«Что ты передо мной-то дурочку валяешь? – мысленно ругнулся Полковник. – Если бы у меня не было личного интереса, ты бы вертелся как уж на сковородке. Я шагу бы не сделал без твоего письменного приказа».

Он не удержался от сарказма, но ядовитую фразу произнес подчеркнуто деловым тоном:

– Я рекомендовал бы вам отдыхать за границей не менее недели.

В операции по захвату Ксении Георгиевны Самодуровой с самого начала пришлось отойти от плана. Полковнику крайне не понравилась, что она посетила частное охранное агентство. С какой целью? Нет ли за ней скрытой опеки? Чтобы все это выяснить, понадобилось время. А затем Полковник, как он считал, получил исключительно приятные известия. Самодурова наняла телохранителей. Для кого – понятно. В телефонном разговоре (Ксюше звонил Вася) она жестко заявила: «Никто не остается! Вы все уезжаете! Никаких проволочек, чтобы после семи вечера в Санлюбе никого, кроме меня, не было!»

Значит, нет необходимости перехватывать Самодурову по дороге в поселок. Можно нагрянуть в гости. Семь плюс час для надежности – в восемь вечера она останется одна.

Времени для разговора у них достаточно, вся ночь. Липовая вдова успеет трижды продать маму, папу и дорогого муженька. Не исключено, что и сам он уже сидит под кроватью в доме с нелепым названием Санлюб, ведь именно туда она вызвала охрану.

Полковник снял наблюдение с Самодуровой, чтобы не дразнить гусей. Отправил бойца в коттеджный поселок – сообщить, когда посторонние разъедутся. Полковник не знал, что Ксюша задержалась в ресторане, что вместе с ней едут журналист и Никита. Ксюша произвела на Полковника впечатление бой-бабы. Если такая грубо выпроваживает из своего дома, никто не ослушается. Он не подозревал, что друзья обращают на Ксюшину грубость столько же внимания, сколько на деликатность Ирины или застенчивость Поли – свойство характера, и не более.

С бойцом-наблюдателем случился приступ, который каждого может захватить и в поезде, и на работе, и в гостях – подходящих условий не существует. Боец свалился на землю, корчился от страшной боли – нижнюю часть тела отрывало клещами по живому. Кое-как дополз до ворот поселка, охранники вызвали «скорую». Долгожданное сообщение Полковник получил из больницы: я здесь уже три часа, чуть концы не отдал, камень из почек идет. Камень шел не вовремя. Оставалось надеяться, что бой-баба к назначенному сроку распрощалась со своими приятелями. Откладывать Полковник не мог – завтра появятся телохранители, и ситуация намного усложнится.

Полковник давно усвоил правило стратегического мышления – думай на два шага вперед и на один назад. Позади была только одна ошибка – не послал никого на разведку. Следовало удостовериться, что в доме, кроме Самодуровой, никого нет. Он спешил. Худшим вариантом считал наличие лишних свидетелей. Но того, что обнаружил, никакое опытное мышление подсказать не могло. Их было четверо, Полковник и три бойца. Они бродили по пустому дому и ничего не понимали.

– «Мария Селеста», – усмехнулся один из бойцов.

– Что? – встрепенулся Полковник.

– Я в детстве морем, пиратами бредил, – ответил боец. Он рассказал о загадочной бригантине по имени «Мария Селеста». Она вышла из Нью-Йорка с грузом коньячного спирта, держала путь в Италию и пропала. Через месяц бригантину встретил английский бриг. На запросы «Мария» не отвечала и рыскала по волнам, безо всякой причины и постоянно меняя курс. Когда англичане поднялись на борт «Марии», они не обнаружили ни одной живой души и совершенно необъяснимую обстановку. Все вещи находились на местах, даже курительные трубки в кубрике матросов лежали так, как если бы их хозяева отлучились на минуту. Груз был в целости, значит, нападение пиратов исключалось. В каюте капитана драгоценности и деньги, запись в бортовом журнале оборвана на полуслове, на камбузе полный запас питьевой воды и продуктов. Куда испарилась команда? На этот вопрос так и не нашли ответа. «Марию Селесту» привели в порт, обнаруживший ее капитан получил законных пять процентов стоимости груза и бригантины.

– А недавно около Австралии обнаружили рыболовецкое судно…

– Хватит байки травить! – одернул бойца Полковник. Но он должен был признать, что сравнение с Летучим Голландцем справедливо. В пепельнице недокуренная сигарета – сероватый столбик пепла и обуглившийся фильтр. На кухне в кастрюлях булькает какая-то еда, стол накрыт к ужину. Найдены три дамские сумочки с полным содержимым всякой ерунды. Какая женщина уйдет из дома без сумочки? Куда они испарились? Сколько их было? Как сквозь землю провалились! Точно – под землю!

– Ищем схорон, – отдал приказ Полковник. – Обследовать каждый миллиметр!

Они простукивали стены и пол на первом этаже. В кухне разворотили мебель, плотно пригнанную к степе. В гостиной в нескольких подозрительных местах вскрыли паркет. Обнаружили камеры наблюдения на улице, но пульта не было. Значит, точно где-то тайный схорон.

«Искать!» – требовал белый от гнева Полковник. Но его бойцов и не требовалось подгонять – их захватил охотничий азарт.

Понять, куда ведут кабели от камер, можно было, только раздолбив стену, куда они были вмурованы. Долбили ту стену, что была к лесу и не видна соседям. Один стоял на лестнице и орудовал зубилом и молотком (инструментов в гараже хоть отбавляй), другой светил ему фонариком.

На зеркало в прихожей сразу обратили внимание – идеальная и типичная маскировка для тайного хода.

В Санлюбе было много архитектурных недостатков и просчетов, но его строили для бандитов, и схорон выполнили на совесть. Зеркало окружала широкая вычурная рама с имитацией чеканки по меди. По периметру между рамой и зеркалом просвета не видно, поэтому обнаружить рельсы в стене, не разворотив ее, практически невозможно. Но и чтобы разворотить стену, требовалось умение медвежатника – за штукатуркой был спрятан железный лист, припаянный к потолку и плинтусу. Зеркало разбили, открывшаяся металлическая подложка могла служить как основой зеркала, так и щитом. Принесли электродрель, вертикальную пилу «болгарку». Сверла буксовали и ломались, пила оставляла лишь царапины.

Заложники внизу знали, что началась атака и нападают по двум фронтам. Что-то скребут снаружи, и характерный шум доносится от двери. Число нападавших определить не удалось – к сумерках изображение на мониторах было нечетким, только тени. Сошлись на том, что бандитов не больше десятка. От идеи построить баррикаду отказались – слишком тесно, она им самим закупорит выход. Из оружия имели нож, вилку и ложку.

Нож захватил Никита, продемонстрировав отработанное в детстве умение попадать в цель. Когда брошенный его рукой нож врезался точно в нацарапанный на двери круг, Ирина почувствовала тошноту. Представила, как нож вонзается в человеческое горло.

Дима, отломав две ножки у стула и привязав к ним шнур, до того служивший пояском Полиного платья, соорудил нечто вроде нунчаков – боевого оружия ниндзя.

Костик точил зубья вилки о каменные ступеньки и говорил, что в тюрьме это была бы вещь незаменимая. Рядом неумело елозил по камню черенком ложки Тофик. Он выбрал в главные Костика. После ужина журналист успел взять короткое интервью у заложника номер один, и Тофик поразился, какой Костик богатый и влиятельным человек. С восточной пылкостью Тофик повинился в том, что предлагал выдать «такой важный человек» бандитам, и рассыпался в клятвах и уверениях в своей преданности. Костик его простил и теперь относился к новоявленному адъютанту не без барского понукания.

Марк, Вася и Олег доломали стул и попросту вооружились дубинками. Казалось, никто из мужчин не испытывает страха. Напротив, им не терпелось броситься в бой. Даже возникали предложения о контрнаступлении. Но Ксюша сказала: «Через мой труп», Ирина и Поля добавили: «Через три трупа».

И нападавшие, и защитники по своему эмоциональному состоянию мало отличались друг от друга. Не мальчики, но мужья, они точно впали в детство, с боевым задором играли в казаков-разбойников. Вверху разбойники, внизу казаки. Красные и белые, хорошие и плохие, наши и ваши.

Женщин, сбившихся в кучку, сотрясала нервная дрожь. Все вызывало панический страх: заточенные вилки, летающие ножи, нунчаки и дубины, бандиты на поверхности и смельчаки в подземелье.

– Мозг мужчины, – бормотала Ирина, – имеет существенные отличия от женского. У самцов зона агрессии, расположенная в лобной части, значительно крупнее, чем у самок. С другой стороны, эмоциональноречевые центры у них менее развиты, поэтому женщины почти в десять раз болтливее, чем мужчины, острее реагируют на запахи, цвета и проявляют полифоничность эмоций.

– Ох, самцы! – дребезжаще вздыхала Поля. – Как это называется, когда череп сверлят? Трепанация! Надо им всем! Как родился – сразу трепанация! Тогда войн не будет и разбоя. Верно?

– Нет, – возразила Ирина, которую отвлекали праздно-научные рассуждения. – Был опыт массовых операций у младенцев. То есть сразу после рождения им удаляли гланды и аппендикс. Когда дети выросли, среди них оказался очень высокий процент умственно отсталых.

– Пусть лучше просто идиоты, чем идиоты с дубинками, – не соглашалась Поля. – Посмотрите на Васю!

– Я во всем виновата, – казнилась Ксюша. – Как чувствовала! Вернее, точно знала! Надо было вам вчера уехать. Растяпа, дура, размазня!

– Вчера Иры не было, – напомнила Поля, – она голодала с коллективом.

– Только вчера! – поразилась Ирина. – Собаки погибли, директор, голодовка, – кажется, это было в прошлом веке. Девочки, я знаю, что вас просить не надо, но тем не менее… Если со мной и Марком что-нибудь случится, вы поможете Леве добраться до бабушки и дедушки?

– Не говори ерунды! – одернула ее Ксюша. – Ничего с вами не случится. Пусть меня Бог накажет, но, если припрет, выдам я им Костика. – «И сама пойду», – добавила она мысленно. – Пусть подавятся! Тофик, конечно, мразь. Но сейчас я думаю, что он прав. Не стоит губить столько хороших людей ради одного паршивца.