— Скорее, примесь крови скаковой лошади. У тебя ровно пятнадцать минут на то, чтобы одеться и сесть в машину. — Он слегка шлепнул ее и, ошарашенный, увидел, как она, послав ему воздушный поцелуй, выскочила из комнаты. Сегодня в Билли что-то изменилось, и не только потому, что на ней нет сережек. В ней появилось могущество, ощущение тайной победы. Ее облик соответствовал его чувствам.

* * *

В Академии киноискусства в конце концов поняли, что, за исключением нескольких минут, которых страстно ждут, церемония вручения наград мало чем может развлечь публику. Сотни миллионов зрителей хотели видеть не пышность и роскошь церемонии, а знаменитые лица в минуты, когда обычный человек может им сопереживать, минуты напряженного ожидания, надежд, боли, затаенного разочарования, волнения, блефа и взрыва радости.

Служащие Академии разрешили съемочной команде Мэгги, вооруженной микрофонами и телекамерами, одетой, как полагается, в вечерние костюмы, расположиться в зрительном зале «Дороти Чэндлер Павильона». Это дало большие преимущества: вместо коротких мгновений показа звезд, сидящих в зрительном зале, да еще — наплывом — мигающих глаз знаменитостей крупным планом, которые к тому же обычно исчезали с экрана прежде, чем зрители успеют как следует их разглядеть, в этом году публику попотчуют обилием затяжных крупных планов и обрывков разговоров, подслушанных в минуты, когда зрители не замирают в ожидании. Помощники Мэгги так хорошо смешались с толпой, что скоро их совсем перестали замечать, и претенденты на «Оскара», сидевшие на удобных местах поближе к сцене, почти забыли, что их показывают в прямом эфире.

Билли и Вито направились к своим местам только после того, как Мэгги закончила брать интервью у прибывающих звезд, но им удалось успеть к началу церемонии. Мэгги ушла за кулисы. Она уже переговорила в костюмерных с артистами, представляющими победителей. Все от страха были так возбуждены, что обрушили на нее целые водопады слов. Теперь Мэгги с режиссером вернулась в контрольную рубку, чтобы освещать ход вручения наград. Мэгги разработала план, основанный на единственном указании, которое она дала своему войску.

— Если Слай Сталлоне почесывает зад, пока парень, которому вручают «Оскара» за лучшие звуковые эффекты, тащится по проходу, держите в кадре Слая до той поры, пока сукиному сыну не вручат статуэтку, и только потом переключайтесь на счастливчика.

— Мэгги, а как насчет его речи при получении награды? — спросил ассистент режиссера.

— Схватите на двадцать пять секунд — нет, лучше двадцать — и вернитесь к тому, что происходит в зале.

Шоу обещает быть захватывающим. Жаль, Академия явно больше не даст такого разрешения.

Те, кто смотрит церемонию вручения «Оскара» по телевизору, поистине попадают в плен: само небо не поможет человеку, которому во время телепередачи вдруг захочется прогуляться в туалет. Для таких не устраивают рекламных пауз, не делают ни секундного перерыва. Пока тянулась первая бесконечная заставка одного из претендентов на приз за лучшую песню, Билли погрузилась в задумчивость.

Ее мозг, подумалось ей, никогда не работал так логично. Прикидывая и размышляя о том, как она ухитрилась забеременеть, она невольно выпустила на свободу свои способности к рассуждению и теперь смутно ощущала, что они начинают брать верх над привычной импульсивностью. В список можно внести многое. Даже сегодня, взяв ручку, она услышала суровый, но любящий голос тети Корнелии: «Уилхелмина Уинтроп, подтяни чулки».

Теперь она понимала, что достигла середины жизни, и не хотела и дальше хватать, цепляться и молотить кулаками во все стороны, стараясь удержать свой мир на привязи, словно улетающий воздушный шар. Пора отпустить шар и самой улететь на нем, спокойно парить над новыми, широкими, солнечными просторами, слегка прикасаясь рукой к рычагам управления. Есть ли на воздушном шаре рычаги управления, рукоятка, веревки, что там еще? Не стоит волноваться, подумала она, по крайней мере, на шаре она будет не одна. Там будет ее ребенок, а потом и еще один. Она была единственным ребенком и не хотела, чтобы то же ожидало и ее дитя. Может, хватит троих? Если поспешить, время еще есть. Нет, сказала она себе, вот опять ты начинаешь за все хвататься и устраивать, придумываешь себе заботы. Пусть родится этот ребенок, а там посмотрим. Но в следующий раз смотреть будут она и Вито. А если она потратит несколько лет на роль Мамы Орсини? Если так случится, то может оказаться, что ей это нравится, осторожно подумала она, ощутив невольную дрожь радостного ожидания.

Песне поаплодировали, и два новых конферансье, красивый парень и красивая девушка, едва не заикаясь от волнения, попытались объявить победителя в конкурсе, как поняла Билли, на лучший мультипликационный фильм. Когда зазвучали названия фильмов и имена мультипликаторов, в большинстве своем чешские или японские, — артисты выговаривали их неправильно, губы у них дрожали, да репетировали они вообще или нет? — Билли вернулась к своим мыслям.

Будет легко, да просто неизбежно, прикрывшись плодовитостью, погрузиться в радости материнства, но теперь она слишком хорошо знала себя, — это знание пришло вовремя, не опоздав ни на минуту, — чтобы вообразить, что сможет сколь угодно долго удовлетворяться поздним материнством. Что, если она, лишившись возможности управлять Вито, попытается компенсировать это, управляя своим ребенком — детьми — ребенком? Такой соблазн возникнет, а она не очень-то стойкая перед соблазнами, но этого допустить нельзя. Вито принадлежит только самому себе, а отсюда следует, что его дети тоже будут принадлежать только самим себе. Ей может не нравиться это недавно пришедшее знание, но придется привыкать жить с ним. Пора бы уж. Нет, единственный человек, для которого она всегда будет на первом месте, кто всегда будет принадлежать ей, это она сама.

Давным-давно ушли те дни, когда для Эллиса она была важнее всего. Не так давно ушли дни, когда она могла отделять жизнь тела от остальной жизни и решать, как ее вести, сохраняя не больше хладнокровия, чем возбужденная сучка. Все мужские члены многочисленных медбратьев, включая Джейка, можно было обозначить одним подходящим для этого словом: инструменты. Детали машин. Пенис Вито нужно было называть другими словами, уклончивыми, викторианскими: член, орган, как рука — телесный член, как сердце — орган. Когда он был в ней, это был не просто «он», это был Вито, любовь всей ее жизни, что бы ни ждало впереди.

Билли снова переключила внимание на сцену: четыре одинаковых чернобородых джентльмена получали «Оскаров». Мультипликаторы? Раскольников, Рампельстилцкин, Расемон и фон Рундштедт? Разве нет? Но они из Торонто, значит, мультипликаторы. Все идет своим чередом.

Следующими награждали претендентов на лучшие костюмы. Билли смотрела, образы, мелькавшие на огромном экране, отвлекали ее от потока мыслей. Когда объявляли победителя… Неужели Эдит Хед получит девятого «Оскара»? Нет, не Эдит, на этот раз другой модельер. Как ее угораздило сегодня, в такой вечер, надеть похожее на доспехи блестящее платье?.. Билли снова поплыла по волнам внутреннего монолога.

Сердцевину ее жизни составляла серьезная дилемма. Она могла выразить ее одной фразой. Если она хочет оставаться замужем за Вито, а она хочет, и при этом испытывать обиды, ревности и боли, но не больше, чем положено в браке, ей нужно найти в жизни постоянный интерес, который не будет зависеть от него. Может, это и есть тот компромисс, о котором мудрено поведала ей Джессика?

Ей не нужно составлять список в духе тети Корнелии, чтобы понять, где, в какой области искать этот интерес. Все указывает на «Магазин грез». Она его придумала. Она добилась, чтобы дело пошло на лад. Честно говоря, она чуть все не испортила. Если уж она ошибалась, то это становилось не просто промахом, это превращалось в богом проклятое произведение искусства, дьявольский шедевр. Но она поняла, что ошиблась, и наняла Вэлентайн, чтобы поправить дело. Вэлентайн появилась вместе со Спайдером, у которого хватило воображения поставить магазин на ноги, но это ничего не значило бы, если бы она, как только он показал ей путь, не окунулась в работу с головой. Другими словами, она сама признает, что у нее неплохие исполнительские способности.

Билли прервала самовосхваления, когда подошел черед наград за лучшую операторскую работу. В числе претендентов был Свенберг, и она затаила дыхание. Черт. Джон Алонсо. Бедный Пер, но он был так счастлив, что его имя фигурирует в рекламе «Зеркал», да к тому же у него уже есть два «Оскара».

Зазвучала еще одна песня, достойная мюзик-холла «Радио-Сити» 1950-х годов, — где они такое откапывают? — и голова Билли наполнилась идеями, словно там загорелся праздничный фейерверк. В мире еще немало богатых женщин, которые живут слишком далеко от «Магазина грез». Она откроет филиалы универмага на всех континентах. Рио давно готов, Цюрих, Милан, Сан-Пауло, Монте-Карло — все эти города полны богатых, скучающих, элегантных дам. Мюнхен, Чикаго, Даллас или Хьюстон.

И Нью-Йорк. О, Нью-Йорк! Однажды, лет шесть назад, Джерри Статц за обедом рассказывала ей, почему не открывает филиал «Бендела». Она сказала, что ни в одном городе Соединенных Штатов, кроме Нью-Йорка, не найдется достаточного количества женщин, способных понять и поддержать торговый стиль «Бендела». Она с удовольствием поучит Джерри уму-разуму. Стиль «Магазина грез» не ограничивается рамками авангардного шика, как «Бендела». Его можно менять, переориентировать, приспособить к потребностям любой столицы, если в стране, где расположен город, достаточно обширен класс бездельников.

У Билли закололо в кончиках пальцев — так взволновали ее мечты. Посетить все эти города, отыскать места, договориться о земле, заключить контракты, найти и пригласить архитекторов, нанять отделочников, проконсультироваться, изучить привычки местного высшего общества. Каждый «Магазин грез» будет не похож ни на один магазин в мире, только на свой прототип в Беверли-Хиллз. Нужно обучить продавцов, найти покупателей, нанять управляющих: бесконечность новых аранжировок одной главной темы — «Магазин грез». На всю жизнь хватит. Билли задрожала от восторга. Она поняла, что чувствует Вито, когда готовится к съемкам нового фильма. Он, конечно же, не перестает любить ее, просто проникается страстью к делу, которое не имеет к ней отношения, но ни в коей мере не покушается на ее место в его жизни. О, как чудесно! Но всему свое время, а то воздушный шар окажется перегружен и упадет на землю.