Спасителя Плотвы из экономии играл оператор Семен, зооморф овчарки, и ходил он с длинными дредами, которые собирал в пышный хвост. На нем в отличие от Ашота, всегда одетого в летний костюм, висели драные джинсовые шорты и майка в пятнах либо от пива, либо от беляшей. Но молодость, отличная фигура и профессионализм делали его красавцем. Его только чуть подгримировали под Бурундука.

Любящая любую жидкость Плотва три дня с утра до вечера пила шампанское, сделав выручку деревенскому магазину, и флиртовала с Ашотом Израилевичем. От скуки они также ездили с группой на съемки прекрасных лесных и сельских видов начала осени. Ждали погоду. Лев Львович решил топить Плотву обязательно в проливной дождь. И дождались. Зарядил ливень.

Во время съемки в болоте Плотва самоотверженно залезла в кроссовках, новых джинсах и футболке в самую топь. У нее сразу стала серебриться кожа, отливая, как чешуя, а чуть позже ноги срослись и появился роскошный хвост. Она активно била им по темной воде в болотной ряске и даже соглашалась при следующем дубле не краситься слишком сильно.

И вот во время спасения Семен, искренне любящий свою профессию оператор, впечатлился изменениями в Плотве и тащил ее из воды, а потом обтирал и обнимал совершенно искренне. Даже главный оператор Потапыч, много чего видевший на съемках, и тот зааплодировал после появления хвоста и мелкой чешуи на теле Плотвы. Еще больше отснятый эпизод понравился Ашоту.

На следующий день Плотва в голом виде плескалась в реке под ярким солнышком. Продюсер и режиссер наблюдали за происходящим с восторгом, а вот в глазах Семена появилась ревность.

За неделю усиленного питания и полусладкого шампанского Плотва прибавила три килограмма, и это прекрасно сказалось на ее тощей фигуре.

В последнюю ночь перед отъездом, когда по российской традиции вся группа, кроме непьющего шофера, активно уничтожала ящик водки, Плотва заметила, как Семен и Потапыч переглядываются и подливают продюсеру уже не водку, а местный самогон в шестьдесят градусов.

Проходя мимо Эли, Семен, не наклоняясь, проговорил: «В двенадцать, в моей комнате», и сердце Плотвы забилось не по-рыбьи.

Они провели прекрасную ночь, после которой Сема вытаскивал из дредов чешуйки, а Эля ходила с потерянным взглядом и не отвечала на приставания Ашота.

– Что мне теперь делать? – заглядывала Плотва в глаза Красной Шапочки. – Я не могу спать с Ашотом, тошнит, мне Сему хочется.

– Я не знаю, что делать, – честно отвечала подруге Красная Шапочка. – Я в такой ситуации не была.

– Ладно, – Плотва вытерла покрасневшие глаза. – Поеду, меня Ашот в ресторане ждет. Никогда не думала, что рестораны могут надоесть.

Пока Эльвира шла к новому желтому «Пежо», Красная Шапочка смотрела ей вслед и, кажется, чуть-чуть завидовала. Сама она еле отбилась от ухаживаний Ашота Израилевича, а вот теперь позавидовала и ресторану, и автомобилю.

Ее внимание отвлек Дейзик. Он стал бегать кругами, ища для себя развлечений.

* * *

Волку стало скучно, к тому же дико хотелось пить – денек выдался жаркий, а повышенная волосистость в летнюю жару комфорта не добавляет. И Волк отрулил за квасом, продаваемым, как в советские времена, из бочки.

Пока он стоял в очереди, Дейзи ухитрился погнаться за зазевавшейся кошкой. Кошка шмыгнула под чей-то джип и оттуда рванула в неизвестном направлении. Дейзи, которому длина поводка не позволяла видеть, что творится под чудовищем, рожденным корейским автопромом, натянул поводок как струну, пытаясь заглянуть под машину.

В это время хозяйка джипа, сильно смахивающая на Жирафу, вернулась из супермаркета. В одной руке у нее был пакет и открытая бутылка холодного коктейля, в другой – мобильник, по которому она общалась на повышенных тонах.

В общем, словоохотливость дамы едва не стоила Дейзи жизни – эта любительница общения по мобильнику, не прекращая разговора, уселась за руль, уместила на сиденье рядом пакет и, отхлебывая из бутылки, стала заводить машину. Дейзик на чихание мотора ни малейшего внимания не обращал и продолжал попытки вытащить давным-давно убежавшую кошку из-под стартующего джипа.

Рассуждать было некогда, и Волк серой молнией метнулся к машине, с ходу схватил песика зубами за шкирку и кубарем покатился по газону, прикрывая лапами непослушное животное.

Дама за рулем с перепугу уронила телефон и врубила ручник, оборвав при этом кардан, машина взвыла, но с места не тронулась.

Увидев это, Красная Шапочка чуть не потеряла сознание, потому и выронила поводок, но тот, к счастью, успел намотаться на Волка. Волк встал с газона, вынул виноватого Дейзи из зубов и, удерживая за шкирку, сказал:

– Еще раз так сделаешь… я тебе хвост купирую! Будешь у меня ротвейлером-недомерком, и не делай вид, будто не понимаешь!

– Вы что вытворяете?! – орала дамочка, вылетая из джипа. – Вы мне машину поломали!

– А что это вы пьете, мадам? – на голубом глазу поинтересовался Волк, демонстративно втягивая носом воздух. – Какое содержание алкоголя в этом апельсиновом коктейле?

– Вы угроза для общества, – возмутилась Оля.

– Кстати, вы знаете, что означает этот красивый синий кружочек в красной окантовочке, перечеркнутый двумя красными линиями? – Волк ткнул пальцем в знак «Остановка запрещена».

– Ой, а вы Серов-Залесский? – моментально сменила тон дама. – Я вас видела по телевизору. А дайте мне автограф. Вот здесь распишитесь. – И нетрезвая дамочка ткнула в декольте летней маечки, из которого выпукло торчала грудь пятого размера.

– Я тебя сейчас прибью, – слишком спокойно пообещала Красная Шапочка и шагнула к джипу.

Дама, упав обратно на сиденье, сделала вид, что не встречала ни Волка, ни Дейзи, и вообще, где ее мобильник?

Волк пожал плечами, поставил Дейзи на землю, потрепал по холке, взял в лапу вертушку поводка.

– Теперь я его поведу.


Дома, рассказывая о произошедшем бабуле, Красная Шапочка заново переживала за Дейзи, а заодно и за Плотву.

– Хорошо все, что хорошо кончается, – заключила рассказ внучки Мария Ивановна. – Оладушки на столе, рассольник в холодильнике, а мне пора ехать. Цветы я с собой заберу.

– Ой, бабуля, ты в последнее время такая загадочная.

– Есть немного…

На кухне Волк доедал разогретый суп и одновременно искал информацию в ноутбуке.

Красная Шапочка выпила полчашки чая с оладушкой и с половинкой плиточки черного горького шоколада, от которого Волк старался держаться подальше (как известно, для псовых шоколад не менее опасен, чем мышьяк для людей), и включила телевизор. Шло какое-то из талант-шоу, коих последнее время расплодилось на телевидении великое множество. Лев Львович, кстати, был завсегдатаем многих конкурсов и порой даже заседал в жюри. Впрочем, в жюри этого конкурса Брюковкина не наблюдалось, зато присутствовал известный актер театра и кино с повадками аборигена московской периферии.

– Начинаем первый этап нашего конкурса!

– Переключи, – проворчал Волк, не отрываясь от ноутбука. – Смотреть не могу эту муру.

– Володя, – переключив телевизор на канал «Культура», Красная Шапочка подошла сзади к Волку, обняла его и поцеловала в шею. – Ты последние две ночи больше занят Интернетом, чем мною.

Руки девушки опустились с шеи на плечи Волка и дальше, к животу.

– Подожди, – Владимир перехватил руки Ольги. – Я работаю и не хочу тебе мешать. А ты бы прочла сценарий двух новых серий, скоро опять начнутся съемки.

– Это «Ротемит» так на тебя действует! – обиделась Красная Шапочка. – Или тебе нужна та сисястая, которая чуть не задавила нашего Дейзика.

Услышав свое имя, на диванчике проснулся щенок и завилял пушистым хвостиком.

– Не говори глупостей, – тихо ответил Волк. – Ты иди, ложись, я позже приду.

Подхватив щенка, Оля отправилась в спальню.

– Мне нужно отвлечься, – заявила она своему Подсознанию в виде трех сущностей. – Иначе я взорвусь от бешенства.


– Представь, что ты в бутике на Тверской и покупаешь себе новое белое платье, шелковое, ниже колена, и туфли, – мечтательно высказалась Внутренняя Богиня.

– Нужно думать не только о приятном, но и о полезном, – спокойно заявил Разумей Занудович. – Например, о сдаче всех экзаменов на пятом курсе твоего института.

– Лучше о мороженом со свежей клубникой, – размечталась Девочка-Девочка.

Дейзик, повертевшись на одеяле, пристроился на пустующую подушку Волка.

– Теперь следует зафиксировать приятные образы посредством оздоровительного сна.

Разумей Занудович занялся установкой снопроектора, прикусив от старания кончик языка. На нем появился белый халат и медицинская шапочка.

Он настолько увлекся этой ответственной работой, что не заметил, как за его спиной на полянку спланировала Внутренняя Богиня в костюмчике анимешной героини, очищающей мир от годзил, ктулх, оборотней и прочих монстров. Сейчас, вероятно, почетная роль монстра отводилась Разумею. Крылья Внутренней Богини отливали алым, в руках холодно поблескивал моргенштерн[5].

– Попа-ался, подлый трус, – довольно протянула Внутренняя Богиня. – Молился ли ты на ночь, Занудович? И что ты портишь сны нашей девушке? На фига ей эти экзамены, ей на учебу еще целый год ходить.

Разумей обернулся, прикрывая грудью снопроектор. Да, его застали врасплох, но отступать он и не думал.

– Должен же хоть кто-то в голове Красной Шапочки принимать правильные решения, – протянул он, переоблачившись в черный бушлат и тельняшку. – И вообще, чего это тебе не летается, коллега?

– Погода нелетная, – ответила Внутренняя Богиня, постукивая моргенштерном по латной рукавице. – А все потому, что какие-то мелкие, мерзкие, приземленные… – она не нашла нужного существительного, потому просто продолжила после паузы. – …Пакостят, пока мы парим в заоблачных высях.