Эли Новак - Сердцееды

– Наверное, ты права, – сказал Дрю.

– Но? – спросила я.

Брат потер подбородок:

– Не знаю. Я думал, между вами что-то происходит.

– Ты спрашиваешь, встречаемся ли мы? – Я прищурилась. – Потому что это не так.

– Ладно, – сдался Дрю и поднял руки. – Мне просто было интересно.

Он откинулся на спинку кресла. Брат выглядел измотанным, что не удивительно после таких событий, но меня беспокоил его взгляд. Точнее, его отсутствие, глаза Дрю были тусклыми и холодными.

– Дрю, – сказала я, во рту пересохло. – Ты в порядке?

Брату потребовалось время, чтобы ответить.

– Да, – наконец произнес он, но лицо все еще оставалось равнодушным.

– Мне так не кажется, – вздохнула я.

– Знаешь, иногда ты бываешь настоящей занозой в заднице, – усмехнулся Дрю, потерев лицо.

– В этом моя особенность, – ответила я, сжала губы. Тут братец шутками не отвертится. – Просто расскажи мне все.

– Хорошо. – Дрю запрокинул голову и уставился в потолок, вместо того чтобы посмотреть на меня. – Наверное, просто… не могу перестать думать, что это ее последний шанс.

– Что? – нахмурившись, спросила я.

– Кара, – пояснил Дрю; взгляд у него был отстраненный. – Боюсь, это ее последний шанс вылечиться.

Ох! Дрю никогда не был уверен в выздоровлении Кары, как она, да никто не верил. Но в то же время он никогда не высказывал свои прогнозы в открытую, особенно такие мрачные, как этот. Несколько месяцев назад я была обеспокоена тем же самым и приготовилась к всепоглощающему чувству страха, которое охватило меня.

Но этого не произошло.

– Каре больше не нужны никакие шансы, – заявила я, осознав, что перестала бояться. – Она выздоровеет!

Брови Дрю сошлись на переносице.

– Откуда такая уверенность?

– Не знаю, я просто уверена.

Узнав, что первая операция прошла неудачно, я испугалась. И знала, что сейчас тоже должна была бояться, потому что гарантии, что лечение сработает, нет, но мое сердце билось уверенно. Дрю был прав: это был последний шанс нашей сестры. Но это не имело значения. В этот раз все будет иначе. Я не могла знать наверняка, но чувствовала это.

Через три недели мы привезли Кару домой. Количество ее тромбоцитов было все еще низким, но вторая операция прошла успешно.

Хоть Кару отпустили из больницы, доктор Митчелл предупредила, что выздоровление займет много времени. Могли пройти месяцы, прежде чем к сестре начнут возвращаться силы, и если не произойдет рецидива, потребуется целый год на полное восстановление здоровья. В это время существовал огромный риск инфекции, и Каре придется регулярно посещать амбулаторию, чтобы врачи могли отслеживать процесс.

Но доктор Митчелл никоим образом не могла испортить мне настроение – я была взвинчена, в экстазе, но испытала огромное облегчение. Последний шанс сработал.

Через два дня после официальной выписки сестры из больницы мы вдвоем свернулись на ее кровати и смотрели фильм. Так как после процедур Кара до сих пор была слаба, мы проводили много времени в ее комнате. Я не возражала – мне всегда нравились алые стены, кружевные золотистые подушки и трюмо с кучей бижутерии, косметики и духов. Каждый сантиметр пространства здесь напоминал мне о сестре.

Когда пошли финальные титры, Кара выключила телевизор и повернулась ко мне:

– Итак, я хочу с тобой кое о чем поговорить.

– И о чем?

Я еще не сняла больничный браслет, поэтому просунула палец под пластик и обвела им запястье. Мне нравилось с ним играть. Черным были напечатаны все данные обо мне: полное имя, дата рождения и другая важная информация, которая могла понадобиться медперсоналу. Больше не было причин носить его, но я привыкла – может, потому что он напоминал мне, через что мы с Карой прошли.

– Об Оливере, – сказала она. – Я знаю, что произошло между вами.

Все мое тело напряглось, и я отпустила браслет.

– Что? – спросила я. – Откуда? – Не то чтобы я принципиально не рассказывала Каре о расставании с Оливером, просто считала, что чем меньше говорить об этом – тем легче все забыть.

– Он рассказал мне, – немного резко произнесла сестра. – После визита к тебе он зашел поговорить со мной. Не знаю, что больше шокировало меня: сама встреча с Оливером Перри или что он решил все рассказать мне. Он словно пытался извиниться, признавшись мне во всем.

– Что он сделал? – ахнула я. – Почему ты ничего не сказала?

Глаза Кары посуровели.

– Ох, будто бы ты рассказала мне все подробности вашего расставания?

От комментариев сестры меня охватило чувство вины, и я, не в силах смотреть на Кару, отшвырнула одеяло и выбралась из кровати. Кара была права. Надо было ей обо всем рассказать, начиная от предательства Оливера и заканчивая его объяснением и извинением, она не должна была узнать это от него.

– Ну, Стелла? – не услышав от меня ответа, хмыкнула Кара. – Никаких комментариев?

– Ладно, – сдалась я, мои щеки запылали. – Мне нужно было тебе все рассказать, но из-за донорства и твоей второй операции я подумала, нам и без того есть о чем волноваться.

Кара вздохнула, и ее лицо смягчилось.

– Я понимаю, Стелла, – сказала она. – Правда понимаю. Ты всегда присматривала за мной, и я очень благодарна тебе за это, но иногда ты должна позволять и мне присматривать за тобой. Для этого и нужны сестры. Я рядом, даже если просто нужно выслушать.

– Я знаю, – промямлила я, глядя на ковер. – Спасибо, Кара.

– Точно знаешь? – улыбнулась сестра.

Я вскинула голову.

– Да, – ответила я, глядя ей в глаза. Я никогда не забуду, чем она была готова пожертвовать, чтобы не портить мне жизнь.

– Хорошо, – твердо кивнула Кара, – потому что я не об этом хотела с тобой поговорить.

О, прекрасно! У Кары был такой странный взгляд, словно она вдруг испугалась предстоящего разговора, и от этого в моем животе все перевернулось. Я неосознанно начала крутить гвоздик в носу.

– Ладно, – протянула я. – В чем дело?

Кара прикусила нижнюю губу, а потом быстро вдохнула:

– Ты по нему скучаешь?

Вместо того чтобы ответить, я уставилась в окно спальни Кары – не хотела, чтобы сестра заметила, что я разволновалась. Через дорогу на лужайке играли соседские детишки. Они по очереди сгребали опавшие листья, а потом прыгали в яркую – красную, оранжевую и желтую – кучу.

В конце месяца Хеллоуин, и крыльцо соседей уже было украшено к празднику, на деревянных ступеньках в ряд выстроились тыквы в ожидании, когда из них вырежут рожицы. На мгновение мне захотелось оказаться там с ребятишками, насладиться последними погожими деньками, пока не пришла зима.

– Стелла? – подтолкнула меня Кара.

Я вздохнула. Конечно же я скучала по Оливеру. Было невозможно не скучать. Как бы я ни старалась выкинуть его из головы, он продолжал пробираться сквозь все возможные щели. Образовался какой-то замкнутый круг. Несколько дней мне удавалось не думать об Оливере, но потом я видела в комнате Кары постер The Heartbreakers или слышала песню группы по радио, и все воспоминания и чувства, которые я старалась изгнать, врывались в меня, точно тело подключали к розетке.

Я скучала по многому. По непринужденной улыбке Оливера, например. Но больше всего я скучала по тому, что рядом с ним становилась другой – сильной, уверенной в себе и готовой покорить мир. Я до сих пор оставалась таким человеком, но не сомневалась, что если бы не Оливер Перри, эта новая я все еще находилась бы в ловушке прежней, всего боящейся версии меня.

После нескольких минут молчания я смогла повернуться лицом к Каре.

– Да, – наконец сказала я, когда наши взгляды встретились. – Скучаю больше, чем следует.

– Больше, чем следует? В смысле?

– Сложно двигаться дальше.

Кара медлила с ответом, тщательно обдумывая мои слова.

– Ты когда-нибудь думала, – нерешительно проговорила она, – что не можешь двигаться дальше, потому что это неправильно?

Я вздохнула:

– Было бы неплохо, но поверь, я поступаю правильно.

– Откуда ты это знаешь?

Последние четыре года я готовилась к тому, что мое сердце разобьется. Я знала, что шанс Кары выжить равен шансу умереть, и признавала это внутри себя, но никогда не произносила это вслух. К Оливеру же я никак не могла подготовиться – я его не предвидела.

И когда мое сердце разбил он, а не сестра, потрясение оказалось настолько сокрушительным, что я до сих пор не могла прийти в себя. Да, я простила Оливера. Но хотела ли отдать ему в руки свое сердце, когда несколько ран еще не заросли? Ни за что в мире.

– Потому что Оливер меня обидел, Кара, – сказала я. – Даже если он сожалеет, нет никаких гарантий, что он не поступит так снова.

Кара покачала головой:

– Нет гарантий ни для чего в жизни. Иногда просто нужно рискнуть.

Я знала, что сестра пыталась мне помочь, но она не могла понять, каково это – когда твой любимый человек разбивает тебе сердце. Кроме того, после всей боли и лишений последних нескольких месяцев мне снова хотелось почувствовать себя в безопасности. От этого разговора душевная боль вернулась назад, и я трижды глубоко вдохнула, чтобы унять ее.

– Ты не права, – возразила я, прижав руки к груди. – Отпустив Оливера, я гарантировала себе, что он больше никогда не причинит мне боль.

Она попыталась стереть с лица разочарование, но я расслышала его в ее словах.

– Если ты думаешь, что это к лучшему, пусть так, – сказала Кара. – Но чтобы ты знала, мне кажется, тебе до сих пор больно.

Проснувшись утром в День благодарения, я увидела слой снега за окном своей спальни. Всего несколько сантиметров на земле, но этого хватило, чтобы превратить нашу лужайку из моря зеленой травы в девственно-белую равнину.