— Угу, я заметил.

Интересно, что еще он заметил, подумала Холли. Хорошо бы удерживать его внимание на чем-нибудь прозаическом, вроде украшений.

— А вы знаете, что это такое? — спросила она, касаясь серьги, которую он только что трогал.

— Конечно, знаю. Это серьги. Я могу не знать многого, но кое-что все же знаю, поверьте.

— Я имела в виду, знаете ли вы, какие это серьги.

— Понятия не имею. Я никогда не считал себя специалистом в женских украшениях.

“Зато уж в женщинах… ” — подумала Холли, а вслух 5казала:

— Это “Ловцы снов”.

— Они похожи на паутину с застрявшими в ней перьями. — Рик покосился на ее ухо с серьгой.

— История о “Ловцах снов” одна из моих самых любимых. Думаю, что она ведет свое происхождение от индейцев онеида, живших на северо-востоке Соединенных Штатов. Короче говоря, в истории рассказывается, что “Ловец снов” фильтрует все сны и только хорошим позволяет проходить через отверстия в круге. “Ловцов снов” помещали над колыбелью младенцев, чтобы защитить их, и потом люди хранили этот талисман всю жизнь.

— Думаете, они защитят вас от кошмаров?

— Я всегда стараюсь надеяться…

Рик хорошо помнил ее слова, сказанные два дня назад, о том, что девяносто девять и девять десятых процента времени она считает себя защищенной от влияния отца. Остальное же время ее мучают кошмары.

А у него свои кошмары. Время быстро бежит, а он не знает, что делать. Проклятие, он теперь даже не знает, какой путь правильный. Это Холли так подействовала на него. Она так действует на каждого, кто общается с ней. Она изменяет людей. Заставляет их думать.

Как ни противно было Рику это признавать, идеализм и пылкость Холли не просто притягивали его, он чувствовал, как постепенно что-то с него стирается, слышал призыв к той части его натуры, которую считал давно отмершей. Он видел, как хорошо Холли работает с детьми. Застенчивая маленькая девочка, которую он заметил в ее классе несколько дней назад, буквально расцвела от доброго внимания Холли. Проклятие, все дети обожают ее.

Но Рик не ребенок. И все равно Холли заставила его чаще думать не о несправедливостях, а о возможностях, открывающихся в жизни. Но в их перечень не входит возможность иметь с ней любовную связь, какой бы заманчивой, черт возьми, она ни была.

Не говоря о том, что в его бизнесе такая практика запрещена. Он взялся за это дело не для того, чтобы принимать на себя какие-то обязательства. Ведь при всей свободе духа, какой обладала Холли, она не была женщиной того сорта, у которой делают остановку на одну ночь. Романтическая история ее жизни подтверждает это.

Нет, любовь с ней невозможна. Правда, принятое решение не остановило Рика — он нагнулся и слизнул упавшую каплю шоколадного мороженого с ее подбородка.

— Ой, мороженое капает? — спросила она, с кошачьей грацией облизывая губы. — Все? Больше нет?

— Есть. — От взрыва желания у Рика сел голос. Какие бы чувства он ни испытывал к ней, их не могли удовлетворить объятия прошлой ночи. Эта легкая проба, позволившая ему ощутить, какова она на вкус, еще больше разожгла его аппетит.

— Есть? — Холли повернулась к нему. — Где еще на мне мороженое?

— Здесь. — Он провел пальцем по ее правой щеке. Маленький холодный комочек остался на кончике пальца. Намеренно медленно, не сводя глаз с нее, он поднес палец ко рту.

Такой простой жест, и длился он долю секунды, но эффект на Холли произвел удивительно сильный. Она почувствовала внутри, в самой глубине, томительный жар. Будто у нее начиналась лихорадка. Будто ее куда-то затягивало…

— Ребята, что вы собираетесь делать? Вроде как целоваться, а? — вдруг раздался голос Джордана.

Холли виновато вздрогнула и чуть не уронила остатки фунтика с мороженым себе на колени.

— Джордан, что ты здесь делаешь?

— Ищу, где бы помыть руки.

— Джордан, я же сказал тебе, подожди меня, — подходя, громко произнес Уит. — Пойдем, туалет вон там.

И оба так же внезапно исчезли, как и появились.

Глаза их встретились, Рик умел передавать свои мысли, не говоря ни слова…

Не теряй рассудок, велела себе Холли и с облегчением отметила, что кровоподтек у него под глазом вроде бы проходит и не собирается превратиться в полноцветный синяк. Это наблюдение помогло ей не утонуть в таинственной глубине его глаз. Сделав над собой еще одно усилие, она потупилась, ускользая от магнетической их притягательности.

— Да… Что вы думаете об этом месте? — спросила она.

— Здесь здорово.

— Здорово? — Холли с отвращением уставилась на него. — Здорово?

— Вы имеете что-то против этого слова?

— Для описания такого вида — да.

— А как бы вы описали его?

— Захватывает дыхание. Великолепно. Незабываемо. Посмотрите туда. — Она махнула рукой. — Что вы видите?

— Вижу гору и на ней снег.

— Этот снег, к вашему сведению, самая большая система ледников в континентальных Соединенных Штатах.

— Так кто теперь рассуждает аналитически? — усмехнулся он.

Холли не обратила внимания на его насмешливую реплику.

— Что еще вы видите?

— Сосны и траву.

— Траву? — Она в отчаянии округлила глаза. — Это луг. С ковром полевых цветов.

— Вот как, с ковром?

— Да, именно так. Эта местность знаменита своими летними полевыми цветами. Посмотрите внимательнее, разве вы не видите, сколько там цветов! Белые, фиолетовые, ярко-красные, желтые… Этот луг похож на фантастический гобелен, сотканный из голубого люпина, с мазками фуксии и желтого губастика.

Рик поймал себя на том, что улыбается, слушая ее страстное описание.

— Вы тоже ребенок, вот вы кто.

— И вы тоже. Трава! — Она покачала головой. — Неужели этот вид не произвел на вас впечатления?

ОНА произвела на него впечатление. Самоотдача, с какой она воспринимает жизнь. Но он не стал говорить об этом вслух.

— О чем вы думаете? — спросила Холли.

— О печеночном паштете, которым вы угощали на дне рождения, — ответил он вместо того, чтобы сказать правду. — Я думал, вы не едите мяса.

— Я не ем того, что имеет лицо.

— Как я понимаю, это значит, вы не будете кусать меня.

— Как я понимаю, не буду.

— Жаль.

— Гм, мы все должны приносить жертвы. Кстати, это был не печеночный паштет, а ореховый.

— Рассказывайте.

— Я не шучу. Это был ореховый паштет. Его делает Уит. Хотите рецепт? Кладете в миксер грецкие орехи или орехи пекан, морковку, лук, немного хлебных крошек, томатный соус, овощной бульон и маленький зубчик чеснока, потом выливаете в обложенный хлебом противень и запекаете.

— Мне не нужен рецепт, — пренебрежительно бросил Рик.

— Почему?

— Во-первых, я не повар. И во-вторых, не люблю орехи.

— Но ведь вы ели паштет, разве нет? И вам он тоже понравился, правда?

— Только потому, что я не знал, что в нем орехи.

— И кто сейчас мыслит нелогично?

— Это вы, должно быть, вытравили из меня логику.

Холли засмеялась, услышав обвиняющие ноты в его голосе.

— Я же говорила, что мы изменим ваш образ мыслей.

— А если я не хочу, чтобы мой образ мыслей менялся? Что, если мне нравится тот прекрасный образ мыслей, какой у меня есть?

— Вы опять, Рик, впадаете в панику.

— Я не впадаю в панику, — проворчал он.

— Даже когда маленькие девочки называют при вас вслух свое неназываемое?

— Этот ребенок слишком много болтает.

— Вы ей нравитесь, — сообщила ему Холли.

— Избавьте.

— Да, нравитесь. На следующий день она мне сказала об этом. Она сказала, что ей нравится мужчина, который убежал от нее без оглядки.

— Я не убежал. Избегал ее, может быть. Но не убежал.

— Вы ей до сих пор нравитесь.

— Хм, человек всегда гонится за тем, чего не может иметь.

— Вы так говорите по опыту, которого набрались здесь? — спросила Холли.

— Может быть. И опять же, что за имя у этой девочки? Азия? Какими должны быть люди, называющие своих детей как континенты? — раздраженно воскликнул Рик.

— Вы опять очень напряжены, — спокойно ответила Холли. — Вам надо расслабиться и позволить целительной силе гор проникнуть в вас. Мой друг верит, что горы — источник естественной силы и омоложения.

— Для вашего друга, может быть, и источник, — буркнул Рик.

— Вы в это не верите, правда?

— Не верю.

— Напрасно.

— А вы напрасно слишком верите, — не уступал он.

— В сравнении с вами — наверно. Но в сравнении с теми, кто по-настоящему верит… Я только начинающая.

— Боже, спаси нас. Если вы только начинающая, то мы все в большой опасности. — И я в частности, подумал Рик. С тяжелым сердцем он предчувствовал, какой опасностью чревато для него все, что Холли вобьет ему здесь в голову.

Последний счет: странная леди — три очка; частный детектив — ноль, в конце шестой подачи. Нда, Рик определенно начинал беспокоиться.


Глава восьмая

Вернувшись во “Внутренний взгляд”, Рик по платному телефону снова проверил свой автоответчик. Старик Редмонд оставил ему очередное послание. Краткое и ясное. “Ваше время, Данбар, уходит”, — предупреждал он.

— Сказал бы что-нибудь, чего я не знаю, — проворчал Рик, в сердцах швырнув трубку.

Когда он вошел в обеденный зал, большинство обедающих уже поело и ушло. Прекрасно. Раздражение Рика поднялось еще на отметку выше. Он и так уже злился, что Холли сегодня опять сумела обработать его, растрогать. Ему не нравились нынешнее его настроение и образ мыслей, куда проникли сочувствие, творческий дух, бесконтрольность и что-то своего рода женское.