Мари-Бернадетт Дюпюи - Сердцу не прикажешь

Из ресторана они вышли почти в одиннадцать вечера. У Элен было ощущение, что еще немного – и она задохнется от радости. Ей вдруг захотелось помолиться перед гротом, желательно в одиночестве. Когда же она, смахивая слезы, поднялась с колен, Александр стоял у нее за спиной.

Поглаживая ее по плечу, он проговорил мягко:

– Не плачь, не надо. Я – всего лишь промежуточное звено. Наступит день, и кто-то другой даст тебе все то, что я не вправе тебе дать.

А у нее в ушах все еще звучало недавнее «Элен, дорогая…». Наверное, он уже успел пожалеть о своих словах. И все же они были сказаны, и Элен несмотря ни на что чувствовала себя счастливой и надеялась.

Ночь они провели в Лурде: Александр – у своего знакомого, старенького аббата, а Элен – в маленьком отеле по соседству. Выехали они очень рано. Позавтракали в Арле, затем проехали по территории природного парка Камарг, оставив чуть в стороне Марсель и Тулон. Было уже поздно, когда дорога пошла вверх – они достигли Маурского горного массива с его крутыми пиками и извилистыми дорогами.

До Вендури оставалось несколько километров. Александр вел машину медленно, как если бы хотел оттянуть момент приезда.

И вдруг рука молодого священника медленно опустилась на руку Элен, невзначай задев ее грудь.

Он свернул на обочину и остановил авто. Кончиками пальцев провел по щеке девушки. Элен почувствовала, как ее обожгло огнем. Только он, Александр, вызывал у нее это безумное, безоглядное желание, только с ним ей хотелось забыться полностью, испытать единение духовное и плотское… Его лицо было так близко, что она ощущала на своих губах его дыхание.

Порывисто, словно возвращаясь от сна к реальности, Александр откинулся на спинку сиденья и хрипло произнес:

– Элен, прости! Последние пару дней со мной творится что-то странное…

И он завел двигатель. Остаток дороги до Вендури он смотрел прямо перед собой и не проронил ни слова.

На следующий день, едва встав с постели, Элен ему позвонила.

– Вчера мне было с тобой так хорошо…

Александр не дал ей договорить:

– Вернись с небес на землю, Элен. Нам всем свойственно увлекаться, в этом нет ничего дурного. Но ты должна понимать, что между нами ничего нет. И никогда не было…

– Но вчера…

– Замолчи! Ни о какой влюбленности речь не идет. Я совершенно к тебе равнодушен, и это никогда не изменится. Ни сегодня, ни завтра, никогда!

Эти его слова резанули Элен по сердцу. Впечатление было такое, будто они отражаются от стен и она слышит это эхо снова и снова.

Что ж, она надеялась, что он откроет наконец свои истинные чувства. И разве мог он выразиться яснее?

Она решила уехать подальше, чтобы ничего этого не видеть – ни родительского дома, ни гор Эстерель, ни своих учеников из Вендури. Единственное, от чего невозможно было отказаться, – это от концертов. Но даже к музыке Элен почти полностью утратила интерес.

Вот уже несколько недель девушка жила в Париже. И ощущала себя как никогда одинокой и потерянной. И никогда жизнь не казалась Элен такой пустой.

С матерью они часто перезванивались и были по-прежнему нежны друг с другом, но этого Элен было мало.

Несмотря ни на что она не нашла в себе сил полностью порвать с Александром. Время от времени они переписывались, но послания эти были банальны и скучны и приносили ей даже большее разочарование, чем полное отсутствие новостей о нем. Однажды она получила от него открытку с изображением ромашки на фоне долины реки Сены, и на обороте было начертано несколько слов: «Я был в окрестностях Парижа, но заехать не было времени». Элен прочла это и расплакалась. Как он может?! Нарочно делает ей больно, как будто ему это нравится… Так чего же в итоге он от нее добивается? Что у него на сердце?

* * *

С этим ощущением эмоциональной пустоты нужно было что-то делать. Элен остро нуждалась в обществе, в отдушине. И не важно, кто это будет… В итоге она позвонила единственному своему знакомому парижанину – Люку Ловару. Отношения они возобновили на дружеской ноте. То, что случилось между ними в тот памятный вечер, он счел недоразумением. К тому же Элен казалась такой хрупкой, ранимой и одинокой, и взгляд у нее был по-детски растерянным…

Воспоминания о детстве и вправду посещали Элен чаще, чем когда-либо. Одиночество, печаль, недетская серьезность в мыслях и поступках… Любовь и забота матери не могли компенсировать полнейшую холодность отца, человека замкнутого и раздражительного, не терпевшего присутствия в доме других детей. И мечты становились ее единственным утешением. Элен придумывала себе братьев, сестер и товарищей по играм. Она обожала свою собаку, а позднее – и кошечку Риту. К сожалению, их нельзя было забрать с собой в Париж. Она была совершенно одинока…

В загородном доме, принадлежащем родителям Люка, между ними впервые случилась близость. Был конец августа, который в этом году выдался особенно дождливым. На улице было прохладно, и Элен захотелось разжечь большой камин в гостиной. Она с детства любила смотреть на огонь, обожала запах и потрескивание горящих дров, а особенно – то странное ностальгическое чувство, которое пробуждал в ней вид танцующего пламени.

Некоторое время она наблюдала за Люком, который как раз вставлял в проигрыватель музыкальный диск. Темные волнистые волосы, черные глаза придавали ему сходство с Александром. Прекрасные и печальные звуки музыки нарушили тишину. Это была соната Моцарта. Сидя на краешке старой кровати, заменявшей диван, Элен улыбнулась. Очень мило с его стороны – поставить именно этот диск, с записью ее концерта. Люк медленно приблизился, привлек ее к себе, а потом и крепко обнял.

И в этот момент острее, чем когда-либо, она ощутила, какими возбуждающими могут быть прикосновение к коже мужчины и исходящий от нее запах… Она закрыла глаза. Руки – ласковые, настойчивые, волнующие – изучали ее тело… И она отдалась своим ощущениям. Люк и Александр на какое-то мгновение стали одним человеком. И, когда ласки Люка стали особенно настойчивыми, а губы – страстными, она забыла обо всем на свете…

Они долго лежали и молчали, и огонь в камине освещал их обнаженные тела. Музыка уже давно стихла.

Медленно, неотвратимо образ Александра возник перед глазами Элен. Каким бы страстным и деликатным любовником ни был Люк и как бы хорошо им ни было в постели, после секса она часто впадала в состояние фрустрации. Элен недоставало ощущения духовного единения, какое ей случалось испытывать рядом с Александром. Легчайшее прикосновение руки последнего таило в себе больше чувственности, чем акт плотской любви с Люком…

Как бы то ни было, Элен отдавалась этим новым отношениям со всей страстью и отчаянием, на какие только была способна. Она была готова на все, лишь бы убежать от одиночества, от этой жуткой засасывающей пустоты.

Люк оказался очень внимательным партнером, но ему недоставало зрелости в суждениях и поступках. Элен была изумлена, узнав, насколько велико влияние на него родителей. Еще Люк был очень тщеславен и любил приврать. Элен это раздражало, и, сама того не желая, она постоянно сравнивала его с Александром. Ей казалось, что все недостатки Люка она видит словно через лупу. Но, даже несмотря на это, стоило только подумать, что в его жизни она – не более чем очередное приключение, и ей становилось плохо.

Однажды вечером они с Люком так поскандалили, что Элен показалось, будто она сходит с ума. Неужели в жизни ей суждены одни лишь несчастья? А если так, то стоит ли жить дальше?

Ощущая полнейшую растерянность и не зная, где искать помощи, она снова позвонила Александру.

– Я тебя предупреждал! – почти сердито отозвался тот. – Тебе не следовало связываться с этим типом. Даю тебе один час, чтобы ты с ним порвала. Причем окончательно!

Элен онемела от изумления.

– Один час, слышишь? – настаивал Александр. – Или мы полностью прекратим общаться. Я не приду, даже если ты будешь болеть. И можешь на меня больше не рассчитывать!

Элен повесила трубку. Реакция молодого священника настолько ее ошарашила, что от былого отчаяния не осталось и следа. Как относиться к человеку, который попеременно то хочет сделать тебя счастливой, то заставляет страдать? Разве не по совету Александра она нашла другого, и вот теперь он же ее в этом и упрекает! Несколько дней она ждала его звонка. Но ни извинений, ни сожалений так и не услышала. Ни слова. Ни единого слова…

Целыми днями Элен плакала на диване, не сводя глаз с телефона и прислушиваясь, не несут ли почту. Она совсем перестала спать. Через некоторое время она стала терять сознание дома и в общественных местах. Крайнее эмоциональное истощение привело к обострению спазмофилии, которая прежде не давала о себе знать, – таков был вердикт врача, к которому девушка в конце концов вынуждена была обратиться. Ей назначили кучу лекарств, от которых Элен чувствовала себя еще более потерянной.

И все-таки Александр позвонил. «От кого он узнал, что я больна? – размышляла Элен. – Может, всезнающая Кристиана? А впрочем, какая разница…» Они с Александром снова стали перезваниваться, и их общение было дружеским, хоть и с некоторой ноткой неловкости.

Однажды Элен спросила:

– Александр, что ты думаешь о супружестве?

– В брак вступают те, кто не может сам о себе позаботиться.

– Сам о себе позаботиться?

– Именно. Если человек хочет жить в паре, значит, он попросту не способен существовать в одиночку.

– Думаю, этому вас учат в семинарии, чтобы отвратить от семейной жизни… Получается, тебе никто не нужен?

– Это мои проблемы. Придумай ответ, который бы тебе понравился, и закроем эту тему.

– Ты никогда не отвечаешь на вопросы прямо, да, Александр? Так ведь проще. Но наступит день, когда тебе придется ответить. Ты больше не сможешь отвертеться.