— Молодой человек, пора бы задуматься о безопасности граждан. Носитесь на своих мотоциклах, совершенно не думая о себе и других, — проворчал мужчина, пока Ярик доставал ключи, открывая домофонную дверь. При других обстоятельствах парень бы просто перевел все в шутку, но сегодня все иначе. Он резко повернул голову, взглянув в надутое от важности лицо, тихо огрызаясь:

— Вы о себе за всех нас вместе взятых думаете, — выплюнул с ненавистью, слыша возмущенное аханье супруги мужчины. Даже не знал, как их зовут и кто они такие, да не слишком интересовался. Просто молча скользнул в подъезд, освещенный яркой лампочкой, быстро поздоровавшись с консьержкой, услышав вслед:

— Ярик, там у тебя гости!

Проигнорировал, мало ли. Может она о Раисе, хотя кажется, баба Варя относилась к девушке уже, как к чему-то постоянному в его жизни. Потому взбегая по лестнице не дождавшись лифта, ощутил дрожь волнения в руках, отчего едва не уронил ключи. Разговор будет тяжелым, сложно принять произошедшее да еще тяжелее оправдаться, но нужно лишь правильно прояснить ситуацию. Тем более сам себе Ярик дал зарок покончить с этими невнятными многолетними отношениями, больше напоминавшими союз любимой игрушки при лояльной хозяйке. Словно она позволяла играть с ним кому-то без права передачи. Замер на пару минут у двери, положив ладони на холодную сталь, отсчитывая секунды, затем повернул ключ в замке, грохот которого показался ему громоподобным.

В прихожей было привычно светло, а из кухни в конце коридора разливался яркий свет. Послышался тихий скулёж, когда Пуся неуверенно выглянула, приподняв уши, осторожно шагнув к нему, постоянно оглядываясь, будто не решаясь подойти.

— Эй, — хрипло позвал собаку, садясь на карточки, протягивая руку, дабы коснуться белой шерстки, — ты чего? Иди сюда, Триша, — позвал коротким именем, заметив, как шпиц вновь оглядывается, помахивая хвостиком. Цокая коготками, подбежала, принявшись суетиться вокруг, не давая пройти дальше.

— Пуся прекрати, — буркнул, стягивая куртку, с отвращением отбрасывая в сторону, стягивая ботинки. — Лучше скажи, где Рысенок?

— Гав!

Она уставилась маленькими глазками пуговками, упрямо стоя посреди дороги на пути к предполагаемому месту нахождения Раисы. С отвращением понюхал ворот синей рубашки, расстегивая ворот, чувствуя подступившую вновь к горлу тошноту, и с трудом сглотнул желчь. Сегодня же соберет эти вещи, обольет чем-нибудь горючим, а затем сожжёт к чертовой матери на улице.

— Рысенок, ты дома? — позвал, слыша тихий шепот по мере приближения к кухне, выдыхая нервно, не зная, как начать. Облизнул пересохшие губы, стягивая рубашку, бросая прямо в открытую дверь ванной комнаты, хватая скорее домашнюю кофту со стиральной машины, куда бросил утром. — Знаешь, день был поганный, я тут подумал, может н*хрен этот журнал? Как насчет пары недель отпуска где-нибудь подальше? Можно даже в горы, ты же любишь экстремальные виды спорта. Обещаю не ныть…

Пока говорил, в уме раскидывал, как лучше подступиться к скользкой теме. Каждая попытка начать разговор казалась себе нелепой и неправдоподобной. Краем глаза заметил сидящую сгорбленную фигуру, мало напоминавшую Раису. Мельком скользнул по светлым волосам, копошась в ванной комнате, передвигая бесконечные баночки с бутылочками, пытаясь себя занять да отсрочить момент вынужденной беседы. Даже облегчение испытал, что у них оказывается гости. Судя по виду, Лана, хоть они и не очень хорошо расстались, сейчас Ярик был рад ее видеть.

— Яр… — позвала его Раиса приглушенно, а он продолжал говорить, строя планы. Шагнул в светлую просторную кухню, наполненную запахом ароматного дорогого кофе арабика, вдохнул его и замер. Как статуя застыл, ощущая, будто мир вокруг сузился вокруг до черной безвозвратной точки. Кто-то выключил свет в маленькой комнатушке без окон с дверьми, заставляя задыхаться от безысходности, ужаса и страха.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Рая осторожно поставила кружку с недопитым кофе на стол, отчего Ярик вздрогнул, будто от удара, поднимаясь со стула.

— Яр, я встретила ее на улице. Знаю, глупо было тащить незнакомую женщину в твою квартиру, но…

— Ярослав, — прошептала его мать, перебивая Раису, смотря на него огромными глазами. Сама невинность, бедная нищенка, явившаяся в дом просить милостыню у собственного сына. Хотя ладно, у него она ничего не просила. Кажется, даже пыталась помогать чем-то. Присылала какие-то переводы, которые он никогда не забирал с почты и каждый раз не оставляла попытки поговорить. Много лет, возвращаясь, словно бесконечный ночной кошмар, несся с собой разрушение его жизни.

— Что она тут делает? — отшатнулся от Инги, не давая тронуть себя. В спину больно врезалась ручка кухонного ящичка со столовыми приборами, отрезвляя немного. Раиса выглядела очень виноватой, даже губу закусила и оттого еще больше взбесила.

Зачем она полезла в его жизнь?

Кто ее просил?

Или это какой-то план у баб вокруг него. Довести до ручки, чтоб жилось интереснее.

— Я приехала поговорить, — выдохнула Инга, неловко сжимая ткань большого свитера, устремив голубые глаза в пол. — Твоя подруга сказала, что если ты выслушаешь меня…

— Моя… кто? — задыхаясь, прошипел с такой ненавистью, что обе женщины на кухне вздрогнули. Рая нахмурилась, непонимающе переведя взгляд с одной на другого. — Какая в задницу подруга, когда я велел тебе убираться в ту дыру, откуда ты вылезла?! — голос сорвался на крик, отчего женщина совсем сжалась в комочек, побледнев. Еще бы, такой он ее запомнил. Жмущейся по углам безликой тенью в их доме, когда отец приходил не в духе, громогласно оповещая о своем приходе домой. И осознавая это сравнение, Ярик разозлился еще сильнее. На нее. Ведь во всем виновата его мать. Из-за нее он не может спать нормально по ночам, из-за нее эти мысли о том, что похож на отца. Во всем виновата только она.

А еще себя, ведь больше всего на свете боялся, что он точно такой же.

— Ярик! — Раиса встала между ними, заметив, как он сжимает край тумбы, проведя языком по губам. — Пожалуйста, успокойся, — попыталась коснуться, но тот отбросил ее руку, прорычав:

— Не трогай меня, — Рая дернулась от взгляда полного ненависти, злости и непонимания, обращенного в ее сторону, точно от удара пощечины. От ядовитых слов, брошенных пусть на эмоциях все равно очень больно. Особенно, когда любимый человек ничего в ответ слышать не хочет.

— Яр, — вновь попыталась воззвать к его разуму, делая знак Инге помолчать. Сейчас он ее точно слушать не станет. И она не преувеличила, ограничившись кратким объяснением того, почему сын не желает с ней общения. Стоило бы умнее быть, не лезть на рожон, дать ему привыкнуть. Но глупое благородство и желание помощь иногда действительно является медвежьей услугой. — Давай Инга сейчас уйдет, мы поговорим, и ты придешь себя, — мягкий голос, будто говорит с ребенком, чем взбесила еще больше.

Едва сдерживаясь, Ярослав крепче обхватил край тумбы, с трудом цедя каждое слово, пытаясь удержаться от неизбежно накрывающей красной пелены.

— Я хочу, чтобы вы ушли, — Рая вздрогнула, а Инга подняла на него заплаканный взгляд.

— Ярик, пожалуйста.

— Я сказал: пошли вон! — заорал, ударяя по дереву с такой силой, будто хочет расколоть. Страх отразившийся во взгляде Кошкиной причинил даже больше боли, чем все, что произошло сегодня за день. Она его боялась, опасалась, хоть пыталась этого не показать. И хуже всего то, что Ярослав Тасманов боялся себя сам.

— Пожалуйста, — выдохнул, глядя в синие глаза, с трудом заставляя выдавить хоть слово. — Уходи.

Много позже он запомнит только крупные слезы в синем взоре да мелькнувшую надежду, что сейчас Ярик одумается, остановит, попросит прощения. Но сейчас, стоило за ними тихо захлопнуться входной двери, сполз на пол, слыша тихий цокот собачьих коготков. Пуся, скуля, уткнулась мокрым носиком ему в руку, приподнявшись на задних лапках, опираясь переднему ему в ногу.

«Мы с тобой одно целое, сопляк», — будто услышал голос совсем рядом, зарываясь пальцами в шерсти, прикрывая глаза и сжимая пальцами второй руки переносицу. Алкоголь, ему нужен алкоголь.

Взял на руки собаку, глядя в черные глазки, выдыхая:

— Прости, у тебя очень хреновый хозяин.


На улице холодно, мерзко и слякотно, на душе примерно также. Только ноющее сердце не дает сосредоточиться на собственных темных мыслях. Бесконечный крутящийся рой всех возможных вариантов из серии: «а что если бы…». Голова кипит, ноги шагают по скрипучему снегу не ясно только куда, ведь вернуться назад сейчас невозможно.

— Это я виновата, — услышала Рая, дернувшись и резко повернувшись к понурой женщине, обхватившей себя руками. — Не надо было приезжать. Знала же, что ничего не изменится, но поверила той женщине.

Девушка грустно усмехнулась. На самом деле виноватой во всей этой ситуации была только она. Глупым было считать, что подобное можно разрешить парочкой разговоров по душам за чашкой кофе на кухне. И хотя Инга не особо вдавалась в подробности, судя по реакции Ярослава там все гораздо запутаннее.

— Не надо было мне лезть, — опустила глаза, сгребая грязный снег носком ботинка в кучку. — Я просто… — запнулась, пытаясь отыскать себе, оправдание и подняла взор на Ингу, с сожалением произнеся:

— Просто не могу понять, как можно жить врозь с семьей. И накопить столько бессмысленной злости, которую Ярик выливает на других.

Сказать сказала, а сама внутренне содрогнулась от того, что теперь Тасманов ее не простит. То, как озвучил просьбу уйти, его взгляд в этот момент. Да он Раису больше матери теперь, похоже, ненавидит.

Мягкое, почти невесомое касание к руке заставило вынырнуть из волны страха, вдыхая полной грудью морозный январский воздух.