда поняла, как можно жить. Спасибо, подруги помогли, на работу хорошую устроили. Теперь вот Коля у меня есть. Мы отлично в его «однушке» устроились. А ты уж тут сама. Если что, если помочь надо, я здесь, недалеко. Но только помочь, мама. Все остальное теперь – в твоих руках.