Кэролайн Андерсон - Шумное семейство

— Это хорошо, потому что я намерена…»

* * *

Джек закрыл глаза и прерывисто вздохнул. Вот оно. Он перестал придумывать — просто отпустил пальцы на волю, и слова полились потоком.

«Ее тело было мягким, но упругим, гладкие мышцы и женственные округлости лишали его отваги.

— Иди ко мне, — прошептала она».

Сердце его стучало, тело ныло, и мучение достигло пика, когда он стал создавать сцену искушения и страсти.

У них-то все хорошо, с обидой подумал он, их любовь пришла к естественному завершению. В отличие от его любви…

«Я люблю тебя, Мэдди, — сказал Тоби. Удовлетворенная, она придвинулась к нему, а он подумал, что мог бы умереть и так и не познать этого счастья.

Тоби обнял ее, закрыл глаза и позволил себе заснуть…»

— Молли?

Она спала, неловко свесив голову на грудь; книга лежала на коленях. Он отодвинул волосы с ее лица, поцеловал, и она в испуге проснулась.

— Джек? — прошептала она.

— Кто же еще?

— Сколько времени?

Он посмотрел на часы.

— Полтретьего.

— Я, кажется, заснула, извини.

— Не беспокойся. — Он поднял ее на ноги. — Выйдем погулять. — Ему нужно подвигаться. После окончания той сцены просто необходимо было выйти на свежий воздух, поговорить с Молли.

Обнять ее. Он затаил дыхание. Он хотел ее до боли. Все дети спят.

Она встала, сунула ноги в туфли и вышла за ним в прохладную, нежную ночь. Облака бежали по лунному диску, по полям скользили рваные тени: где светло, как днем, где глубокая ночь.

Он привлек ее к себе, она обвила его руками, прильнула и замерла.

— Джек, — прошептала она.

Он нашел ее рот, мягкий и соблазнительный, и по телу пробежала дрожь. Слегка вздохнув, она встала на цыпочки и прижалась к нему.

— Молли, я хочу тебя, — сказал он низким, дрожащим голосом.

Он взял ее за руку и повел в сарай: там они будут в безопасности, дети крепко спят. Даже у Себа тихо.

Никто их не потревожит.

Он провел ее вверх по лестнице, потом в глубь сарая, обходя сбитые половики, подушки и коврики; в дальнем конце было окно. Встав на колени, он распахнул его и впустил лунный свет и дразнящий воздух. Под окном лежал ковер, он принес подушки, разложил их, встал на колени и позвал Молли.

На ней опять было то же ситцевое платье, просторное, в мелких цветочках, рассыпанных по полю. Он притянул ее к себе. Она была теплая и уступчивая. Дрожащими руками она расстегивала на нем пуговицы, снимала одежду, и вот они оба лежат голые, озаренные лунным светом.

Он любил ее руками, ртом и наконец телом, задыхаясь от нежности ее рук.

Она кричала, он накрывал ее рот своим. Глубоко внутри поднималась дрожь, пока его волной не накрыл тяжелый, пульсирующий прилив облегчения.

И тогда он с холодной отчетливостью вспомнил совет, который дал Себу…

Свежий ветерок холодил кожу. Молли задрожала. Джек прижался к ней покрепче.

— Нужно вернуться в дом, — пробормотал он.

Ей не хотелось двигаться. Так уютно было лежать на импровизированной постели, где теплое тело Джека заслоняло ее от ветра. Она приложила руку к его щеке.

— Это было замечательно, — промурлыкала Молли.

У Джека был озабоченный вид.

— В чем дело?

— Помнишь, какой совет я дал Себу?

— Насчет… о Господи!

Она откинулась на спину и уставилась на балки. Она и не подумала! А у нее сейчас самый благоприятный период для зачатия.

— Пойду к врачу и возьму таблетки, которые называются «Наутро».

— Сегодня воскресенье.

— Приму в понедельник. Они рассчитаны на семьдесят два часа. Все будет о'кей.

— Ты думаешь?

— Я уверена.

— Ты скажешь мне, если что-то случится? Если ты забеременеешь?

По ее телу пробежала дрожь.

Семеро детей? Она еще не сошла с ума.

— Скажу, но ничего не случится. Эти таблетки действуют хорошо.

— Но если нет…

— Скажу, — пообещала она. Они оделись, закрыли окно, разбросали подушки и ушли в дом, обменявшись перед входом долгим поцелуем.

Джек закрылся в своей спальне, она ушла к себе и села на кровать.

Половина пятого, ее обычное время вставать по будням. Даже в выходные ей приходится подниматься в шесть. Нелепо ложиться, если через час нужно вставать. Гараж открыт всю ночь. Лучше сейчас отправиться домой, сделать сандвичи, развезти их, а потом вернуться. У нее еще останется часа два, чтобы поспать, пока все не встанут.

Она постучала в спальню к Джеку; он открыл.

— Молли…

— Я хочу уехать сделать сандвичи, — вполголоса сказала она.

— О'кей. — Он привлек ее к себе и нежно поцеловал. — Береги себя. Скоро увидимся. Когда вернешься, ложись спать. У тебя измученный вид. Я должен дать тебе поспать.

— Я прекрасно себя чувствую. Пока!

Она поцеловала Джека, выскользнула из его рук и тихо прикрыла за собой дверь. И когда спустилась до середины лестницы, краем глаза заметила легкое движение — дверь ванны приоткрылась.

Неужели Себ их видел? Лишние сложности им ни к чему! Хотя если таблетки «Наутро» не подействуют, все и так узнают.

Подействуют. Она будет точно следовать инструкции.

Что, если таблетки не подействуют? В Джеке вспыхнул вдруг проблеск надежды, но он его подавил. Ты с ума сошел, Хаддон? Совсем свихнулся. В жизни и так хватает сложностей.

Он улыбнулся. Самая юная из его сложностей сидела в гостиной и смотрела телевизор вместе с Боем.

— Как ты там, дорогая? — окликнул он.

— Хочу бисквит, — заявила Ника.

— О'кей, через минуту. Вот только допишу.

Он перечитал любовную сцену, проиграл ее в уме, кое-что изменил.

Кровать стояла у раскрытого окна; светила луна.

Он не мог подобрать слова, чтобы выразить, какие чувства тогда испытывал к Молли; пришлось напомнить себе, что он пишет не о них с Молли, а о Тоби с Мэдди. А в таком случае какое имеет значение, что они чувствовали?

Однако это имело значение; для него они были реальны, но этого мало — они должны быть реальны и для редактора, и для читателей, чтобы книга состоялась.

Он еще раз перечитал сцену и еще кое-что подчистил.

— Хочу бисквит!

— Иду.

«Ветерок колыхал муслиновую штору, поглаживая спину, как нежный любовник. Мэдди встала на колени и привязала ее. Он лежал и смотрел на Мэдди. Плавный изгиб ее бедра…»

В кухне раздался грохот.

Что там упало?

«Он вскинул руки, поймал ее, притянул к себе и уткнулся лицом в нежную кожу живота».

— Джек, я не могу!

Ника громко заплакала. Джек неохотно оторвался от компьютера и развернулся на кресле.

— Ника, ты где, дорогая?

— На кухне. Хочу бисквит.

— Иду.

— Вам не приходило в голову, что есть и другие средства предохранения? — спросил врач, стуча по клавишам.

— Гм… мы редко имеем возможность встречаться, так что мне казалось, что не обязательно все время принимать таблетки, — начала Молли.

Он пронзил ее взглядом поверх очков и хмыкнул.

— Это был особый случай, — торопливо объяснила она.

— Все случаи особые, — заверил врач. — Вы можете пользоваться… — далее пошел длинный перечень медикаментов.

А как прекрасно было предаваться любви с Джеком, ни о чем не думая, сливаясь в одно целое…

Она заверила врача, что подумает, и взяла рецепт.

Понедельник для нее всегда был днем больших покупок, по воскресеньям она обычно не ходила в магазин, и запасы подходили к концу. Молли переложила все покупки с тележки в машину, но вспомнила про рецепт и вернулась, опасаясь, что замороженные продукты в машине начнут таять.

Аптекарша наконец пришла после перерыва, прочла рецепт, подала таблетки и громко, в присутствии покупателей, разъяснила, как ими пользоваться.

— Спасибо. — Молли схватила пакетик и с пылающим лицом убежала.

Подходя к дому, Молли услышала телефон. Она бросилась вперед, схватила трубку.

— Молли! — раздался знакомый голос.

Ее охватил страх.

— Джек? Что случилось?

— Ника. Она упала, мы сейчас в больнице, ее обследуют. — Голос его задрожал. — Молли, ты мне нужна.

— Жди, сейчас приеду.

— Это не срочно, ничего опасного. Я просто хотел поговорить, услышать твой голос.

— Я еду, — повторила она и, бросив трубку, побежала к машине.

Всю дорогу до больницы ее трясло. Через час уже нужно было ехать за детьми, но ей необходимо увидеть его, убедиться, что с ним все в порядке, успокоить. Ника в хороших руках, а вот Джеку она нужна.

А как же остальные трое? О Боже!

Она свернула на стоянку при больнице, поставила машину и побежала ко входу в отделение «Скорой помощи».

— Я ищу мистера Хаддона, — сказала она медсестре.

— Хаддон? Извините, я не помню, чтобы к нам поступал человек с такой фамилией. Вы справлялись в регистратуре?

— Нет. Вообще-то речь идет о его дочери. Ника. Ей два года. Она упала.

Медсестра покачала головой.

— Ники Хаддон у нас нет, извините. Вы уверены, что она в этой больнице?

Молли запаниковала. Неужели она ошиблась?

— Селенка! — Она вдруг вспомнила рисунок на стене кухни. — Ника Селенка!

— О да! Ее отца зовут, кажется, Джек.

— Верно, — напряжение спало. — Могу я его видеть?

— Вы Молли?

Она с облегчением улыбнулась.

— Да.

Медсестра в ответ тоже улыбнулась.