— Он тебя простит, потому что любит, — убежденно заявила Инга, чуть пальцы. — Несмотря ни на что, Ярослав все еще на это способен. Я верю в это.

Вот ей бы уверенность этой женщины, которая с таким упорством добивалась внимания родного сына. Очень сломленная, но упертая. Наверное, Ярослав чем-то на нее похож. В чертах, в глазах, даже характером. Потому что ту же невероятную заботу она чувствовала в самые лучшие дни подле него, которая окружала будто мягкое пуховое одеяло. Возможно, сложись их отношения иначе, эти двое могли бы окружить своей любовью всех, кто был к ним близок. Ведь когда они с Яриком были вместе, Раиса чувствовала, будто каждый день ее окружает настоящее теплое летнее солнце независимо от погодных условий за окном.

— Куда вы теперь? — вырвавшись из воспоминаний, озвучила вопрос, с сожалением размыкая их руки. Будто лишалась частички Ярослава, снова погрузившись в окружающий холод вокруг, зябко поежившись в любимом розовом пуховике. Инга рассеяно оглянулась, пожимая плечами.

— Уеду. Не хочу больше ему портить жизнь и так достаточно натворила. Просто буду издали наблюдать за ним и ждать, что может однажды он сможет хотя бы услышать меня. — Она словно постарела, посерела и зачахла за считанные секунды. Рая еще никогда не видела, чтобы человек мог погаснуть всего за маленькие мгновения, но сейчас воочию наблюдала, как постепенно стихает голос Инги. Будто внутри нее перегорела какая-то рабочая лампочка, излучавшая свет, дарующий возможность жить полной жизнью. И от этого наблюдения стало еще горше, ведь если они с Ярославом расстанутся, что будет с ней самой?

Хотела остановить, но мама Тасманова уже двинулась в сторону подъехавшего такси вызванного Раей заранее, а следом ее собственное, которое должно было доставить девушку в квартиру. Даже не помнила, как в приложении оставляла заявку, оттого безмерно удивилась, успев лишь на прощание махнуть рукой женщине, исчезнувшей салоне.

До дома добралась довольно быстро по удивительно пустым улицам ночного города. Глядя бессмысленно в окно. Мимо пролетали яркие вывески да редкие светлые окна в высотных домах. Офисные здания кое-где кипели жизнью, несмотря на поздний час. Потому и не сразу поняла, что они приехали, стоило остановиться у старенького подъезда дома Раисы. Привычно открыла двери, как услышала голос таксиста:

— А заплатить?

Удивленно посмотрела на лицо скрытое в потемках салона, лишь спустя минуту сообразив о чем говорит мужчина.

— О, Господи, простите! — выдохнула, спешно вынимая из сумки купюру и протягивая мужчине. Это ж надо додуматься поставить оплату наличными, когда обычно платишь со счета. Стыд обжег щеки, потому еще раз извинившись, попрощалась, выскочив на улицу. Даже шапка набок съехала, а нога чуть не поскользнулась на обледенелой дорожке от пролитой кем-то воды. Вздохнула, попеняв себя за невнимательность, ища судорожно в сумке ключи. Вот сейчас придет домой, наплачется вдоволь, после с новыми силами попытается поговорить с Ярославом. Утро вечера мудренее, надо лишь дать этим страстям остыть. Приложила ключ к замку домофона, слыша знакомый писк, осознавая, как давно не была дома и почти переступила порог, вдруг услышав свое имя.

Резко обернулась, встречаясь с внимательным взглядом, замерев на месте. Есть в мире понятие «светская львица», именно такая женщина стояла перед ней. В модном полушубке, с легким пренебрежительным выражением красивого лица, немного скрытого тенью. При таком освещении ей можно было дать от силы лет тридцать, хотя наверняка она была гораздо старше. И делая к ней шаг, заставила Раю невольно попятиться назад, нахмурив брови.

— А ты действительно невероятно красива. Не удивительно, что мальчишка временно рассудок потерял. Свежая кровь, волнующие ощущения, — потянула дама, приближаясь к свету фонаря. Кошкина сглотнула, замечая мелкие морщинки, пусть и холеное, но уже стареющее лицо. Кажется, немного подкаченные губы никогда по-настоящему не улыбались, лишь брезгливо кривились в усмешке, а выражения глаз стало совсем неуютно. Пустой, холодный и абсолютно безжалостный.

— Кто вы? — голос дрогнул, но Рая взяла себя в руки, выпрямившись воинственно. Она, в конце концов, выше, сильнее и уж точно не собиралась тут расшаркиваться. Личность крайне неприятная даже для нее.

— О, маленькая кошечка. Убери коготки, не тебе на меня шипеть, — усмехнулась, скользнув языком по алым губам, мурлыча:

— Хочешь, расскажу сказку о красивом мальчике, который однажды пришел к Снежной королеве за помощью, связав себя с ней навеки? И как одна глупая красивая девочка возомнила, что может победить, пытаясь растопить лед в сердце своего возлюбленного?

Раиса затаив дыхание, слушала, хотя разум отчаянно вопил ей бежать подальше от этой ненормальной. Ждала, пока та легким изящным движением кисти достанет айфон, проведя пальцем с идеальным маникюром по экрану, подняв на нее глаза, переворачивая к ней экран с ядовитыми словами:

- Ты и правда верила, что он может тебя полюбить, бросив все, что я могу ему дать?

Тихие стоны, даже не присматривая в ярком свете офиса прекрасно видно детали. Движения знакомых рук на теле другой женщины, тех самых, что обнимали ее холодными ночами, обещая ласку и любовь. Те самые губы, что целовали, нашептывая на ухо различные пошлости. Все это принадлежало другой женщине. Он сам был другим, не тем, кого она себе придумала. И хотя в глубине души Раиса это знала, где-то в подсознании сидела угасающая надежда, что все это не правда. Все можно исправить, переписать, заставить забыть.

«А если я никогда не смогу ответить тебе взаимностью? Что если никогда не произнесу слов, что ты жаждешь услышать?»

Больнее всего от того, что он был абсолютно прав. И с самого начала ее предупреждал, да только сама Рая не слушала, слепо следуя за своей любовью, раздавая невероятные обещания, которые не сумела сдержать.

«Тогда, я научу тебя любить. Через день, неделю, месяц, неважно. Буду бороться до того момента, пока собственное сердце не остановится»

Сама себе приговор подписала, собственной клятвой. Смотря на видео, продемонстрированное ей с таким удовольствием и превосходством, осознала значение фразы «умирать от душевной боли».

«Значит, я снимаю с себя всю ответственность. Сегодня мы закончили с детскими играми, а правила новой игры ты только что приняла»

Это был ее неудачный финал. Игра окончена, и Раиса в ней проиграла.

Глава 29 — Скажи мне, что любишь

Просыпаться после дикого пьяного угара в окружении бутылок от вылитой на тебя кастрюли ледяной воды — вещь неприятная. Крайне мерзкая, как считал Ярик. Мир вокруг вертится, дико тошнит от голода и легкой степени отравления чрезмерным содержанием спирта в крови, пока над душой мрачной тенью навис твой друг. Еще ногой пихает, совсем бессердечная сволочь, по мнению Ярика

— Просыпайся, гиена, — грубо рыкнул Канарейкин, вновь пнув совсем не нежно ногой друга под ребра, заставляя охнуть. — Разговорчик по душам есть.

Разговаривать Ярослав хотел меньше всего, а вот умереть и немного водички вполне. Потому перевернулся на другой бок, обнял бутылочку бывшую Араратом три звезды. На дне болталась коричневая жидкость, отдаленно напоминающая коньяк и вздохнул.

— Уйди, Смерть. Я еще не готов покинуть этот бренный, — пробормотал с трудом, отлепляя пересохший распухший язык от неба, с наслаждением прижимаясь к влажному от воды ковролину. Сколько он вообще тут провел — неясно, но стоило разразиться недовольному лаю рядом, застонал, прикрывая уши.

— Вот, собака со мной согласна, тупой недоумок, — проворчал Паша, наклоняясь, подхватывая друга подмышки, приподнимая. — Вставай, живо!

— Дай мне спокойно откинуться с миром, чудовище в обличие моего друга! Паша бы со мной никогда так не поступил, он чуткий человек. Добил бы, чтоб не мучился, а ты не он.

— Паша очень зол и ты будешь в нем мизантропа. Не беси меня, Тасманов, я устал, как собака. Ни до тебя, ни до Раи дозвонится второй день, у меня уже жена с ума сходит, твою мать! Гиена, живо поднимайся, — пропыхтел Канарейкин, заставляя Ярика встать на ноги, удерживая от падения и морщась от запаха исходящего от него.

— Надо было забрать у тебя ключи еще в момент регистрации вашего брака. Он на тебя дурно влияет. Ты становишься еще невыносимее, чем обычно, — заметил Ярослав, когда комната вокруг прекратила попытки встать с пола на потолок. Схватился за пульсирующие виски, чувствуя, как собака скребет коготками его ногу, тявкая.

— Я тебе сначала зубы все выбью, потом вправлю твои вставшие набекрень мозги, а после будешь рассуждать, кто тут невыносим, — огрызнулся Кенар, пихая Ярика в сторону выхода из гостиной. С удивлением заметил стоящего молчаливой укоризненной статуей Сергея Радова, сложившего мощные руки на груди. Как обычно с иголочки, в дорогом костюме, рыжеволосый мужчина мрачно оглядел Ярика с ног до головы, лишь качнув головой.

— Че, не нравлюсь? — дерзко вздернул подбородок, внезапно разозлившись на приятеля. Нашли тут, понимаешь ли, кого воспитывать. Лучше бы своими бабами занялись. Зачем вообще к нему явились, будто Тасманов без них бы не протянул тут.

— Я следующий в очереди на выбивание зубов, — категорично заявил Сергей без тени шутки в голосе.

— Чур, моя челюсть верхняя, — равнодушно бросил Паша, толкая Ярослава в сторону ванной комнаты. — Люблю доминировать.

— Отстань от меня, доминатор! — ощерился блондин, пытаясь воспротивиться, но в четыре руки его попросту затолкали под душ, включая воду. — Что и мыться поможете? — нервно усмехнулся, содрогаясь от ледяного потока, льющегося на голову, от которого домашняя одежда мгновенно стала влажной, потяжелев. Хотя надо сказать, туман в голове немного прояснился.

— Утопиться помогу, — замогильным голосом пошутил Кенар, затыкая пробку в сливе. — Серый, держи недоумка.