— А Скай знает об этом?

— Нет. Мы никогда с ней на эту тему не разговаривали, — ответил Адам де Мариско, а у Найла Бурка не хватило смелости спросить, почему. Что бы ни произошло между этим великаном и Скай, это случилось до того, как он женился на ней, и было не его делом. Без сомнения, Адам де Мариско — человек чести. Он в упор посмотрел на лорда Ланди, и тот выдержал его взгляд.

— Вы настоящий мужчина, — проговорил лорд Бурк. — Что ж, давайте спасать мою жену, пока она не попала в еще большую неприятность.

Через несколько часов Найл и его хозяин оказались на борту корабля, буксировавшего мавританское судно к побережью Девона. В Линмуте их поджидал Роберт Смолл. Коротышка был вне себя.

— Я оставил на ваше попечении Скай, а прибыв из короткого и удачного плавания, узнаю, что она в лондонском Тауэре! Так-то вы следили за ней! И вы, Адам де Мариско, тоже не лучше! Стали потакать ее глупостям. Вы должны быть в Лондоне, а не моя Скай! Сестра мне сказала, что она беременна. Срок рожать наступил месяц назад. Неужели Тауэр — подходящее место для молодых матерей? Вы хоть знаете, мальчик родился или девочка?

— Замолчите, Робби! — проревел Найл. — Садитесь и слушайте! Скай не грозит опасность — никаких свидетельств против нее нет. Мне в Лондоне и даже в Ирландии появляться запрещено. Я должен оставаться в Линмуте, и во имя Робина Скай просила меня подчиниться. Она не хочет, чтобы мое неповиновение стоило ему наследства. Ребенок родился 12 декабря, но его пола я не знаю, потому что даже де Гренвилла не пускают к Скай, хотя Сесил и обещал ему свидание.

До недавнего времени не существовало способа помочь Скай. Но теперь я рискну вызвать неудовольствие королевы и появлюсь в Лондоне, потому что де Мариско придумал, как решить эту задачу. Ради всего святого, Адам, расскажите ему, пока он не задушил нас обоих.

Лорд Ланди не спеша, обстоятельно изложил свой план. Роберт Смолл внимательно слушал и кивал головой. Наконец он спросил:

— У вас с собой вахтенный журнал?

Адам де Мариско подал капитану тоненькую книжицу.

— Да, — сразу же отозвался моряк, — это арабский язык, — он помолчал минуту, изучая журнал. — Корабль носит имя «Газель». Они из Алжира.. — настроение Робби явно улучшалось. — Они пираты… Несколько недель назад захватили с баркаса несколько человек. После этого люди стали болеть и умирать. Те, что с баркаса, погибли почти сразу же. Последняя запись сделана десять дней назад и гласит: «Помилуй нас, Аллах!»— Робби оторвался от журнала. — Бедняги! — промолвил он, потом перелистал книжицу, и его морщинистое лицо осветила улыбка. — Вот это удача! Здесь запись, сделанная прошлой весной: «Сегодня захватили проклятых испанцев», — и указан их курс мимо берегов Ирландии! Все остальное — набеги на «неверных», но преимущественно они охотились за испанцами. Это играет нам на руку. Если у Сесила возникнут подозрения и он найдет знатока арабского языка, тот подтвердит ваш рассказ. К утру я внимательно прочитаю журнал, чтобы убедиться, что в нем ничего не повредит Скай. Тем временем отправляйте «Газель»в Лондон. Нам нужно дождаться, пока она не прибудет в Лондон.

Ждать было тяжело, но ничего другого не оставалось. Адам де Мариско вернулся к себе на Ланди и в последующие недели исходил свой остров из конца в конец по крайней мере две дюжины раз.

Роберт Смолл поскакал в Рен-Корт и занялся делами торговой компании, которой владел совместно со Скай. Ее секретарь француз Жан принял на себя главный удар его дурного расположения духа и, если бы не верность госпоже, собрался бы вместе с Мари и детьми и уехал в Бретань.

Найл беспокоился, что их план может провалиться. Что в этом случае следовало делать? Но свои страхи он скрывал от детей. После разлуки с матерью Робин Саутвуд повзрослел. Скай не могла его уже оберегать, и твердое, но благожелательное влияние отчима быстро заставило мальчика осознать свое положение графа Линмутского.

Виллоу, дочь своей матери, изо всех сил старалась заменить в доме Скай: садясь на почетных местах за столом между Найлом и Робином, распоряжалась хозяйством. Поначалу слуги терпели ее со снисходительным удивлением, но вскоре с ужасом обнаружили, что она намного строже графини. Жалобы Найду не возымели действия. Даже если Виллоу была не права, он ее безоговорочно поддерживал, и девочка расцвела под опекой отчима.

Промелькнуло несколько недель, и наконец Роберт Смолл получил известие, что «Газель»и сопровождавшая ее «Наяда» встали на якорь в лондонском Пуле. Капитан во весь опор поскакал в Линмут. В ту же ночь в окне западной башни замка появился зеленый огонь, пронизывая несколько миль, отделяющих побережье от Ланди. На следующее утро трое всадников в накидках, прогрохотав по подъемному мосту, понеслись через луг к лондонской дороге.

Мартовский день был дождливым, дороги развезло. Местами густой туман скрывал все вокруг, лентами стелился по только что засеянным темнеющим полям. Не чувствовалось ни ветерка, и вода в мельничных прудах, точно зеркало, отражала все вокруг. Деревья застыли в ожидании апрельского солнца. То тут, то там на склонах желтели и белели нарциссы, свидетельствуя о том, что зима уже кончилась, хотя воздух был еще свеж и пропитан влагой.

Трое всадников ехали в молчании, понурив головы и представив сгорбленные плечи неутихающему дождю. В середине дня они остановились в придорожной таверне, чтобы проглотил хлеб с сыром и запить его темным горьким пивом. Потом снова скакали до темноты и наконец заночевали на маленьком постоялом дворе, чистом, но ничем не примечательном, и потому там не могло оказаться никого, кто мог бы узнать Найла Бурка.

Лорд Бурк с удовольствием отметил, что конюшня суха, ясли полны, слуги умеют обращаться с лошадьми. Конюх неодобрительно поцокал языком, видя, как измождены лошади, когда Найл ввел их под навес.

— Полагаю, ваши дела столь неотложны, что заставляют мучить в дождь таких красавиц, — упрекнул он с улыбкой седока.

— Разве, по-твоему, ирландцы могут понапрасну морить лошадей? — ответил лорд Бурк. — Как ты думаешь, к утру на них можно будет ехать? Сделай все для этого возможное! — И бросил открывшему от изумления рот конюху серебряную монету — после тяжелого дня за лошадьми требовался хороший уход.

Робби и де Мариско ждали его в пивной. Мужчины воспрянули от глотка глинтвейна.

— К утру лошади будут готовы. А что с ужином?

— Пирог с мясом, — ответил Робби.

— Подойдет, — одобрил Найл, де Мариско согласно кивнул.

Во время еды они почти не говорили, тщательно пережевывая кусочки ароматного пирога, запивая его теплым вином. Ужин они кончили чеддером и мочеными яблоками. Хозяин постоялого двора показал им комнату, где все трое улеглись на соломенных матрасах и тут же уснули.

Хозяин разбудил их перед рассветом:

— Погода, джентльмены, сегодня не лучше вчерашней. Я приготовил вам в пивной горячий завтрак.

Путешественники плеснули себе в лицо холодной воды, натянули на ноги сапоги и направились в пивную. Аппетит вновь проснулся, когда крепкая хозяйская дочка подала в деревянных мисках дымящуюся овсяную кашу с размятыми яблоками. Потом нарезала ломти хлеба и поставила на стол масло и мед, а рядом — кувшин с темным пивом. Когда она разливала пенистое пиво в кружки, рука Адама де Мариско легла на ее талию.

— Где ж ты была, голубушка, когда вечером мы, голодные и холодные, пожаловали сюда? — игриво спросил он.

— В надежном месте — в своей девичьей постели, подальше от таких, как вы, — ответила девушка, убирая его руку со своей талии. Найл и Робби рассмеялись, но Адам не отступал.

— Ты отправишь меня на дождь в дальнее путешествие, даже не согрев перед дорогой поцелуем? — Его ладонь скользнула к ней под юбку.

— А я вижу, милорд, что вы достаточно пылаете и вам, наоборот, требуется охладиться, — парировала служанка и опрокинула кувшин на голову де Мариско, ловко увернувшись от его руки.

Найл и Роберт Смолл так и грохнули, и одураченный де Мариско тоже присоединился к ним. Хозяин поспешил к ним с полотенцем и с облегчением увидел, что шалость дочери не навлекла на него гнев гостей.

— Извините, милорд, Джоанна — упрямая девчонка. Она моя младшая и избалована с детства. Прочь на кухню, девчонка!

— Не отсылайте ее, — попросил Найл. — Она самое прекрасное, что мы видели за последние сутки, и способна уберечь себя для будущего мужа. — И повернулся к девушке. — Но пожалуйста, дорогуша, не лей больше на де Мариско пиво. Ты его простудишь, а у меня нет времени с ним возиться.

— Тогда ему не следует распускать руки, милорд, — тряхнула Джоанна каштановыми кудрями.

— Он не будет, — пообещал лорд Бурк, и Адам мрачно кивнул.

Мужчины спокойно продолжали завтракать. Потом расплатились, накрепко перепоясали плащи и направились к выходу, надвинув шляпы на самые глаза. Уже у двери де Мариско не удержался и, притянув к себе Джоанну, страстно поцеловал ее в губы. Поцелуй был умелым — язык раздвинул губы и проник в рот, и девушка наконец сдалась.

Адам удовлетворенно отпустил ее и сунул за вырез платья золотую монету.

— Никогда не соглашайся на меньшее, голубушка. И будешь долго-долго замужем, — сказал он пораженной, глядящей во все глаза служанке и вышел.

День был таким же, как и предыдущий, пронизывающе холодным, и когда они снова остановились на ночлег, то продрогли уже до костей и вконец измотались, а до Лондона было еще сорок миль. Таверна оказалась переполненной, еда невкусной.

— Я за то, чтобы ехать ночью, — предложил Найл. — Мы возьмем свежих лошадей, а потом поменяем их на наших. Лучше уж провести еще несколько часов на дожде, зато уснуть в чистой постели, зная, что тебя не ограбят.

Его товарищи кивнули, а Робби заметил:

— Кроме того, вас здесь могут узнать. Мы слишком близко от Лондона.

Поужинав, они снова поскакали дождливой ночью и в два часа наконец прибыли в Гринвуд. Чтобы не привлекать внимания, Найл почел за лучшее не останавливаться в Плимут-Хаусе. Узнав Робби, ошарашенный привратник пропустил их внутрь.