– Да, Эжен, да! Это же и так понятно, – улыбнулась она наконец. – Разве перед твоим натиском можно устоять?

Он расплылся в самодовольной улыбке, а Женя пообещала себе, что никогда не будет его ограничивать. Ему хочется быть победителем – пусть. Ее вполне устроит роль приза, завоеванного ценой огромных усилий. Теперь-то она знает, что никакой он не баловень судьбы, как показалось вначале, а нормальный мужчина, готовый взвалить на свои плечи любой груз, даже очень тяжелый.

– А замок, Эжен, зачем ты купил его?

– Мне показалось, что это будет здорово. Не просто прожигать деньги, как делают многие мои приятели, а вложить их в нечто стóящее, что останется после меня и долго еще будет радовать людей. Нам с тобой детей уже не родить, но Жан-Пьер с Милочкой вполне могут это сделать. И тогда в нашем замке станут бегать маленькие озорники и будут звенеть детские голоса…

– И мы станем для них дедушкой и бабушкой, да?

– Именно так, мон шер, – улыбнулся Эжен, – и будем очень счастливы.

– Ох, Эжен, как же я люблю тебя! Ты замечательный человек, хоть и рядился в шкуру избалованного донельзя сибарита. – Женя окинула его любящим взглядом. – И мне кажется, из тебя получится замечательный муж.

Он ответил ей довольным, сытым, несколько даже ленивым взглядом вполне удовлетворенного жизнью царя зверей: мол, никаких сомнений и быть не может, я стану лучшим мужем на земле. И Женя ему поверила.