– Кого надо загрызть? – спросил Волк, вставая с табуретки и выдвигаясь в коридор.

– Никого, по крайней мере пока. – Бабуля стояла посреди коридорчика, она сняла с себя бежевый плащ, при этом десяток амулетов на вязаном платье, представляющем собой арт-объект, зловеще стучали. – Достань-ка мне с серванта вазу, пожалуйста, я сама не дотянусь.

Волк решил не портить настроение сияющей от удовольствия Марии Ивановне. На обувную тумбочку в коридоре она пристроила огромный букет цветов.

Волк отправился в большую комнату, едва не столкнувшись в дверях с Красной Шапочкой.

– Привет, ба, – услышал он за спиной ее голос. Затем последовала пауза, сменившаяся восхищенным: – Ух ты, откуда такая красота?

Волк стащил с серванта пыльную вазу и вернулся в коридор с явным намерением протиснуться в ванную – вазу, как минимум, следовало отмыть от пыли. К этому моменту бабуля уже освободилась от плащика и стояла перед внучкой, а в руках у нее был, с точки зрения Волка, резко пахнущий веник срезанных растений.

– Какие шикарные хризантемы, – сказала Красная Шапочка, с умилением глядя на вышеупомянутый веник. – От кого, если не секрет?

– Вот тебе возьми все да и расскажи, – смутилась Мария Ивановна. – Секрет. Я же тебе говорила, у меня есть несколько поклонников. У нас в пансионате я считаюсь самой перспективной невестой. За мной три года ухаживают сразу два заслуженных артиста, а после того, как я стала сниматься в вашем сериале, их стало четверо.

– Не сомневаюсь в твоем обаянии, – Красная Шапочка разулыбалась, словно поклонник появился у нее самой. – Так вот где ты пропадаешь и не приезжаешь к нам?

– И да, и нет, – загадочно ответила Мария Ивановна, отдавая букет Волку. – Ты б, Вовчик, воды цветочкам налил, что ли? Цветочки – они влагу любят. А Красная Шапочка любит цветочки.

– Бабушка, ты ведь знаешь, у волков цветы дарить не принято, – вступилась за своего кавалера Красная Шапочка, – они цветов не различают, в смысле волки, и они для них слишком сильно пахнут, в смысле цветы.

– Прости, Вовочка, забыла на радостях, – поспешила извиниться Мария Ивановна.

– Я на вас не могу обижаться априори, вы для меня как родная, – заметил Волк, возвращаясь в ванную, дабы налить воды в вазу. – А такие подробности вообще мало кто знает. Люди настолько заняты собственными проблемами, что не только волками – друг другом абсолютно не интересуются, – начал ворчать Волк, но тут же осекся. – Но это ни в коем случае не про вас, Мария Ивановна.

– А ты все еще на своей диете сидишь? – заботливо спросила бабушка. – Я привезла из пансионатской столовой настоящего рассольничку. У нас домашняя кухня, все-таки готовят для бывших, но знаменитостей. А эту твою вонючую гадость есть невозможно…

– Ой, не травите душу, – ответил Волк, ставя вазу на кухонный столик. – Две недели еще мне это гов… говеть.

– Я рассольник не буду, – решительно отказалась Красная Шапочка. – Он с мясом, а я убитых животных не ем!

– Бедненький ты страдалец, Вовчик, – пожалела Волка Мария Ивановна. – Представляю, как тебе надоели блюда из огурцов и салата. Давай, я вам с Красной Шапочкой хоть оладушек испеку, это я, как ни странно, умею, а то, гляжу, ты совсем отощал. Только у вас из припасов, насколько я помню, типа муки, изюма и ванили, ничего нет. – Открыв холодильник, Мария Ивановна полюбовалась его белым и чистым нутром. – Совсем пусто.

Волк, конечно, отказался бы, но все его внутренности, начиная с мозга и заканчивая последней селезенкой, в один голос возмутились против подобного насилия над волчьей природой, и, чтобы не смалодушничать, он ответил уклончиво:

– Мы как раз в зоомагазин собирались, мне вовремя не переслали новую партию «Ротемита» – сказал он. – Вот и зайдем заодно в супермаркет. Вы нам списочек напишите, чего по хозяйству надо.

– Сейчас изображу, – согласилась Мария Ивановна, присаживаясь за стол. Ее взгляд невольно упал на букет. – Ах, какие хризантемы! Смотрю и не налюбуюсь. Жаль, что ты этой красоты не видишь.

– Я вижу красоту, – пожал плечами Волк. – Просто у нас понятия о ней немного разные.

* * *

«Списочек» Марии Ивановны традиционно оказался в два столбика по десять пунктов, и Волк с Красной Шапочкой сначала закупились по нему, отяготившись четырьмя пакетами, и лишь потом зашли за «Ротемитом». Однако тут их постигла неудача – зоомагазин оказался закрыт на переучет. Пришлось Волку с тяжелыми сумками и Красной Шапочке, сетовавшей на усталость, тащиться квартал до другого, более крупного зоомагазина.

Появление Волка вызвало настоящий гвалт – в отличие от маленького отдела в их супермаркете, это был целый салон, и в нем, кроме собачьего и кошачьего корма, одежек, поводков и прочего подобного продавались и живые зверушки. Появление Волка мелкопузая братия почему-то не одобрила: птицы принялись противно орать, крысы, хомяки и прочие шиншиллы – бегать как заведенные, котята – панически мяукать. Большущий котенок дорогого мейн-куна забился в угол клетки и шипел оттуда, сверкая глазами.

На фоне всего этого один из вольеров казался сосредоточием спокойствия среди всеобщего гвалта. И именно он и привлек внимание Красной Шапочки. Невозмутимый Волк, не обращая ни малейшего внимания на царящий вокруг филиал известной лондонской клиники Бедлам, протянул продавцу самолично им составленный список консервов, которые он наметил для собственной флагелляции[3] через желудок.

Когда продавец вытащил необходимое количество припасов, а Волк оплатил их карточкой, наш герой наконец заметил отсутствие Красной Шапочки и даже слегка встревожился и позвонил:

– Ты где?

– Иди сюда, – Красная Шапочка на корточках сидела у того самого спокойного вольера и улыбалась. – Глянь, какая мимимишечка!


– Зачем заводят собак? На охоту ходить не надо. Квартирка в Марьино – не особняк, и ее охранять не нужно, – зудел Разумей.

– Для того, чтобы хоть кто-то любил тебя всю свою короткую жизнь от первой минуты до последней. Когда ты приходишь домой, пес счастлив. Он готов отдать за тебя жизнь, ничего не прося взамен. На любовь и преданность способны только собаки, – растрогалась Внутренняя Богиня, и тут же ее настроение изменилось. – У нас появился конкурент, – обеспокоилась крылатая.

– Джорж Элиот, это английская писательница девятнадцатого века, сказала: «Животные – очень милые друзья: не задают вопросов и не критикуют», – напомнил Разумей Занудович.

Всматриваясь в клетку, Девочка-Девочка разулыбалась.

– А пусть заведется этот рыжий помпон, я все равно красивее. Вот помните, в одна тысяча семьсот шестнадцатом году у очередной нашей хозяйки была обезьянка, мы с ней почти подружились…

– Не ужились мы с той хозяйкой, – сурово напомнил Разумей Занудович. – Она решила, что у нее не все хорошо с головой, и травила себя таблетками…

– Вообще-то песик миленький, – прервала Разумея Внутренняя Богиня. – Действительно, пусть будет. Я с ним точно найду общий язык.

* * *

– Здрасьте! Меня зовут Дейзи, и я померанский шпиц. Трехцветный и очень пушистый, как шарик-пуховка. Но не с острой мордочкой, а с плоской, и стрижен я под медвежонка. Поэтому стою в три раза дороже обычного рыжего шпица.

– Я прямо слышу Внутренний Голос этого щенка, – обрадовалась Девочка-Девочка.

(Кто сказал, что шпицы не разговаривают? А вы не забыли, что наше повествование – сказка, а в ней и не такое возможно. Говорящий прямоходящий Волк вас почему-то не смущает, или режиссер Лев Львович со львиной шевелюрой, и даже пантерная сущность Красной Шапочки, проявляющаяся в ней в прекрасные интимные моменты занятия любовью.)

– В жизни я словес не глаголю, токмо рычу да вою. Иногда это чертовски неудобно, должен вам сказать. Я-то хозяев понимаю, конечно, когда они говорят о вещах конкретных, вроде сна, еды или прогулки… или когда ругаются, что, увы, с этими меркантильными и себялюбивыми созданиями случается куда чаще, чем хотелось бы одному отдельно взятому, чаще всего за шкирку, померанскому шпицу.

Зато они нас, псов, независимо от размеров, не понимают вовсе. Вот и попробуй, объясни этим бесчувственным громадинам, что маленькой собачке неплохо бы выйти на улицу для отправления, я извиняюсь, естественных потребностей!

Приходилось отправлять их там, где меньше заметно и максимально близко к улице, то есть в коридоре, среди обуви. Что гарантированно заканчивается порцией трепки. А что мне делать, скажите на милость? Я же не могу разорваться, правда? Как их приучить к тому, что регулярные прогулки с домашним любимцем не только полезны для здоровья, но и попросту физиологически необходимы. А? А меня считают за игрушку!

Посидели бы вы три проклятых месяца в гордом одиночестве в вольере размером со средний офисный аквариум, посмотрел бы я на вас! Хорошо, что я шпиц, а не овчарка, не то сбрендил бы в этом тюремном заключении.

А главное – за что?! Вот что я такого сделал, что меня таким жестоким образом засадили в кутузку? Я, конечно, шаловливый и непоседа, но даже нашкодить в своей жизни еще не успел, только-только родился. Мало им было разлучить меня с мамой, к которой я даже толком-то и не привык, с милыми братьями и сестрами, хм, которым, впрочем, я уже успел задать трепку, чтобы не лезли поперед меня к мамкиной сиське. А чего они? Я же есть хочу!

Видимо, это мне и было вменено в вину: в один прекрасный день какая-то громадина с женским запахом засунула меня в дурно пахнущую пластмассой корзинку и потащила куда-то. Я, между прочим, только-только ходить научился и на ногах еще стоял не очень. В общем, когда тетка меня куда-то принесла, меня от тряски банально, простите за неаппетитные подробности, вытошнило прямо на шикарный маникюр этой дамы. После чего я опять оказался в корзинке, а затем – в вышеупомянутом аквариуме.