Шеф был занят – разговаривал по телефону, но Сашу не выгнал, а, наоборот, жестом пригласил присаживаться. У Саши немного отлегло от сердца. Но ненадолго. Договорив, Александр Васильевич ткнул пальцем в ноутбук, и оттуда сразу же послышался то сердитый, ругающийся, то просящий голос тети Тамары.

Слушая запись, Саша впервые, наверное, в своей жизни понял значение слов «провалиться сквозь землю». Он сделал жалкую попытку выгородить тетю, сказать, что это все неправда, что это он сам во всем виноват, но шеф лишь махнул рукой.

Запись кончилась. Александр Васильевич молчал, а Саша не мог взглянуть на него честно и открыто, как раньше.

– Я дурак. Я полный этот… как его, креатин!

– Кретин, – поправил шеф.

– Ну да, и это тоже, – сокрушенно признал Саша. – И что же теперь будет?

– С кем?

– С тетей Тамарой…

Александр Васильевич вытащил из ноутбука сверкнувший солнечным зайчиком диск, сломал его, а обломки швырнул в корзину для бумаг.

– Спасибо, – чуть слышно пробормотал Саша.

– Не за что. Она не только твоя тетка, но и моя жена. Все еще. К сожалению. Тамара требует половину моего имущества. И адвокат говорит, что ее требования законны.

– Нет!

– Да. А как ты знаешь, мое имущество – это компания. Чтобы расплатиться с Тамарой, мне придется продать «Вечернюю звезду».

– Нет, шеф! Не делайте этого!!

– У меня, конечно, есть кое-какая недвижимость, – продолжал, не слушая его, Александр Васильевич, – городская квартира, загородный дом, квартира в Москве, две машины, яхта, вилла на Ибице… Акции кое-какие есть, «Газпрома» там, «Роснефти»… Но даже если я продам все это, денег все равно не хватит. А Тамара хочет свою долю целиком и сразу. И она знает, сколько стоит сейчас «Вечерняя звезда».

Он назвал сумму, от которой Саша вскочил и опрокинул стул.

– Шеф! А как же люди? Ваши сотрудники? Как же мы все?

Александр Васильевич тоже встал. Подошел к окну. Неожиданно для Саши, привыкшего, что шеф всегда сдержан и владеет собой, хрястнул кулаком по стене так, что дорогая и модная немецкая штукатурка, заменившая банальные обои, пошла мелкими трещинами.

– Поразительно! Одна, с которой я прожил столько лет, что уже и не помню, хочет моего разорения! И другая, с которой я хотел бы прожить оставшуюся жизнь, хочет того же! Я для нее, видите ли, слишком богат!

– Женщины, – сочувственно заметил Саша, становясь рядом. – От них все наши беды! Всегда! Но ведь и без них нельзя…

– Честно говоря, – уже спокойно сказал шеф, потирая ушибленную ладонь, – я просто не знаю, что мне делать…

– Может, ваш адвокат что-нибудь придумает?

– Может. Однако вряд ли. Ты ведь знаешь Тамару, она не отступится.

– Шеф! Прошу вас, не принимайте пока никаких решений! Я попробую что-нибудь сделать!

– Ты?!

– Да, я. Ну не один я… Но это не важно! Просто дайте мне… нам… немного времени!

* * *

Вторая идея Ирины была непосредственно связана с Сашей.

Саша очень удачно попался Ирине под руку, когда уходил, точнее убегал, громко топая, с третьего этажа вниз.

Ирина поймала его за рукав и, хотя Саша был массивным и двигался неотвратимо, как танк, ей удалось его притормозить.

– Все пойдем! – рявкнул Саша до того, как она успела что-то сказать. – Не дадим! Не позволим!

– И хорошо, и правильно, и не надо позволять. – Ирина свободной рукой успокаивающе поглаживала Сашу по вздувшемуся, размером с футбольный мяч, бицепсу. – И пойти надо. Обязательно надо пойти. Только зачем же всем, достаточно тебя одного!

– Ты думаешь? – Саша уже остыл. Он вообще остывал быстро.

– Конечно! И Наталья думает так же.

– Наталья? – Саша порозовел. – Правда? А она откуда знает?

– Ну мы же с Аленой подруги…

– С Аленой? А при чем тут Алена? О чем ты вообще говоришь?

Несколько секунд они непонимающе таращились друг на друга. Первой опомнилась Ирина.

– О том, что тебе обязательно надо сходить к Алене и поговорить с ней.

– О чем?

– А вот это я тебе сейчас скажу…

Ирина увела Сашу в уютный уголок под лестницей и принялась объяснять. Вопреки ее опасениям, он понял все довольно быстро.

– Хорошо, я пойду. Я запомнил адрес. Но прежде я должен сходить в другое место. И ты права, я должен пойти туда один.

– Нет, – возразила Ирина, – прежде к Алене. Какое бы важное дело ни ждало тебя в другом месте, прежде всего ты должен поговорить с Аленой. Поверь мне. Или, если хочешь, позвони Наташе, она опять поехала знакомиться с ресторанами, так что в офисе ее нет. Она скажет тебе то же самое, что и я. Но лучше будет, если ты позвонишь ей, когда дело будет сделано. И сделано успешно.

– Хорошо, убедила. Я поеду к Алене. Прямо сейчас.

– Поезжай и помни: в твоих руках судьба твоего любимого шефа, Алены, Натальи, моя…

– …и всей компании, – совершенно серьезно закончил Саша. Ирина несколько удивилась, но возражать не стала.

* * *

На второй день добровольного затворничества Алена, привыкшая к порядку и дисциплине, решила все-таки встать и привести себя и квартиру в порядок. Она как раз кончила пылесосить и собралась вынести мусор и сходить за хлебом, когда раздался звонок в дверь.

«Опять девчонки, – раздраженно подумала она. – Может, не открывать? Ну что еще они могут сказать? Похвастаться трудовыми успехами на новой работе? Новыми перспективными знакомствами? Близким и постоянным общением с президентом? Ну их, позвонят-позвонят и уйдут».

Но она все же на всякий случай посмотрела в дверной глазок и заморгала от удивления. За дверью стоял лже-Грубин в красном дед-морозовском колпаке, с красным дед-морозовским румянцем на круглых щеках и широкой дед-морозовской улыбкой.

* * *

– Вы меня, пожалуйста, не перебивайте, – вежливо попросил ее Саша, когда они сели на кухне и Алена поставила чайник, гость как-никак. Хотя нельзя сказать, чтобы желанный, и уж никоим образом не жданный.

Саша старался не делать лишних движений: крохотная Аленина кухонька грозила треснуть по швам от одного его присутствия. В колпаке ему было жарко, но он решил оставить его для настроения.

– Я не умею много говорить. Так что вы просто выслушайте, и все…

– Да слушаю я вас, – не выдержала Алена, – говорите уже, вот мучение!

– Я это… гм… в общем, я хотел рассказать вам про шефа. Потому что никто не знает шефа так, как я. Разве что тетя Тамара… Но вряд ли она захочет разговаривать с вами, а вы с ней.

«Вот оно, – подумала Алена, и сердце ее застучало мучительно и сладко. – Сейчас я все узнаю. Саша не очень-то умеет врать, это видно по его лицу. Так что, когда он начнет что-нибудь сочинять или приукрашивать, я сразу это пойму».

* * *

Александр Васильевич и Тамара познакомились в Тбилиси.

Собственно, оба они там жили и учились на одном курсе пищевого института. Александр Васильевич был сиротой – его родители погибли в автокатастрофе, когда он оканчивал школу. Тетя Тамара происходила из известной и весьма состоятельной семьи – отец ее был высокопоставленным государственным чиновником.

Александр Васильевич днем учился в институте, а по ночам, чтобы было на что жить, разгружал вагоны. Парень он и тогда был крепкий, здоровых сибирских кровей, а разгружая вагоны, и вовсе стал атлетом. Не говоря уже о том, что тесно, вплотную, познакомился с жизнью рабочего класса. И знакомство это не забывал потом никогда.

Тамара же вела образ жизни блестящий и рассеянный; Саша был тогда еще малявка, десяти лет тогда еще не было Саше, но кое-какие разговоры взрослых ему запомнились. Не очень-то довольны были взрослые Тамариным образом жизни. Поэтому, когда Тамара объявила, что хочет выйти замуж за простого русского парня, они не возражали, а даже обрадовались. А что? В те времена в Тбилиси жило много русских, и смешанным бракам никто не удивлялся; вот и Сашина мама, старшая сестра Тамары, тоже была замужем за русским. Правда, не слишком долго и не очень (если не считать результата в виде Саши) удачно.

Жить в роскошном доме тестя, откуда открывался прекрасный вид на Куру, Александр Грубин не пожелал. Пришлось Тамаре перебраться к нему в однокомнатную хрущобу на окраине, унаследованную от родителей.

Тут Саша посмотрел по сторонам, намекая, что квартирка была вроде Алениной.

Отец Тамары гордость зятя оценил. Жить к себе больше не звал и с предложениями материальной помощи молодой семье не навязывался. Единственным преимуществом, полученным молодым Александром Грубиным от этого брака, было то, что ректор института устроил его по собственной инициативе ассистентом младшего помощника бармена в ресторан «Мтацминда». Возможно, ректор рассчитывал, что высокопоставленный чиновник когда-нибудь да и вспомнит об оказанной его зятю услуге.

Грубин против подобного устройства не возражал. Тамара требовала денег и одновременно присутствия мужа в ночное время рядом с собой. В «Мтацминде» же платили хорошо, раза в два больше, чем за вагоны. И кроме того, это была как-никак работа по специальности.

При получении диплома он был уже не ассистентом бармена, а одним из помощников, причем не последним. Говорили, что со временем из него может получиться неплохой сомелье. С кулинарным направлением у него также было все в порядке, особенно по части приготавливаемых на открытом огне мясных блюд. В общем, могла, вполне могла, состояться у него успешная карьера в Тбилиси и без помощи со стороны высокопоставленного семейства.

Но тут в Грузии начались политические события.

Грубин поначалу на них и внимания-то особенного не обратил: был занят научно-исследовательской работой по коктейлю «Мохито» в культуре разных стран; а вот тесть его не только обратил внимание, но и примкнул к одной из противоборствующих партий. Причем выбор его оказался неправильным.

В результате тесть не только потерял должность и лишился почти всего движимого и недвижимого имущества, конфискованного в пользу новых государственных структур, но и должен был опасаться за свободу свою, а то и жизнь. Бежать надо было тестю из страны, и чем скорее, тем лучше.