Дама вернулась быстро, уже без папки. Вид у нее был несколько озабоченный. Ирина достала из сумочки двухсотграммовую фляжечку финского малинового ликера – плеснуть в чай, но секретарша отказалась, посмотрев на настенные часы. Однако на Иринины осторожные вопросы она ответила.

У шефа находился главный юрист компании, по совместительству его личный адвокат. Нет, она не знает, о чем они говорили, но Александр Васильевич просил к приходу этого юриста подготовить полный финансовый отчет. Весь финансовый отдел трудился над отчетом вчера вечером и сегодня утром. Насколько она, секретарша, понимает, дела идут хорошо: прибыли растут, убытки падают. Совершенно непонятно, почему и у шефа, и у юриста были, когда она принесла отчет, такие серьезные, даже обеспокоенные, лица.

«Ага, – сказала себе Ирина. – Не Тамариных ли рук дело? Неужто она, презрев их с Натальей дружеское предупреждение, вступила на тропу войны? А что, очень просто. Тамаре ведь при разводе полагается половина имущества… Или не полагается? Как бы это узнать?»

Ирина осторожно, ступая как бы кошачьей лапкой, перевела разговор на семейное положение президента. Секретарша оживилась – тема явно была любимая и благодатная.

Шеф женат давно, уже восемнадцать лет, но с женой не живет. Тоже давно. Нет, детей у них нет. И никакого брачного договора нет тоже – восемнадцать лет назад советские люди и слыхом не слыхивали ни про какие брачные договоры. А если шеф захочет развестись? Ну, например, чтобы жениться снова? Секретаршины глаза округлились. Конечно, в новогодние дни бывают всякие чудеса, но чтобы шеф надумал снова жениться… Если Ирина что-то такое знает или хотя бы подозревает, она должна, нет, она просто обязана поделиться информацией.

На Иринино счастье, дверь президентского кабинета отворилась. Александр Васильевич пропустил адвоката вперед.

– Я начну переговоры сегодня же, – пообещал юрист.

Александр Васильевич молча протянул ему руку. Почтительно пожав ее, юрист удалился.

Президент бросил рассеянный взгляд в приемную:

– А, Ирина… Как у вас дела? Все в порядке?

Ирина заверила его, что все замечательно, и тоже поспешила удалиться.

* * *

– Пошли к Алене, – решительно сказала Наталья, выслушав Ирину.

– Преждевременно, – возразила Ирина, – нужно еще кое-что выяснить. И сделать это должна ты!

– Я? – Наталья в недоумении посмотрела на нее. – Я-то что могу выяснить? И у кого?

– У Саши Голубева, – сразу ответила Ирина. – И не делай такие глаза, я не он. Я тебя давно знаю и насквозь вижу. Ты будешь только рада увидеться с ним. Так что давай звони, договаривайся о встрече.

– А у меня, может, и телефона его нет… – ворчала Наталья сдаваясь.

– Ага, а то я не видела, как он тебе визитную карточку совал…

* * *

Когда они вечером пришли к Алене, выяснилось, что та пребывает в тоске. Она даже дверь им открыла не сразу, заставила потоптаться на продуваемой из разбитого лестничного окна площадке.

– И весь этот район дыра дырой… – Ирина была недовольна. – До центра целый час добираться. Я бы лично на что угодно пошла, лишь бы отсюда выбраться…

Наталья согласно кивнула.

– А, это вы… Ну заходите, раз пришли. – Алена была в стареньком халатике, непричесанная и ненакрашенная. Возможно, даже неумытая.

Ирина и Наталья такой Алену еще не видели. У нее в квартире даже не было елки. Впрочем, чайник Алена поставила. И даже нарезала батон и достала из холодильника масло, сыр и колбасу.

– А вот это кстати, – обрадовалась Наталья, – а сладкого у тебя ничего нет?

На этот простой вопрос Алена среагировала неадекватно: опустила голову на руки, плечи ее затряслись.

– Ну что ты, Алена, ну не надо… ничего же страшного не случилось!

– Девочки, как вы не понимаете! Я сама, собственными руками, сломала себе судьбу! Зачем, ну зачем я сказала, что не могу выйти за него замуж? Дура! А он, может, и не собирался на мне жениться… По крайней мере сразу…

– Ну как это не собирался, – Наталья погладила Алену по голове, – очень даже собирался. Во-первых, сам сказал, что ты нужна ему в качестве жены, а во-вторых… Зачем бы ему тогда так спешно разводиться с Тамарой?

Алена посмотрела на нее красными, припухшими, несчастными глазами:

– А он все-таки разводится с ней?

– Ну да. Сегодня в конторе был его адвокат, и знаешь, Алена… Тамара, похоже, требует половину его состояния. Так что, возможно, очень скоро он перестанет быть олигархом.

– Не верю, это было бы слишком хорошо.

– Хорошо? – Ирина даже подскочила на месте. – Хорошо? Вот просто так взять и отдать этой стерве уж не знаю сколько миллионов долларов?!

– А может, и хуже – не долларов, а евров, – глубокомысленно добавила Наталья.

– Вот именно! А он, между прочим, эти деньги не в карты выиграл! Он их заработал!

– Скажи еще, честно заработал, нажил непосильным трудом… – Алена резко встала и вышла из кухни.

Подруги некоторое время молча смотрели друг на друга.

– Вот оно что, – наконец сказала Ирина. – Теперь понятно, о чем она думает.

– Совершенно понятно, – Наталья взяла с тарелки последний бутерброд, – начиталась всяких там «бандитских Петербургов» и думает, что все олигархи – сволочи и преступники…

– …или что сейчас все еще девяностые годы.

– Даже странно, такая умная женщина… Неужели ей не ясно, что Грубин очень даже порядочный человек? Ну, может, в начале девяностых он и выл по-волчьи… А как иначе с волками? Но теперь-то…

– Это потому, что она влюблена в него по уши.

– Что-то я не улавливаю связи, – осторожно возразила Наталья.

– Ну как же? Она ж хотела обычную семью, без всяких там излишеств… Влюбилась в простого хорошего парня…

– Но он действительно хороший парень. – Наталья наморщила лоб. – Не знаю, насколько простой, но хороший. Это видно сразу. И Алена ему очень нравится. И не должно быть для нее никакой разницы, олигарх там, не олигарх…

– Все беды от ума, – изрекла Ирина, допивая чай и ставя чашку в мойку. – От слишком большого ума. А он вовсе и не нужен женщине, чтобы быть счастливой.

– Это точно, – поспешно согласилась Наталья. – Слишком большой ум только мешает. И отпугивает мужиков. И что мы теперь будем делать?

– Есть у меня одна идея, – туманно ответила Ирина. Поскреблась в закрытую дверь комнаты, не дождавшись ответа, крикнула: «Алена, пока!» Наталью, не успевшую толком намотать шарф, вытолкала за дверь. – Есть у меня одна идея, – повторила она уже на площадке.

* * *

На самом деле у Ирины была не одна, а целых две идеи.

Первая, осуществленная с помощью Натальиного мобильника и компьютера, на следующее утро легла на стол Грубину.

– Что это? – Грубин осторожно вытащил из конверта гибкий диск.

– Это запись признания вашей жены, сделанная с мобильного телефона, – ответила Ирина, на всякий случай понизив голос. Они были в кабинете одни. Дверь была плотно закрыта, огонек селекторной связи не горел, но Ирина считала, что лишняя предосторожность не повредит.

Грубин, похоже, разделял ее мнение. Он вставил диск в ноутбук, убавил громкость до минимума и лишь потом включил воспроизведение. До-слушав запись до конца, вытащил диск и небрежно кинул его в верхний ящик стола. Скрестил пальцы, положил на них подбородок и уставился на Ирину:

– Это единственная копия?

– Да, – тихо ответила Ирина. – Но…

– Хорошо. Я хотел бы, чтобы она так и оставалась единственной.

– Конечно. Да. Понимаю вас.

Грубин благодарно кивнул ей. Ирина, может, и задержалась бы еще немного в его кабинете, задала бы еще несколько вопросов, поделилась бы кое-какими соображениями, но под его взглядом непроизвольно поднялась со стула и пошла к выходу.

«Вот что значит настоящий президент, – с уважением подумала она. – Ему даже говорить не надо, чтобы подчинялись».

Ирина намеревалась незаметно проскользнуть мимо распахнутой двери приемной, но не тут-то было. Вот только что секретарша сидела боком к двери и разговаривала по внутреннему телефону, а сейчас она уже на ногах, пристально смотрит на Ирину и зовет ее к себе не допускающим возражений голосом. Пришлось зайти. Дама усадила девушку на стул для посетителей, плотно закрыла дверь в приемную, уселась на свое место и впилась в Ирину маленькими выцветшими глазками.

– Ну?

Ирина лихорадочно соображала. Ничего не сказать – значит испортить едва зародившиеся отношения с самым, пожалуй, важным, после шефа, человеком в компании. Ну если не самым важным, то самым информированным. И самым, если можно так выразиться, главным распространителем информации.

– Да, – сказала Ирина, решившись, – вы были совершенно правы. Он действительно разводится с Тамарой.

– Ну это понятно, – снисходительно отозвалась секретарша, – это известно уже всему коллективу.

– Да? – Ирина подняла брови. – Надо же… Меньше чем за сутки, во время новогодних каникул… Это надо уметь!

Секретарша развела короткими пухлыми ручками:

– Да, вот так. А ты мне, Ира, лучше скажи, зачем он вызвал к себе этого бездельника?

– Кого?

– Кого-кого?.. Племянничка Тамариного, вот кого. Он у нас единственный бездельник.

– А он его вызвал?

– Ну да, только что. И сказал, что очень срочно.

* * *

Из-за последних событий Саша Голубев ощущал себя настолько не в своей тарелке, что, зайдя в офис, сшиб декоративную елочку и не заметил этого. Как не заметил ругани дежурного охранника и его протянутой для Сашиного задержания руки. Теперь вот еще шеф вызывает, причем срочно, и ничего хорошего от этого вызова ждать не приходится.

Поднявшись на третий этаж и не заметив еще парочку сотрудников, а одному, точнее одной, чувствительно наступив на ногу, Саша подошел к кабинету и, поколебавшись, постучал. Ему в спину что-то крикнула выскочившая из приемной секретарша, но он и на нее не обратил ни малейшего внимания.