— Что-то случилось? — внезапно тихо, спрашивает она.
Я отхожу к двери, случилось… Да случилось… С яростью ударяю кулаком в стенку, да так, что сыпется штукатурка, Алина закрывает лицо руками, а я теряю над собой полностью контроль. Подхожу к ней, рывком поднимаю с кровати и смотрю в глаза. Она вся дрожит.
— Откуда у тебя на запястье эти родинки?
Хватаю ее за тонкую руку. Она дергается, но я не отпускаю, мне рвет крышу. Смотрю на этот узор и понимаю, что такие я видел у Акелы, только у этой твари, сломавшей всю мою семью.
— Я не знаю, — едва не заикается она.
— Не ври мне сука.
Даю ей оглушительную пощечину. Она едва не падает, я удерживаю ее и замираю, с ее глаз текут слезы.
— Пожалуйста, не надо.
Мое сердце бешено стучит, ненавижу мужиков, которые бью баб, а сам это сейчас сделал. Урод… Мысленно считаю до десяти и смотрю на ее губы, такие пухлые, красивые. Знаю, что не сдержусь. Прижимаю ее к себе и яростно, словно голодный зверь, впиваюсь в них. В ее губы, твою мать… Она особенная, не такая, как все. Не могу. Взрослый мужик, а теряю голову на секунду. Губы такие мягкие нежные… Особенные… Я окончательно теряю над собой контроль, как она резко вырывается и дает мне по щеке. Я замираю, со злостью смотрю на нее. Девчонка отходит от меня, сжимая кулачки.
— Не смейте меня трогать. Лучше сразу убейте, — шепчет она.
Я грубо выругиваюсь и, как пацан кидаюсь к двери, хлопая ей. Чертова сука… Дотрагиваюсь до щеки, она еще пожалеет, что сделала это. Очень сильно пожалеет… Так, что сама будет умолять меня трахнуть, умолять, но вот только пощады не будет… Это могу ей пообещать.
ГЛАВА 7
АЛИНА
Меня всю трясет, хватаюсь за горящую щеку, он с такой ненавистью на меня смотрит. Я сама не ожидала от себя, что ударю его, но себя трогать никому не позволю, никогда. Хватит, итак столько унижений вытерпела, больше никому не позволю себя трогать. Тим столько унижал… Тим. Где он, что он с ним сделал? К горлу подкатывает ком, я отодвигаюсь еще дальше, этот монстр сужает глаза.
— Только дернись отсюда хоть куда. Собакам скормлю и не пожалею. С тобой позже разберусь.
Разворачивается и выходит. Я остаюсь одна, меня всю трясет, прижимаю ладони к горящим щекам, сажусь на кровать и чувствую, как по щекам, текут слезы. Что со мной будет дальше? Нужно бежать, бежать… Он, правда, скормит меня собакам и ребенка. Прикладываю руку к животу. А нужен ли он мне? Зачем? Меня либо посадят, либо убьют. Как он будет расти без меня? Нужно делать аборт, нужно немедленно. Ложусь на кровать, поджимаю ноги, нет так нельзя, что я за монстр бесчеловечная… Нельзя так говорить про ребенка, детей убивать нельзя. Один аборт я уже сделала и сейчас судом забеременела, не смогу, хватит больше. Я должна родить, должна стать матерью. Ведь ребенок нужен в первую очередь женщине, она мать, надеюсь я никогда не стану такой матерью, как моя. Самый настоящий монстр, чудовище, сука… Ненавижу ее. Бросила меня, вытолкала руками отчима, не узнала за все это время, как я живу, что со мной… Сотрясаюсь в беззвучных рыданиях, сама себе говорю: Алина так нельзя. Ты же сильная. Хватит реветь, ты не одна, ты должна спасти ребенка, своего будущего ребенка…
АЛАН
Больно? Не то слово… Когда ты теряешь близких тебе людей, тебе словно вырывают сердце. Вырывают часть тебя, и ты не знаешь, как жить дальше. Я итак потерял всех, брата, любимую женщину, сейчас еще лишился и друга. Я сижу за овальным столом, напротив Марина — его жена, точнее уже вдова. Она рыдает, не выпускает из тонких пальцев, украшенных кольцами пальцев, коньяк и сигарету. На красивом лице размазана тушь, ее всю трясет.
— Я не верю, — шепчет она. — Слышишь Алан, не верю, что его нет. Что мне сказать детям?
Я молчу, сжимаю руку, хрущу пальцами. У людей, которые скрывают все чувства, за маской безразличия, все свои чувства, они самые сильные. Просто люди эти самые сильные. Они не впадают в панику, не крушат мебель, хотя очень хочется. Просто переживают всю боль в себе, все терпят и носят в себе. Боль… Сильное слово, оно ломает изнутри, оно убивает, но не дает сломаться до конца, оно словно подталкивает куда-то, вперед…
— Я найду того, кто его заказал, — кручу в руках бокал с коньяком.
Вспоминаю все, как вместе росли, зону, всегда вместе. А теперь его нет, нет еще одного того, кому я был нужен, даже самому сильному порой нужно быть необходимо кому-то быть нужным.
— Алан.
Марина роняет голову на стол, я смотрю на ее белокурые рассыпанные волосы и немного завидую ей, она умеет плакать, а я нет. Я держу все внутри, лишь сжимаю бокал так, что он едва не трескается, отпиваю до дна. Вот и все… Я пережил еще одну смерть, еще одного, того кто значил для меня что-то. Больше кроме Ани у меня не осталось никого, кроме Ани. Ставлю бокал, подхожу к Марине, кладу ей руки на плече и чувствую, как она вся дрожит. Она только что потеряла любимого человека, когда-то я тоже потерял так Наташу. Прошло столько лет, а я не забыл ее. Я до сих пор помню, что со мной было, когда я узнал то, что больше нет смысла моей жизни, той, ради которой готов был на все — больше нет, и уже никогда не будет.
Пустота, накрывает все сильнее. Еду сам за рулем, отпустил охрану. Хочу побыть один. Когда-то этот город мне был так дорог, мы росли тут пацанами, мы выживали, а потом… Потом все пошло наперекосяк, до сих пор помню ее глаза, когда меня принимали менты. Ее глаза… Любила? Наверное. У нее не было выбора, хотя выбор есть всегда, но как ни крути, она стала женой моего старшего брата. Простил ли я? Скорее да, чем нет, ведь в погоне за лучшей жизнью, за деньгами, мы порой забываем о том, что мы нужны близким нам людям не за деньги, а за то, что, мы просто есть. За то, что у нас есть возможность быть рядом с тем, кому мы так нужны. Подъезжаю к дому, выхожу из машины и иду в сторону гаража. У него стоят двое охранников.
— Оклемался? — равнодушно спрашиваю я.
Один из парней кивает. Толкаю дверь ногой и вхожу внутрь. Зрелище конечно не для слабонервных, не спорю. Красавчик без руки, весь в крови, но живой, местный лепила постарался. При виде меня, его глаза выражают такой ужас, что я усмехаюсь.
— Ну что ты такой ублюдок? — встаю напротив и закуриваю. — Вот молодой пацан, а остался без руки. Самому-то как?
Он нервно сглатывает.
— Слушай, ты такого Френсиса знаешь? Думаю, слышал, если не хочешь второй руки лишиться, знаю, говорить можешь? А то собачки проголодались, они у меня нервные.
Тот кивает. Красавчик… Ни грамма мужественности. Почему-то в подсознании сравниваю их. Ее образ… Представляю их вместе, и меня сразу же передергивает. Она и он… Это чмо…
— Так что, мне повторить вопрос?
Красавчик отрицательно мотает головой.
— Знаю. Отпустите меня.
Я усмехаюсь.
— А ее можно себе оставить?
На его лице что-то мелькает, то что вызывает у меня отвращение.
— Да. Только меня отпустите.
Я с презрением смотрю на него. Вот это чмо… Хочется не то что собакам его скормить, а руки с ногами ему повырывать.
— Она же беременна.
Тот молчит, а я сплевываю и иду к двери, сжимая кулаки, ну ничего, я на тебе еще отыграюсь тварь.
АЛИНА
Я как в бреду, меня всю трясет, прижимаю коленки к груди и тут же отпускаю ноги. Нельзя, внутри меня зарождение новой жизни. Закрываю глаза, прокручиваю всю свою жизнь, и почему-то понимаю, что думаю о нем. Ни о, Тиме с которым прожила, делила кровать, еду, а о нем, об этом Звере. Сильный резкий мужчина… Не похожий на других, литые мышцы, волевое мужественное лицо. Внизу живота что-то тянет, я сама не понимаю, что это. Истома? Да что с тобой Алина? Он убил Тима или сделал с ним что-то еще похуже, ведь он не мог сбежать, не мог… Резкий толчок двери и я закрываю глаза. Страшно, становится невыносимо страшно, но я делаю вид, что сплю. Я должна, я не слабая, а наоборот я сильная.
— Можешь не притворяться. У спящих людей совсем другое дыхание.
Резко открываю глаза, он стоит рядом. Под белой рубашкой идеально перекатываются мышцы, я стараюсь не смотреть на них, смотрю в лицо. В лунном свете, оно кажется еще мужественнее.
— Что вы хотите? — одними губами спрашиваю я. — Ментам меня сдать?
Он заливается смехом, в уголках глаз закладываются морщины, но это его совсем не портит, наоборот, придает силы и шарма. Делает пару шагов ко мне, садится на кровать, я пытаюсь отползти, но своей сильной рукой, он удерживает меня. По телу словно раздается взрыв, я никогда не испытывала таких ощущений. Дожила до 29 лет и не познала. Ощущаю себя героиней дешевого романа, а он так смотрит на меня. Меня бьет током…
— Алина. Извини, что ударил. Не хотел.
Я во все глаза смотрю на него, они у него ледяные, словно стальные.
— Вы тоже простите.
Он усмехается.
— Меня Алан зовут. Прекрати выкать. Не настолько тебя и старше.
Я молчу, мне страшно сказать ему хоть слово, я пытаюсь сосредоточиться на мыслях о Тиме, но почему-то в голове лишь он. Какая же я предательница… А если он сейчас в беде?
— О нем думаешь? — усмехается Алан. — Не трогал я его. Сбежал твой кавалер. О ребенке лучше подумай.
Я приподнимаюсь на локтях, смотрю в его волевое лицо.
— Тебе-то какая разница до моего ребенка? Может я вообще аборт решила сделать? Тебе то что.
С секунду он смотрит на меня, на его лице ходят желваки, я осознаю, что ляпнула, не подумав, сама себя ненавижу за эти слова. Какой аборт? Что я несу. Это же мой ребенок. Что со мной вообще? Зачем я это говорю?
— Еще раз, — грубо хватает меня и притягивает к себе. — Еще раз, я услышу от тебя эти слова. Ты навсегда меня от себя отвернешь. Поняла? Не смей даже думать об этом идиотка. Тупая.
"Шах и Мат. Часть 1" отзывы
Отзывы читателей о книге "Шах и Мат. Часть 1". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Шах и Мат. Часть 1" друзьям в соцсетях.