Я прошла в свою комнату, сняла наряд от Пакэна, аккуратно повесила его, и лишь переодевшись в ночную рубашку, подошла к зеркалу и взглянула на свое отражение, чтобы увидеть, не изменилась ли я. Я нисколько не удивилась бы, если бы теперь выглядела совсем не так, как прежде, потому что знала наверняка, что без памяти влюбилась в Дэвида Дарэма!

Раздумье одиннадцатое

Я плохо помню, как прошел следующий день. Помню лишь, что в то утро перед уходом из пансиона я позвонила домой к лорду Раудену.

Он сказал, что если я позвоню до одиннадцати, то он сам ответит на телефонный звонок, но именно этого мне и не хотелось. С другой стороны, я не могла звонить позднее из студии из-за Мелани. Поэтому я решила представиться служанкой, которая якобы звонит от моего имени.

Впрочем, оказалось, что в этой уловке нет надобности, потому что когда я заглянула в телефонный справочник, то увидела, что у лорда Раудена целых три телефонных номера и против одного из них стояла пометка: «секретарь». Я позвонила по этому номеру, и когда мне ответил женский голос, сказала:

— Не будете ли вы так любезны передать сообщение лорду Раудену?

— Кто говорит? — спросила секретарша.

— Я говорю по поручению мисс Саманты Клайд, — ответила я. — Передайте, пожалуйста, лорду Раудену, что мисс Клайд очень сожалеет, но она не сможет ужинать с ним сегодня вечером.

Затем я быстро повесила трубку на рычаг и поспешила в студию.

— Хорошо повеселились вчера? — спросил меня Джайлз после того, как появился в студии с опозданием на целый час.

— Да, благодарю вас, — ответила я.

— Надеюсь, вы убедили Дэвида Дарэма сфотографироваться у меня?

Я почувствовала легкое угрызение совести, потому что вчера за весь вечер ни разу не вспомнила ни о Джайлзе, ни о его фотографиях.

Я промолчала, и Джайлз, как видно, догадался, что все это вылетело у меня из головы.

— Вы не должны забывать, Саманта, что в ваши обязанности входит привлекать в студию клиентов, а я особенно заинтересован в том, чтобы сфотографировать Дэвида Дарэма.

— Сделаю, что смогу, — послушно ответила я.

— Стало быть, вы снова увидитесь с ним?

— Да, — ответила я.

Джайлз пристально посмотрел на меня, но больше не стал задавать вопросов, а только проронил:

— Очень хорошо.

Затем он принялся устанавливать свет.

Не помню, чтобы когда-нибудь день тянулся так долго. Мне казалось, что стрелки часов ползут с черепашьей скоростью. Я наверное раз сто бросала взгляд на часы, но только затем, чтобы убедиться, что прошло всего несколько минут.

В этот день Джайлз задержал меня после ухода Мелани и Хортенз. Ему нужно было сделать фотографию для французского журнала, но он, к сожалению, обычно сначала снимал дневные платья, а уж потом вечерние. Я же снималась преимущественно в вечерних туалетах.

Наконец мы закончили. Было уже больше шести, и я стала торопливо переодеваться в собственную одежду. В этот момент на столе у мисс Мэйси зазвонил телефон.

Угол, где мы переодевались, был отгорожен от офиса только занавесом, и я услышала, как она сказала в трубку:

— О да, лорд Рауден, постараюсь выяснить.

Когда же я выглянула из-за занавеса, мисс Мэйси прикрыла рукой трубку и сказала:

— Лорд Рауден хочет, чтобы я дала ему ваш адрес.

Моей первой мыслью было: «Слава Богу, что Мелани уже ушла». Но потом я поняла, что у меня нет ни малейшего желания вновь встречаться с лордом Рауденом и вообще иметь с ним дело.

— Скажите, что не знаете, — прошептала я.

— Он не поверит, — возразила мисс Мэйси.

— Тогда придумайте что-нибудь. Я не хочу, чтобы он звонил мне в пансион.

Мисс Мэйси пытливо взглянула на меня, словно желая убедиться, что я не лгу, а затем проговорила в трубку:

— Мне очень жаль, но мисс Клайд недавно сменила адрес и пока не сообщила нам новый. Впрочем, она будет здесь завтра утром.

Она положила трубку, а я сказала:

— Благодарю вас! А что вы ему скажете, если он опять позвонит?

— Постараюсь оградить вас от его домогательств, — ответила мисс Мэйси куда более мягким тоном, чем обычно, — этот лорд постоянно волочится за хорошенькими девушками.

— Но ведь он же совсем старый! — воскликнула я.

— Возраст им не помеха, — едко заметила мисс Мэйси.

— Разве у него нет жены? — спросила я.

— Конечно есть, и вдобавок куча детей, — ответила мисс Мэйси. — Но леди Рауден большую часть времени проводит в Париже, а дети, вероятно, живут в школе или в загородном доме.

— Да, вспоминаю, — сказала я, — по-моему я где-то видела снимки его поместья Рауден-парк.

— Это один из самых знаменитых загородных домов в Англии, — пояснила мисс Мэйси. — Но вы, Саманта, поступаете очень мудро, предоставляя Мелани водить знакомство с этим лордом. Она-то лучше сумеет справиться с ним.

— По-моему, он отвратителен, и я не хочу его видеть.

Мисс Мэйси улыбнулась мне впервые за все то время, что мы были с ней знакомы, а затем сказала вполне дружелюбно:

— Порой, Саманта, вы обнаруживаете бездну здравого смысла.

После этого я выкинула лорда Раудена из головы. Мне нужно было поспешить домой, чтобы успеть переодеться и подготовиться к встрече с Дэвидом.

Автобуса не было целую вечность. Но несмотря на это я, вернувшись домой, успела принять ванну и была готова за добрых четверть часа до приезда Дэвида.

После того экстравагантного наряда, в котором я была накануне, я решила полностью изменить свой облик, поэтому надела черное платье, которое выбрал для меня Джайлз. Я знала, что это платье делает мои волосы огненными, а кожу белоснежной.

Это была модель от Молинью. Сшитое из черного шифона, платье казалось воздушным и было мне очень к лицу. Я любила его, можно сказать, больше, чем все мои другие наряды из-за его простоты. К нему полагалась еще бархатная накидка, а вот драгоценностей я не надела, так как их у меня не было.

Оглядев себя в зеркале, я подумала, что, пожалуй, выбрала туалет не слишком удачно и что лучше было бы надеть что-нибудь поярче и понаряднее. И я наверное все-таки сменила бы платье в последнюю минуту, если бы не опасалась, что заставлю Дэвида ждать.

Я сошла в холл как раз в тот момент, когда его «бентли» подъехал к дому, и быстро сбежала по ступеням навстречу ему.

Похоже, он не был удивлен тем, что я его ждала. Он лишь открыл дверцу машины и низким голосом сказал:

— Добрый вечер, Саманта!

У него это прозвучало совсем по-иному, чем у других.

Я села в машину. Он взял мою руку и поцеловал, и от этого по всему моему телу прошла жаркая волна.

— Вы просто неотразимы! — сказал он, и снова его голос прозвучал чуть шутливо, словно он подсмеивался над собой и надо мной. Он завел машину, и мы поехали.

Я не спрашивала у него, куда мы едем. Было так чудесно сидеть рядом с ним! Ведь я только об этом и мечтала в течение всего дня. И хотела я этого так сильно, что теперь, когда мое желание исполнилось, мне просто не верилось, что он и вправду здесь, рядом со мной.

Единственное, что я успела сделать во время перерыва на ленч, это купить его книгу. В магазине Хатчарда этих книг стояла целая стопка, и за то время, что я расплачивалась за свой экземпляр, покупатели взяли еще три. Я порадовалась за Дэвида, что его книги так хорошо расходятся.

Весь день мы были до того заняты, что у меня не нашлось времени даже полистать книгу, но я рассмотрела его фото на оборотной стороне обложки и нашла, что в жизни он куда лучше. Вероятно, это был какой-то моментальный снимок. Я прочла аннотацию издателя, в которой говорилось: «Это несомненно самый вызывающий и будоражащий умы роман из всех, написанных в послевоенные годы. Дэвид Дарэм отражает в нем тревогу и гнев молодого поколения и выступает против косности мышления, против бездарных политиков и вопиющей социальной несправедливости, которая неприкрыто вершится повсюду. Никогда еще до сих пор не было столь страстного протеста, столь мощного набата, призывающего молодежь к бунту против благодушия, царящего в сегодняшней Англии».

— Неужто ты собираешься читать эту книгу? — спросила меня Мелани, видя, как я перелистываю ее в ожидании съемки.

— А почему бы и нет? — спросила я.

— Ты все равно ничего не поймешь, — ответила Мелани. — Мнения об этой книге самые разные, но я лично согласна с лордом Рауденом, который сказал, когда мы были с ним в Эскоте, что он по горло сыт людьми, которые вечно брюзжат и вечно всем недовольны. И еще он сказал, что в жизни можно найти немало удовольствий, если поискать их там, где надо.

Интересно, где это, по мнению лорда Раудена, следует искать удовольствия?

В душе я была уверена, что если Дэвид вызывает недовольство, то значит у него есть для этого основания. Я, правда, многое не поняла из того, что он говорил прошлым вечером. Но у него была удивительная способность говорить так, что все, сказанное им, звучало абсолютно убедительно.

Он рассказывал не о своей последней книге «Стервятники клюют свои кости», а о той, которую начал писать. Насколько я могла понять, мысль ее заключалась в том, что в любой стране происходят некие скрытые процессы, и каждый здравомыслящий человек хочет, чтобы общество о них знало.

— А вы не боитесь, что вас возненавидят из-за того, что вы раскрываете обществу глаза на темные стороны жизни, которые многим хотелось бы утаить?

— В данном случае я буду только рад, если меня возненавидят, — ответил он.

Я заметила, что мы едем в сторону Вэст-Энда, как я и ожидала, но затем мы выехали за пределы Лондона. Словно понимая мое удивление, хотя я его и не высказывала, он стал объяснять:

— Я хочу отвезти вас в одно тихое, уютное местечко, которое, надеюсь, вам понравится. В наши дни в ресторанах Лондона трудно найти хорошую кухню. А этот принадлежит французу. Он сперва работал официантом, а затем открыл собственный ресторан, и теперь все, кто побывал в нем однажды, постоянно возвращаются сюда, так что заведение процветает.