Луиза Аллен - Скандальное сватовство герцога

– Извините, герцог… не видели вас… Кузен Тео… устроили гонки…

Никто не обернулся в сторону скамьи. Уилл подошел к приятелям и поднял руку, словно хотел снять шляпу, забытую на лавке. Засим последовали представления и смех, группа удалилась, Уилл вернулся к Верити.

– Они ведь не заметили меня, правда? – поспешила спросить она. – Какое облегчение!

– Облегчение?

– Ну да. Я приехала в Лондон, чтобы задушить слухи, а не множить их, рассиживаясь с вами на лавочке в тихом уголке парка. Таким поведением мы только подольем масла в огонь, вы со мной согласны?

– Да уж. – Он одарил ее ледяной светской улыбкой, которой она уже научилась не доверять. – Мы должны всеми способами избегать щекотливых ситуаций, так? Чем скорее я доставлю вас в дом леди Фэрли, тем лучше.

«Отчего он взбесился? Что я опять такого сказала»? – раздумывала Верити по пути к фаэтону. Ибо он точно пришел в ярость, хоть и умело скрывал ее. «Он не хочет жениться на мне. Я не желаю выходить за него. Нам обоим не нужны досужие сплетни и спекуляции по поводу наших отношений».

Сильные руки подняли ее и усадили в фаэтон, не задержавшись ни на секунду дольше положенного.

«Однако какой интересный выбор слов. Отношения? А они у нас есть?»

Уилл обратил все свое внимание на дорогу. Верити молча изучала его горделивый профиль, смягченный темными густыми ресницами, неожиданно полную нижнюю губу, наклон головы. Он обернулся, увидел, что она смотрит на него, и улыбнулся. Улыбнулся – и его щеки порозовели.

Верити словно стрелой пронзило, головоломка наконец-то сошлась.

«Я люблю его. Я люблю Уилла. О, нет! Нет! Только не это!»

Она вцепилась в поручень фаэтона и тут же закусила губу – нежная лайка ее перчатки порвалась, и тонкий металл больно впился в ладошку. Она была бы ему ужасной женой. Она совершенно не годится на роль герцогини. Они ругались бы по всякому поводу – к тому же либо Томас Харрингтон станет шантажировать ее всю оставшуюся жизнь, либо она прибьет его, добавив скандала к и без того небезупречному имени герцогини Айлшамской.

И это полный кошмар, ибо, как только Уилл поймет, что она готова уступить ему, он заставит ее выйти за него замуж. Ей удавалось противостоять ему, когда ее чувства колебались между физическим влечением и неприязнью к его взглядам на мир. Но как она сможет отвергнуть его теперь, если это разобьет ей сердце? Уже разбило.

– Верити?

Она резко дернулась, словно вынырнув из забытья. Как это на нее не похоже!

– Да?

Мгновение назад она взирала на него так, словно хотела запомнить каждую его черточку, чтобы суметь описать его с закрытыми глазами. Он с удивлением обнаружил, что краснеет, и не от смущения, а от удовольствия.

– Да? – холодно повторила она, снова выставив между ними незримый барьер.

Господи, что за невозможная женщина!

– Ничего.

«Отлично, Уилл! Очень содержательный разговор».

Идеальный образец невнятного блеяния пылкого юноши, внезапно столкнувшегося с объектом своей любви. Когда-то, очень давно, он и сам был таковым. В соседнем приходе жила одна дочка сквайра. Ей было восемнадцать, она только начала выходить в свет и была прекрасна в своей женской уверенности, заставлявшей парней хватать перед ней воздух ртом, как выброшенные на берег рыбы. Ему едва исполнилось шестнадцать, и он никак не мог разобраться в своих чувствах, понимал только, что они ошеломили его, захватили всего, с головой. Оглядываясь назад, он видел, что она вела себя с ним намного добрее, чем он того заслуживал.

С тех пор Уилл весьма преуспел в постельных утехах. Но те незабываемые эмоции, когда сердце сладко замирает в груди и становится трудно дышать в присутствии любимой, – их он уже не чаял испытать вновь.

«До сего момента».

Он затаил дыхание. Все звуки парка, щебет птиц, отдаленные голоса, поскрипывание камней под колесами, – все исчезло. Через секунду мир снова ожил, он набрал в легкие воздуха, сжал покрепче вожжи. Сидящая рядом с ним женщина не подала виду, что он сказал или сделал что-то необычное. Ведь он же не произнес вслух «Я тебя люблю»?

Он полюбил Верити Вингейт, единственную незамужнюю девушку королевства, которая не мечтала захомутать герцога. Верити, желающую быть независимой в своих мыслях и поступках. Верити, смотревшую на него как на гаранта их с подругами года свободы. Мисс Вингейт, любительницу поспорить и археолога, без страха и отвращения держащего в руках человеческие черепа.

Верити Вингейт, которая относится с симпатией к его братьям и сестрам, чьи поцелуи воспламеняют его кровь и которая сама превращается в горящий факел в его руках.

И которая скорее лишится честного имени, чем отправится с ним под венец.

– Вы все еще уверены, что поступили правильно, отказавшись стать моей женой? – спросил Уилл. Как ни странно, голос его не дрожал. – Приезд в столицу не заставил вас передумать?

– Все оказалось куда лучше, чем я смела надеяться, – ответила Верити. Если девушка и удивилась столь резкой смене темы, виду она не подала. – Визит к королеве очень помог, скажу я вам. Были, конечно, неприятные моменты, но не слишком много. Через неделю состоится прием во дворце Святого Джеймса, и моя тетя уверена, что я получу приглашение. Вот тогда даже самые замшелые матроны решат, что это всего лишь буря в стакане воды.

Значит, она понятия не имеет о том, что сплетники в клубах уже посчитали ее беременной от него. Или, напротив, что она оскорбила и унизила герцога, сбросила его в озеро, и теперь он спит и видит, как бы побольнее отомстить ей. Одни сочли ее расчетливой и бессердечной распутницей, другие хладнокровной ханжой. Оставалось только молиться, чтобы молва улеглась до того, как долетит до этих прелестных ушек, – все непременно уляжется, стоит в Лондоне разразиться новому скандалу. Но если Уилл обнаружит источник этих слухов или увидит в журнале имена делающих ставки господ, он непременно вызовет их на дуэль.

– И каков же ваш ответ? – продолжил давить на нее он совершенно безразличным тоном.

– Все было сделано правильно. Разве вы сомневаетесь? Господь всемогущий, неужели вы можете представить нас семейной парой?

«Еще как могу».

Она засмеялась, но в ее смехе послышались какие-то странные нотки. Видимо, он оскорбил ее, подняв эту тему.

– Ну, значит, друзья, – сказал Уилл.

Он повернул фаэтон в сторону ворот Стэнхоупа и постарался взять под контроль свое тело, разгорячившееся от мысли об объятиях Верити. Его учили тщательно скрывать свои эмоции, и теперь пришла пора воплотить эту науку в жизнь.

– Верити! Что случилось с твоим платьем? Слава богу, оно не из тех дорогущих новых нарядов! – воскликнула тетя, входя в спальню вслед за племянницей.

– Это следы от травы, мисс Вингейт? – Горничная стояла на изготовку со щеткой в руке. – Нужно срочно замыть их, пока они не присели. Если уже не присели.

– Да, я упала из фаэтона, – сказала Верити. – Лошади дернулись, и я потеряла равновесие. Вы же знаете, какие они неустойчивые, эти фаэтоны. Волноваться абсолютно не о чем, тетушка. Как видите, я приземлилась на мягкий лужок.

Горничная помогла Верити снять платье, подала пеньюар и поспешила прочь, творить волшебство избавления одежды от пятен.

– Ты не ранена? – заволновалась тетя Каролина. – Может, послать за доктором? – Она позвонила в колокольчик. – О чем только думал этот лорд Седжли! Это последний раз, когда ты ездила с ним куда-то. Мог хотя бы зайти извиниться!

– Не надо доктора, у меня всего несколько синяков, и только. – Верити присела, поморщившись от боли. – И привез меня не лорд Седжли, а герцог.

Скрывать этот факт было глупо – и дворецкий, и лакей видели их.

– Айлшамский? Но что он там делал? О, вот и ты, Ветеринг! Чаю и нюхательную соль. И мазь от синяков, – распорядилась хозяйка.

– Герцог катался в парке с друзьями. Он увидел, что произошло, и… э-э-э… остался недоволен неловкостью лорда Седжли. Он решил сам отвезти меня в фаэтоне виконта.

– А Седжли?

– Пошел домой пешком.

Тетя внимательно посмотрела на племянницу.

– Верити, я правильно поняла, герцог ударил виконта?

– Похоже на то. Я на мгновение потеряла ориентацию и сама ничего не видела.

– Какая прелесть! – захлопала в ладоши тетя Каролина. – Весьма романтично!

– Ничего подобного, – буркнула Верити. Было бы здорово, если бы герцогом двигала любовь, а не простая галантность, но увы.

– Как скажешь, дорогая. – Тетя задумчиво прикусила губу. – Полагаю, нам следует отменить ужин у герцога. Тебе лучше отлежаться.

«И вернуться в сознание перед следующей встречей с ним…»

– Да, так будет лучше, – согласилась она с тетей.

Обычно Уилл прекрасно спал. Нужно просто расслабиться и прогнать от себя тревожные мысли. Однако, сидя в постели в пять часов утра на следующий день после инцидента в Гайд-парке, он признался себе, что раньше его, по всей видимости, не одолевали поистине тяжкие думы. Если не брать в расчет бессонную ночь у очага в хижине на острове.

Оказывается, для взрослого человека любовь – это не идиотское состояние розово-ванильного счастья, как он полагал прежде. Это чувство несло с собой боль, и физический дискомфорт неутоленного желания был самым меньшим из зол.

Еще месяц назад, решив заполучить в жены непокорную юную деву, Уилл просто пустил бы в ход все свое очарование и положился бы на ее собственный интерес и давление со стороны родителей. Но Верити заставила его взглянуть на жизнь с женской точки зрения, и он понял, что это откровенное насилие и он пользуется своим положением и богатством как оружием.

Он не нужен Верити – если только для поцелуев, и то только когда она сама этого захочет. Она даже сомневалась, принимать ли его дружбу. Он не хотел давить на нее, и дело тут не в ложной скромности. Герцог знал себе цену. Зеркало говорило, что у него приятная внешность. Его мастер по фехтованию, серьезный критик, утверждал, что он в прекрасной физической форме. Сам он верил в свои недюжинные умственные способности и исключительную работоспособность, честность и преданность. Его подруги по любовным утехам никогда на него не жаловались. Если имелись какие-то спорные моменты в его жизни и характере, он был готов измениться, в разумных пределах, конечно же. Нет, не собственные недостатки останавливали его. Просто он прекрасно понимал: Верити девушка мыслящая, у нее есть гордость, и, если начать давить на нее, она либо упрется, либо отступит, но не сдастся.