Мне всегда казалась ненормальной эта страсть людей разбивать красивые вещи. В этом есть что-то варварское, отвратительное. Это все равно, что ломать крылья у бабочек. Быть может, это оттого, что они злятся или завидуют тому, что у других есть, а у них нет.

В гостиной был маленький складной столик, за которым я обычно ела. Дэвид раздвинул его, я постелила скатерть, и мы сели завтракать, точно степенная супружеская пара, прожившая вместе много лет.

В гостиной был беспорядок, но все-таки и вполовину не такой ужасный, какой мы застали накануне вечером после бегства грабителя.

— Возьми с собой все, что может понадобиться для ночлега, — сказал Дэвид. — Я хочу отвести тебя к своей кузине. — Я удивленно посмотрела на него, и он объяснил: — Ей больше шестидесяти, и уверяю тебя, она как нельзя лучше подходит для роли дуэньи.

В его глазах зажегся насмешливый огонек, и я поняла, что он поддразнивает меня, но абсолютно беззлобно.

— Буду рада познакомиться с ней, — сказала я. — А как ее зовут?

— Ее зовут Кэтлин Дан, — ответил Дэвид. — Она никогда не была замужем и обожает делать добрые дела. По-моему, вы как раз подходите друг другу.

— А по-моему, ты слишком любезен со мной, — запротестовала я.

— Разве? — удивился Дэвид. — Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, Саманта!

Он произнес эти слова с какой-то особой интонацией, и сердце у меня екнуло. Потом он встал из-за стола и сказал:

— Ну, поехали. Нам пора. Мне надо еще заехать домой переодеться. Не могу же я ехать за город в смокинге! Я позвонил лакею и велел ему все приготовить заранее, так что я не заставлю тебя ждать больше нескольких минут.

Из его слов я поняла, что он не собирается приглашать меня к себе домой, и была благодарна ему за это. Я знала, что посещение его квартиры напомнило бы мне о предыдущем визите туда и о нашем поединке, из которого Дэвид вышел победителем, унизив и буквально растоптав меня!

Я решила не вспоминать о том, что случилось после этого и как я была тогда несчастна. Дэвид снова вошел в мою жизнь, и я пыталась убедить себя, что быть вместе с ним — это уже счастье, и не следует слишком задумываться о будущем.

В то же время я не могла не ощутить дрожи во всем теле, когда он взял меня за руку, помогая сесть в машину, а потом посмотрел на меня тем, прежним взглядом, от которого меня когда-то словно пронзало током и становилось трудно дышать.

«Что значит любить? — спрашивала я себя. — И почему тот, кто любит, испытывает чувства, каких он больше не испытывает ни в каких других случаях?»

На этот вопрос я не могла найти ответа, и, устроившись поудобнее на сиденье, стала думать о том, какое это блаженство — снова сидеть рядом с Дэвидом в машине и ехать с ним за город.

Мне было интересно, что представляет собой его кузина, и я надеялась понравиться ей. Я знала, что даже теперь, в зеленом жакете, с простой шляпкой на рыжих волосах, я все равно выгляжу экстравагантной, а вовсе не той скромной, чувствительной девушкой, которую, как я понимала, кузина Дэвида сочла бы более подходящей для него.

Мы доехали до квартиры Дэвида, и он, припарковавшись у тротуара, сказал мне:

— Я постараюсь справиться очень быстро. Только смотри не убеги, пока я не вернусь.

— Не убегу, — пообещала я.

Он стал подниматься по лестнице, и я подумала, что тем, кто его случайно встретит, наверное, покажется странным, что он возвращается домой в десять часов утра и притом в смокинге. Они наверняка подумают, что он провел ночь с какой-нибудь дамой вроде леди Беттины.

Но Дэвид провел ночь со мной, и я была убеждена, что никто не поверит, если сказать, что он всего лишь поцеловал мою руку, хотя мы всю ночь пролежали бок о бок в темноте. Я не сомневалась в том, что ни Мелани, ни Хортенз не поверили бы этому и что они умерли бы от зависти при одной лишь мысли о том, что я провела ночь наедине с Дэвидом Дарэмом, которого они обожали.

«Неужто он и вправду хочет жениться на мне?» — спрашивала я себя.

Да, он так сказал, и голос его звучал при этом непривычно скромно. В нем больше не было тех знакомых мне повелительных ноток, которые у него появлялись прежде, когда он выговаривал мне и указывал, что я должна делать и чего не должна. Теперь в его голосе звучали даже просительные нотки, хотя мне с трудом верилось, что такие интонации могут быть присущи Дэвиду.

Тут появился Дэвид. В руке он нес небольшой плоский чемоданчик; на нем были серые фланелевые брюки и твидовый пиджак. Он выглядел изумительно даже в этой простой одежде для загородной прогулки, и я была уверена, что при всей ее простоте никто не усомнился бы в том, что Дэвид истинный джентльмен.

Сев в машину, он улыбнулся и сказал:

— Ты все-таки здесь? Я немного тревожился на этот счет.

— Что сказал Джайлз? — спросила я. Я почти забыла о нем.

— Немного поворчал, — ответил Дэвид. — Но я думаю, он понимает, что я имею на тебя больше прав, чем он.

— Разве?

— А ты как будто этого не знаешь!

На это я не нашлась, что ответить. Просто сидела, глядя вперед, на дорогу.

Дэвид положил мне на колени небольшой сверток.

— Это подарок для тебя, — сказал он. — Я покупал то тут, то там разные вещицы, которые хотел подарить тебе, но с некоторыми придется подождать до Рождества.

— О, так долго! — воскликнула я.

Он улыбнулся.

— Для начала разверни хотя бы этот.

Я развязала ленточку, которой был перевязан сверток, и развернула китайскую шелковистую бумагу. Внутри оказался шарф, очень модный, из тех, что носили самые элегантные дамы. Он был зеленого цвета, с рисунком из цветов и попугайчиков.

— О, спасибо! — воскликнула я. — Он удивительно подходит к моему костюму.

— Я как раз об этом и подумал, — заметил Дэвид.

Я обернула шарф вокруг шеи и сразу же почувствовала себя шикарной дамой. У меня не было денег на аксессуары, которые обязательно должны дополнять туалет, как бы ни был он элегантен сам по себе. Джайлз, правда, старался снабжать меня необходимыми вещами, но сама я не могла позволить себе тратить лишние деньги на шарфики, сумочки и перчатки, хотя порой мне очень этого хотелось.

— Благодарю! — снова сказала я. — А у тебя правда есть для меня еще подарки?

— Приехав в Нью-Йорк, я накупил там множество всяких вещиц, — ответил Дэвид. — Я разглядывал в магазинах вещи, и некоторые из них напоминали мне о тебе. А поскольку дела с фильмом шли успешно, то я решил, что могу раскошелиться.

— Расскажи о фильме поподробнее, — попросила я.

— Позже я тебе обо всем расскажу. А теперь мне надо сосредоточиться на дороге, потому что мы должны ехать очень быстро, чтобы поспеть к ленчу.

Я решила, что ленч нам предстоит у его кузины, и это несколько разочаровало меня, так как надеялась, что мы остановимся где-нибудь в придорожной гостинице и в ресторане сможем поговорить.

Но я знала, что весь день у Дэвида уже спланирован и не стала вмешиваться. Я хотела лишь одного — наслаждаться каждой минутой общения с ним. Только теперь я поняла, как мне его недоставало.

По дороге я думала о том, что никогда не смогла бы выйти замуж за Виктора, хотя он намного красивее Дэвида, веселее и остроумнее его. Но что бы он ни делал, ничто не вызывало во мне такого волнения, как один лишь взгляд или мимолетное прикосновение Дэвида. Я вся трепетала от неизъяснимой радости только от одного сознания, что он сидит рядом со мной. Все вокруг было словно залито солнцем, и, казалось, что его машина заколдована и что мы находимся не просто в автомобиле, а в каком-то волшебном, отгороженном от всех мире, куда больше никому нет доступа.

Мы заехали на бензоколонку, и пока заправляли бак, Дэвид спросил:

— Ты счастлива, Саманта?

Наши глаза встретились, и я подумала, что нет нужды отвечать на этот вопрос.

— Я очень счастлива! — понизив голос, ответила я.

— Я не могу поверить, что ты здесь, — сказал он, — после того, как…

Он не закончил фразу, потому что в этот момент заправщик сказал:

— Бак полон, сэр!

Дэвид расплатился, и мы поехали дальше. Вскоре оживленное движение улиц осталось позади. Теперь мы мчались по пригородному шоссе. Я не спрашивала Дэвида, куда мы едем. Вопреки здравому смыслу, я была уверена, что любое место на земле покажется мне раем, если только там будет Дэвид. Я смутно представляла себе, что мы находимся где-то в Оксфордшире. Мы проезжали мимо удивительно красивых мест.

Дэвид гнал машину очень быстро, и было приблизительно без четверти час, когда мы свернули в открытые ворота. Перед нами возникла аллея из дубовых деревьев.

— Это здесь живет твоя кузина?

— Нет, она живет милях в двадцати отсюда, — ответил он. — А это дом, который я хочу тебе показать. Здесь мы остановимся на ленч.

Тем временем мы доехали до конца аллеи и очутились перед красивейшим домом, каких я до этого никогда не видела.

Я хорошо усвоила уроки Питера и сразу поняла, что это архитектура раннеелизаветинской эпохи и что когда-то здесь, вероятно, был монастырь. Красные кирпичи, тронутые временем, поблекли. Здесь были узкие слуховые окна, а высоко над крышей, совсем как в волшебной сказке, поднимались витые трубы.

— Какая красота! — воскликнула я.

— Я так и думал, что ты это скажешь, — отозвался Дэвид.

Кругом были подстриженные зеленые лужайки, старые тисовые изгороди и цветники, на которых цвели всеми красками великолепные георгины.

Мы подъехали ко входной двери, и Дэвид сказал:

— Подожди здесь минутку, Саманта, я только хочу проверить, все ли подготовлено к нашему приезду.

Мне было интересно узнать, кто владелец этого дома, и я подумала, что всякий, живущий в таком окружении, должен быть очень счастлив.