Дикое и необузданное желание взорвалось в Саманте. Она никогда подобного не испытывала. Никогда поцелуй не действовал на нее столь ошеломляюще, даже те нежные поцелуи Рауля много лет назад не имели подобного эффекта. Похоже, за проведенное вдали время каждый из них набрался опыта. Только если Саманта училась жить без него, справляться с эмоциями и подавлять их, Рауль превратился в опытного и искусного любовника, который знал, как обострить ощущения одним лишь поцелуем. Знал, как заставить ее желать того же самого…

Горячие влажные губы коснулись самого чувственного места. Места, о котором прекрасно знал только один Рауль Дюмон. Жилка на ее шее. Стоило его губам дотронуться до нее, и Саманте уже не могла трезво размышлять. Ее разум словно окутался пеленой.

Энрике никогда не целовал ее в шею, ссылаясь на слишком приторный и резкий, по его мнению, аромат духов. Поэтому Саманта уже и забыла, каково это гореть без огня. Гореть в костре вожделения и желания.

Ни принципы, возведенные годами, ни обиды, хранящиеся в душе, не помешали ей прильнуть к нему подобно изголодавшемуся зверьку, ищущему вожделенную добычу.

Ее пальцы расстегнули пуговицы на пиджаке и стянули его с плеч. Следом она сняла с Рауля шелковую рубашку. И наконец-то кожей она почувствовала приятное покалывание. Саманта жадно провела ладонями по крепким мышцам рук, твердым мускулам груди и откинула голову навстречу долгим и мучительным поцелуям.

Она помнила его ласки, трепетные, при этом страстные. Они дразнили ее, возбуждали и подталкивали к бездне греховного наслаждения, куда Саманта с удовольствием бросалась, ни о чем не думая. Сейчас она тоже не хотела идти на поводу внутреннего голоса или подчиняться рассудку. Слишком долго в ней спал вулкан, требующий извергнуть лаву наружу. Слишком много времени прошло с тех пор, когда ее тело изгибалось в сладкой неге.

Внезапно Саманта ощутила странный холод, пришедший на место необъятному жару. Руки Рауля больше не удерживали ее, а губы не ласкали, оставляя следы на нежной коже. Все кончилось так резко, что она и не поняла, когда мужчина оторвался от нее, не став доканчивать начатое.

Неужели эта была всего лишь игра воображения? Конечно же нет, так как то, что творилось секундами ранее – жестокая, но правдивая действительность. Рауль оставил ее, не дав познать сладкий и томительный вкус удовольствия, бросив разгоряченной и неудовлетворенной. Как ему удалось так быстро совладать с собой, если Саманта никак не могла восстановить дыхание?

Девушка недоверчиво уставилась на Рауля, заправляющего полы рубашки в брюки. В голубых глазах не было ни капельки раскаяния, страсти или тёмного желания.

Холодный блеск. Сверкающие льдинки. Ни одной эмоции. Получается, его совсем не разволновало произошедшее? То, что случилось, совсем неправильно и недопустимо. Запретно и неверно. Она не просто позволила ему поцеловать её, но и едва не отдалась ему на этом чертовом столе! Кому? Мужчине, который так низко обошёлся с ней, переспав с другой женщиной! А сейчас она сама…

– Ты изменилась, Саманта, – холодно бросил Рауль, накинув на плечи пиджак. – Изменились твои характер и нрав, но тело осталось прежним. Ты хочешь меня, но я больше не буду удовлетворять твои желания.

Саманта прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать рвущийся всхлип, и тяжело поднялась на ноги, подхватив с пола платье. Еще никто никогда не унижал ее таким образом, никто не смел обращаться с ней, как с дешевкой.

Он поступил с ней хуже, чем десять лет назад. Указал на то, как она слаба перед инстинктами. Продемонстрировал мужскую власть над ней.

– Я ненавижу тебя, Рауль! – зло прорычала по Саманта, пытаясь дотянуться дрожащими пальцами до «молнии» платья. Внутри неё разразилась буря, угрожающая смести все выстроенные принципы, но она не будет пускать слезы! Она сильная, пусть и на минуту подалась возникшей неожиданно слабости.

– Твоя ненависть настолько же сильна, как и твоё желание, – поддел её Рауль, приблизившись к ней. Одним движением он потянул «собачку», а затем резко развернул девушку так, что она уперлась ладонями в его тёплую мускулистую грудь.

Она подняла глаза и столкнулась с кривой усмешкой на тонких губах.

– Во всем виновата только ты, Саманта Джеймс, ты и твоя алчность.

– Ты ошибаешься, Рауль, – тряхнула каштановыми волосами Саманта, тщетно пытаясь вырвать из его рук, обвивших теперь ее талию железным кольцом. Почему он не отпускает ее? Ведь ему удалось добиться того, что хотелось? Она действительно оказалась слабой перед силой желания и воспоминаний. – В нашем разрыве виноват лишь ты. Есть вещи, которые нельзя простить или забыть.

– Какие такие вещи, Саманта? – нахмурился Рауль. – Чем я так провинился перед тобой, что ты не только сорвала нашу свадьбу, но и опозорила меня перед всеми? Ты разрушила мое доверие, а мою любовь приняла за слабость, которую использовала в корыстных целях.

– Как ты можешь говорить такое? – прошептала побледневшая Саманта. – После того, как ты… Любовь никогда не сможет простить измену. Измену прощает только привычка. Я любила тебя десять лет назад, Рауль, очень сильно любила, но терпеть твои измены я не собиралась. Кроме любви, во мне были гордость и уважение к себе.

Рауль резко выпустил ее, театрально захлопав в ладони и гортанно засмеявшись. Смех совсем не походил на искренний и настоящий, прозвучав наигранно, от чего Саманта вздрогнула. Что с ним? Разве в ее высказывании было что-то смешное? Хотя именно подобной реакции она и ожидала. Потому она и не объяснила ему истинную причину их расставания десять лет назад. Ведь лживый и насквозь пропитанный обманом Рауль Дюмон никогда не признает своей вины.

– Гордость? Уважение? – прекратив смеяться, вмиг посерьезнел Рауль, обратив на Саманту гневный взор. – Что тебе известно об этом, Саманта Джеймс? Ты не уважала ни меня, ни мои чувства. А гордость… Девушка, у которой есть гордость и благородная репутация, не станет опускаться так низко, чтобы выкрасть бриллиант бывшего любовника в качестве мести. Как ты можешь рассуждать о вещах, о которых не имеешь представлений?

Саманта ошеломленно раскрыла рот, не веря услышанному. В чем он ее обвиняет? Она не безродная и бедная дворняжка, нуждающаяся в деньгах или драгоценностях! У нее есть и бриллианты, и дизайнерская одежда, и гараж, полный спортивных автомобилей! Как он смеет нести эту чушь? Клеветать на нее? Даже, если бы Саманта не была наследницей богатого состояния, то никогда бы не взяла чужое, тем более то, что принадлежало покойной матери Рауля Дюмона и воспринималось ее сыновьями как семейная реликвия. Зачем ей мстить ему столь мерзким способом? В тот роковой день Саманта и не мыслила о мести, всё, чего ей хотелось – это убежать подальше и от Рауля, и от его притворной любви. Но бриллиант?.. Видимо, он настолько плохого мнения о ней, что приписывает ей чужие грехи, не разобравшись в сути!

– Кто ты такой, Рауль Дюмон, чтобы клеветать на меня? – прошипела Саманта, и мужчина мгновенно замолчал. – Даже если бы я хотела тебе отомстить, для этого мне не нужно было бы красть ваш бриллиант! Если бы я захотела опозорить тебя, то на следующий же день после нашего разрыва могла бы послать редакторам газет гадкие статьи о твоей измене с горничной!

– Что за чушь ты несешь? – воскликнул Рауль. Затем он, выругавшись отборным и грязным матом, которые Саманта впервые слышала от него, подскочил к ней и схватил за запястье. – Я не изменял тебе! В отличие от тебя, мелочной дряни и алчной стервы, я умею ценить людей и их веру.

– Не оскорбляй меня, Рауль! – замахнулась Саманта и вскрикнула, когда и вторая ее рука была заломлена за спину. – Неужели даже сейчас тебе не хватит достоинства признаться в том, как подло ты обманул меня и переспал с ней за несколько дней до свадьбы?

Прежде чем Рауль успел ответить, дверь кабинета распахнулась. Не ожидавшей стать свидетелем развернувшейся драматической сцены, Адриан Николя Дюмон застыл на пороге с огромной золотистой коробкой под мышкой. Рауль отстранился от Саманты, и она, потирая пальцами саднящие и краснеющие участки кожи, зло смотрела на него.

– Что здесь, черт побери, происходит? – непонимающе спросил Адриан, проходя внутрь и окидывая беспокойным взглядом брата и недовольную женщину. Зеленые глаза вспыхнули недобрым пламенем, когда он распознал в ней «старую знакомую». – Что в моем кабинете делает Саманта Джеймс? Рауль, я у тебя спрашиваю и жду немедленного ответа!

– Уже ничего, – вмешалась в разговор Саманта, привлекая внимание двух братьев. – У меня не может быть никаких дел с такими лживыми людьми, как вы.

– Саманта! – Намереваясь догнать её, Рауль бросился к выходу, но, столкнувшись с исказившимся от гнева лицом Адриана, остановился.

Сейчас его совершенно не волновало, какую нотацию прочтет ему его брат. Его интересовало то, что так и не договорила Саманта. Какая измена? О чем шла речь? Рауль не имел ни малейшего понятия. Однако было ясно одно: похоже в их жизнь вмешались третьи лица. Именно они создали вокруг них этот бермудский треугольник из недопонимания, обмана и нерешенных вопросов.


ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Проблески истины


Рауль бесшумно прикрыл дверь спальни и прислонился разгоряченным лбом о холодную дверную панель в тщетной надежде унять проклятую мигрень. Беспощадный поток мыслей не давал ему ни на секунду перевести дыхание. Невыносимые раздумья мешали свободно дышать, наваливаясь кучей и накрывая волной воспоминаний. На протяжении десяти лет все произошедшее между ним и Самантой казалось таким простым и понятным, а теперь – настоящая чертовщина, полная вопросов, недоумения и недосказанности.

Что значит – изменил? Изменил Саманте, в которой нуждался, как в необходимом для дальнейшей нормальной жизни воздухе? Предал доверие девушки, которую любил всем сердцем? Любил самозабвенно, теряясь в этой любви и забывая обо всем и всех.