«Роща скорее всего невелика», — подумал он. Ральф, по-видимому, рассчитывал на то, что самые первые сучья деревьев выдернут его из седла. Разумеется, если бы одновременно соскользнуло еще и седло…

Приподняв на пару дюймов голову, чтобы бросить взгляд перед собой, Саймон вдруг понял, что Ральфа впереди уже нет, а его пегий продолжает нестись по тропинке, которая стала совсем узкой и почти незаметной. Кроны деревьев сгустились, а звуки охоты сместились куда-то вправо от рощицы и продолжали удаляться.

Конь его внезапно вылетел на небольшую поляну. Саймон со вздохом облегчения выпрямился в седле, но не сбавил темпа скачки. Чем скорее он покинет это Богом проклятое место, тем будет лучше. И тут же, похолодев от ужаса, он увидел взлетающую в прыжке прямо перед ним чалую кобылу Ариэль.

Его собственный пегий жеребец от неожиданности осел на задние ноги, когда на его пути, едва ли не вплотную, приземлилась чалая кобыла. Во время сумасшедшего прыжка Ариэль потеряла шляпу: волосы выбились из-под гребней и растрепались, лицо было мертвенно-бледным. «Так ей и надо!» — в негодовании подумал Саймон, успокаивая своего коня и разворачивая его, чтобы не столкнуться с кобылой. Он понял, что, сойди он сейчас на землю, ставшие ватными ноги не удержат его.

— Что это вы вытворяете, Ариэль?! — грозно спросил он, обретя наконец дар речи. — Вы сошли с ума?

Ариэль тяжело дышала. Отбросив со вспотевшего лба прядь волос, она обвела взглядом прогалину.

— Зачем вы последовали за Ральфом?

— Он вызвался провести меня. Ральф знает местность. Почему бы мне и не поскакать за ним?

— Потому что он — мерзкая, пьяная, предательская змея! — выпалила Ариэль. — Как только я увидела, куда он ведет вас, мне стало ясно, что этот негодяй что-то задумал. А когда он снова выехал с боковой тропинки уже без вас, я сразу поняла, что с вами что-то случилось. Почти невозможно проскакать сквозь этот перелесок: здесь чересчур низко растут ветви у деревьев.

— Я это заметил, — сухо сказал он. — И болтающееся седло вряд ли мне помогло бы.

— Именно так.

— Как я понимаю, ослабленная подпруга не ваших рук дело? — спросил Саймон все так же сухо.

Ариэль вспыхнула румянцем, потом побледнела.

— Конечно, нет! Как вы можете так плохо думать обо мне?

Граф смерил жену пристальным взглядом.

— Я не знаю, на чьей вы стороне, Ариэль. Что я должен был подумать?

Ничего не сказав, она отвернулась от него, развернула свою кобылу и приблизилась к центру поляны, где была навалена куча хвороста, по-видимому, приготовленная для костра. Подняв с земли сухой сук, Ариэль бросила мужу через плечо:

— Смотрите.

С этими словами молодая женщина закинула сук в центр кучи хвороста.

Едва он коснулся кучи, как та исчезла, провалившись вниз.

— Мило, не правда ли? — спросила она, поворачиваясь к мужу. — Это старая торфяная топь. Такие здесь повсюду — остались после того, как закончилось осушение болот. Да вы и сами должны это знать, ведь вы уроженец здешних мест.

И Ариэль с усмешкой пожала плечами.

Саймон молча кивнул. Значит, Ральф собирался заманить его прямо в болото. Пегий неизбежно споткнулся бы, седло сбилось бы, и спастись ему, хромому, в этой безлюдной роще удалось бы только чудом. Отчаянный прыжок Ариэль через замаскированную топь спас ему жизнь. Причем в самый последний момент.

— Думаю, вы получили ответ на ваш вопрос, милорд? Ариэль по-прежнему смотрела на него, саркастически приподняв бровь.

Не дождавшись ответа, она плотно сжала губы и вскочила в седло.

— Если вы вернетесь той же тропинкой, по которой въехали сюда, то в новую ловушку уж точно не попадете, — холодно произнесла она, шенкелями заставила чалую кобылу снова перепрыгнуть через топь и исчезла среди деревьев.

«О нет!» — подумал Саймон с неожиданной горечью. Может быть, она и не желала его смерти от рук своих братьев, но и не хотела стать ему настоящей женой. Его жена могла спасти ему жизнь просто из милосердия, как спасла она жизнь своим собакам, но дать ему что-либо еще она просто не могла.

Развернув своего пегого коня, Саймон заставил его перепрыгнуть предательскую трясину и двинулся через рощу тем же самым путем, что и Ариэль. Выехав из-под деревьев в уже начавших сгущаться сумерках, он понял, что охота давно унеслась куда-то в дальние поля. Единственным, что он обрел за долгие годы военной жизни, было

острое зрение. Прищурившись, он всмотрелся в удаляющиеся фигурки охотников. Ариэль среди них видно не было.

Хоуксмур поднялся на вершину невысокого холма и оглядел с него расстилавшуюся вокруг равнину.

Едва различимая в сгущающихся сумерках фигурка двигалась верхом в направлении замка Равенспир, возвышающегося своей громадой на фоне покрытого тучами неба. Похоже было, что Ариэль ехала медленно.

Саймон пустился ей вдогонку. Когда он почти догнал чалую кобылу, Ариэль оглянулась через плечо и тут же дала лошади шпоры. Саймон не стал больше делать попыток догнать жену. Она явно возвращалась в замок, а там он без труда найдет ее.

Когда граф подъехал к конюшне, он не обнаружил следов Ариэль или ее лошади. Вероятно, она настолько обогнала его, что ее кобыла уже находилась в своем стойле. Саймон спешился, отдал поводья подбежавшему груму и вошел в конюшню. Из каморки в дальнем ее конце доносились голоса Эдгара и Ариэль, и граф направился туда, постукивая тростью по каменному полу.

Когда он вошел, Ариэль бросила на мужа беглый взгляд, но ничего не сказала. Она склонилась над собаками, которые все так же лежали на куче соломы, как и четыре часа назад. Глаза их, однако, были открыты, и дышали они гораздо спокойнее, чем раньше.

— Как они? — спросил Саймон, тоже наклоняясь над псами и сильно налегая на свою трость.

На его вопрос ответил, однако, Эдгар.

— Я думаю, они поправятся, милорд. Я пока не смог покормить их, так что сказать наверняка нельзя, но я все же надеюсь.

Ариэль выпрямилась, отряхивая юбку.

— Сразу же извести меня, если будут какие-нибудь изменения в их состоянии, Эдгар.

С этими словами она поспешно вышла из каморки.

— Поссорились с леди Ариэль? — спросил Эдгар, сидя на корточках и выбирая из собачьей подстилки соломинку посочнее.

Выбрав наконец подходящую, он для пробы пожевал ее, поглядывая на графа испытующим, но доброжелательным взглядом.

— Твоей госпоже нелегко приходится даже в своем собственном доме, — ответил Саймон с невеселой усмешкой.

Эдгар, выплюнув соломинку, стал выбирать новую.

— Она не похожа на остальных Равенспиров. Я всегда говорил это про леди Ариэль. Она, может быть, порой не очень-то любезна, но по крайней мере никогда не держит камня за пазухой.

И конюх пододвинул чашку воды поближе к морде Рема, потому что собака приподняла свою тяжелую голову.

Саймон побыл в конюшне еще пару минут, потом, пожелав конюху спокойной ночи, побрел к замку, тяжело опираясь на трость. В громадном, похожем на пещеру большом зале стояла необычная тишина. Факелы и свечи были зажжены, столы накрыты для вечернего пиршества, повсюду сновали слуги, но все же, несмотря на всю эту суету, в зале словно царило ожидание чего-то.

Граф пересек комнату и поднялся по лестнице. У двери спальни Ариэль Саймон Хоуксмур остановился, поднял было руку, чтобы постучать, но передумал: он явился сюда не с миротворческой миссией. Нажав на ручку, Саймон открыл дверь.

Ариэль сидела в кресле-качалке перед камином и не отрываясь глядела на пламя. Она повернула голову на звук открывшейся двери, и глаза ее, сначала совершенно пустые, постепенно наполнились пониманием.

— Я мог постучать, но потом решил, что не позволю отвергнуть себя, — сказал Саймон, закрывая за собой дверь и поворачивая ключ в замке. — Не хочу, чтобы нам помешали, — объяснил он, прислонясь спиной к запертой двери.

Ариэль встала и посмотрела прямо в лицо мужу. Она ничего не сказала, но в ее взгляде он прочитал: она знает, для чего он пришел. Ее руки легли на спинку кресла, и граф заметил, что она изо всех сил сжимает пальцами полированный, покрытый богатой резьбой подголовник.

— Я считаю, что пришло время нам стать мужем и женой, Ариэль.

И он сделал несколько шагов в глубь ее комнаты. Молодая женщина по-прежнему не двигалась.

— Вы дали слово.

Голос ее прозвучал хрипло, как будто она долго-долго не открывала рта. Глаза Ариэль потемнели, кровь отхлынула от лица.

— Значит, я буду клятвопреступником, — хмуро произнес Саймон, приближаясь к жене.

Он взял ее руки в свои. Пальцы жены были холодны как лед и безжизненно лежали в его ладонях, Саймон поднес их к губам. Нежно целуя и лаская ее пальцы губами, он почувствовал, что они дрожат.

— Я хотел бы иметь настоящую жену, Ариэль. Я хочу, чтобы вы были связаны со мной так, как жена должна быть связана со своим мужем, и сам хочу быть связанным с вами теми же узами.

Ариэль промолчала, не сделав в то же время и попытки отстраниться от него. Держа ее руки в своих, Саймон нежно спросил:

— Вы согласны на это, Ариэль?

Закрыв глаза, она сделала головой неопределенное движение, которое могло означать что угодно. Саймон выпустил руки жены и, согнув указательный палец, провел им по ее щеке. Когда он кончиками пальцев коснулся ее губ, то почувствовал, как они затрепетали, но от удовольствия или отвращения, ему так и не удалось понять.

Он развязал ленточку, стягивавшую воротник у нее на шее. Развязал и отбросил в сторону. Потом расстегнул пуговицы на камзоле ее костюма для верховой езды и спустил его с плеч. Но Ариэль не сделала даже попытки освободиться от одежды. Тогда Саймон обошел ее сзади и сам снял камзол. Положив руки жене на плечи, он повернул ее лицом к себе.

— Ты не хочешь хоть немного помочь мне?

В тоне его голоса теперь не было нежности, только настойчивая решимость.

— Разве я должна?

Саймон плотно сжал губы, взор его стал напряженным, на побледневшей щеке стал особенно заметен шрам.