— Это просто... — она замолкает и вздыхает.

— Что такое? — я чувствую печаль, окружающую Холли. Что-то гнетет ее и не дает покоя. — Поговори со мной, я не буду злиться. — Надеюсь.

— К-к-когда Стефан умер... — Слеза катится по ее белоснежной щеке. Я обхватываю ее лицо ладонями и аккуратно вытираю слезу. Она закрывает глаза и наклоняет голову, затем делает глубокий вдох и медленно выдыхает. — Я была на восьмой неделе беременности, когда он умер. Стресс из-за аварии слишком давил на меня и мое тело, и я потеряла ребенка.

— Mon chéri, — шепчу я, наклоняюсь и целую ее губы. Совершенный поцелуй.

— Для меня было слишком больно сперва потерять его, а потом ребенка. Я не слишком хорошо справлялась. — Еще одна слеза скатывается по ее щеке. Я вытираю ее и целую Холли в щеку. — Я не могу снова пройти через такую потерю. Я должна оставаться сильной из-за Эммы, но я рассыпаюсь, когда одна, Пьер. — Ее охватывают рыдания, плечи трясутся.

Не задумываясь, я обнимаю ее. Оборачиваю руки вокруг нее и покровительственно удерживаю. Я не позволю ей снова так переживать. Я не потеряю Холли из-за своего эгоизма.

В таком положении мы с Холли проводим некоторое время. Я усаживаю ее к себе на колени, чтобы она была как можно ближе ко мне, и наслаждаюсь тем, как выпуклость ее груди прижимается к моей. Я обожаю ощущать, как ее сердцебиение успокаивается и сливается с моим. Люблю слушать, как теплый воздух покидает ее вишнево-красные губы, когда она дышит.

— Пьер, — говорит она после долгого молчания.

— Oui, — отвечаю я, ласково выводя рисунки кончиками пальцев на ее спине.

— Думаю, ты мне нравишься.

Я усмехаюсь и прикасаюсь губами к ее волосам.

— Надеюсь.

— Нет, я имею в виду, что, кажется, ты мне очень нравишься.

Мой смех прекращается. Вместо этого мое сердце наполняется радостью, и я прижимаю ее еще ближе к себе. Ее хватка усиливается, и мы спокойно сидим, пока одна маленькая девочка не зовет свою маму и меня, чтобы мы пошли и покачали ее на качелях.

И, конечно же, мы счастливо подчиняемся.

Глава 22

Холли


Пьер поднимает спящую Эмму и несет к себе домой.

— Вот ключи. Пожалуйста, открой дверь, — он неуклюже протягивает мне руку, где на мизинце болтаются ключи.

Я беру их и иду открывать входную дверь.

— Маленький серебряный от первой двери, а большой золотой от второй, — приглушенным тоном сообщает он.

Эмма утомилась и очень быстро уснула в машине по дороге обратно.

Когда двери открыты, Пьер несет Эмму в гостиную и кладет на большой диван. Она переворачивается и прижимается к подушке, пока он берет одеяло, чтобы накрыть ее.

Пьер переплетает наши пальцы и ведет меня на кухню, откуда я могу наблюдать за спящей Эммой.

— Café? — спрашивает он, но не дожидается моего ответа. Включает кофе-машину и прислоняется к кухонной столешнице, ожидая, когда кофе будет готов.

— Конечно, — говорю я, вытаскиваю высокий кухонный стул и сажусь на него.

— Думаю, нам нужно поговорить о том, что сегодня произошло, — тихо начинает он.

— Прости, Пьер. Я не хотела все это вываливать на тебя. Просто это тяжело. Эмма задавала вопросы… и то, как ты посмотрел на меня. И как вы сегодня ладили, это просто...

— Как я посмотрел на тебя?

— Это трудно объяснить, — я пожимаю плечами и отвожу взгляд от его напряженного стального взгляда.

— Non, ты должна поговорить со мной.

— Иногда я не могу. Из-за тебя. Есть в тебе что-то такое, отчего я запинаюсь и не могу сказать, что нужно.

— И почему?

Я просто пожимаю плечами и все еще отказываюсь смотреть на него.

— Mon chéri, ты должна поговорить со мной. Я не смогу помочь, если ты не откроешься мне.

— Ты и в самом деле очень напорист, Пьер. И то, как ты смотришь на меня… Иногда мне кажется, что твой взгляд говорит, будто со мной что-то не так.

— В тебе нет ничего «что-то не так», как ты говоришь. Для меня ты — несравненная, чудесная, красивая, сексуальная женщина. Мне необходимо смотреть на тебя, чтобы убедиться, что ты реальная, а не просто сон. — Он отводит свой взгляд на долю секунды и усмехается. Как будто то, что он только что сказал — секретная шутка, о которой я не в курсе. — Ты настоящая и идеальная. Но я хочу большего, от тебя и меня. Я хочу большего для нас обоих. — Он опять смотрит на меня. Его глаза стали темно-серыми — он голодный хищник, жаждущий съесть меня.

Мое тело реагирует на его очевидную потребность. Сердце бьется в два раза быстрее. Я чувствую, как оно бьется в груди. Мое тело пылает, а кровь бурлит в венах. Глубоко в моем животе засело взрывное предвкушение. В горле пересохло. Я хочу его. Хочу почувствовать, как он будет двигаться внутри меня, возьмет меня и доставит удовольствие.

— Mon chéri, — говорит он низким, резким голосом, медленно огибая кухонный островок.

Я разворачиваюсь на барном стуле, развожу ноги и ожидаю, когда он шагнет в мое личное пространство.

— Мы израненные души, — шепчет он, ступая между моими ногами и убирая мои волосы с плеч за спину. — Мы должны освободиться от этой боли. — Он целует меня один раз в щеку. — Давай найдем наше счастье. — Пьер передвигается, чтобы поцеловать меня в другую щеку. — Вместе. — И захватывает мои губы своими.

Я обнимаю его и притягиваю ближе, оборачивая ноги вокруг его бедер. Моя голова запрокинута, ладонями он обхватывает мои щеки и пальцами нежно гладит кожу под моими глазами. Языком Пьер легонько скользит по контуру моих губ — он просит разрешения.

— Все правильно, отпусти, позволь мне. Я не причиню тебе вреда, — бормочет он напротив моих губ.

Ощущая новые подступающие слезы, я борюсь с ними. Стараюсь не допустить прорыва плотины, стараюсь не сломаться и не разрыдаться.

— Я никогда не обижу Эмму, — говорит он и снова прижимает свои теплые губы к моим.

Во мне так много разных эмоций. Если я откроюсь, то стану уязвимой для боли. Могу стать сломленной и одинокой. А что, если? Что, если однажды он уйдет на работу и никогда не вернется снова? Что, если у нас будет ребенок, и я останусь с двумя детьми, о которых нужно будет заботиться и которые никогда больше не увидят своих отцов? Мое сердце защищено. Я выстроила эти стены так высоко, что даже не вижу вершины.

— Поговори со мной, откройся мне, — шепчет он снова. Ладонями Пьер скользит по моему лицу, по шее, касается плеч. Медленно опускает руки к нижней части моей спины, где поднимает мою футболку и собственнически прижимает ладони к разгоряченной коже моей поясницы. — Впусти меня, — повторяет он, оставляя легкие поцелуи на моей шее. — Пожалуйста, Холли, дай нам шанс.

Его мольба разрывает меня на части.

— Как ты можешь быть таким уверенным? — слова сдавленно вылетают из моего рта.

— Потому что я знаю, что хочу тебя. И еще я знаю, что буду любить Эмму как свою собственную дочь.

Он отстраняется и наблюдает за мной. Ждет моей реакции. Но я не знаю, что и думать об этом.

— Мы были вместе едва ли минуту. Как ты уже можешь говорить такое?

— Потому что я знаю свое сердце.

Пьер снова смотрит в мои глаза, но я не могу смотреть на него.

— Это слишком быстро.

— Я согласен.

Наши взгляды встречаются, и теперь моя очередь задаваться вопросом, что, черт возьми, происходит.

— Почему ты непреклонен в достижении этого?

— Потому что, — он делает паузу и губами касается моих. То, как он целует меня так целомудренно и осторожно, я чувствую, что он нуждается во мне. — Я мечтал о тебе, даже когда еще не встретил тебя. Пришло наше время исцелить друг друга. Мы не должны спешить. У нас есть время узнать друг друга, научиться быть парой и семьей.

— В этом и проблема, у нас есть только мгновение.

И это поражает меня с такой силой, что мое тело начинает трясти. Слезы текут по моему лицу, по моим щекам. И я, наконец, понимаю: мои стены начинают рушиться, крошиться у моих ног.

Пока слезы текут, а тело разрушается, Пьер становится моей опорой. Он превращается в мужчину, в котором я нуждаюсь. Он позволяет мне провалиться в мой страх, готовый поймать меня и вернуть обратно к жизни.

— Я не дам тебе упасть, — говорит он, обнимая меня крепче. — Ты все, что мне нужно, и я хочу быть всем для тебя. Я никогда не оттолкну тебя. Доверься мне.

Чувствую, что мои слезы пропитывают футболку Пьера, но он не отодвигается от меня. Вместо этого сокращает любое пространство между нами и обнимает меня крепче.

Проходит время. Вокруг тихо, но это ощущается так правильно. Мы как единое целое. Мы принадлежим друг другу.

Когда мое дыхание успокаивается, а слезы прекращаются, я слышу шорох из гостиной. Пьер вытирает влагу с моего лица.

— Я хочу, чтобы ты приехала сюда на ужин во вторник вечером. Сможешь? — спрашивает Пьер приглушенным голосом.

— Должно получиться. Сперва мне нужно договориться с Бронвин, но я дам тебе знать.

— Пожалуйста. — Он целует меня. — Постарайся. — И еще раз целует.

— Мамочка, ты в порядке? — спрашивает Эмма, стоя у входа в кухню.

Пьер отступает и возвращается к кофемашине. Когда я развожу руки, Эмма идет в мои объятия, и я целую ее в макушку.

— Я в порядке, малышка.

— Я устала, — ворчит она.

— Знаю. Скоро мы вернемся домой, и ты сможешь принять ванну, поужинать и запрыгнуть в постель.

— Я собираюсь готовить лазанью на ужин. Мой собственный рецепт. И мне бы действительно понадобилась кое-какая помощь, — говорит Пьер не кому-то конкретно, хотя я уверена, он хочет, чтобы Эмма радостно спросила, сможем ли мы остаться.