Флер оборвала течение мыслей и крепче ухватила руку Ричарда. Если быть честной до конца, нужно признать, что за время, прошедшее после ухода от Сакиса, ее уверенность в себе значительно пошатнулась. За несколько недель Флер побывала на трех похоронах и пяти панихидах, но Ричард Фавур так и оставался единственной многообещающей добычей. Джонни с Феликсом, конечно, славные ребята, но и они уже мнутся, глядя на ее багаж, загромождающий гостевую комнату в их квартире. Обычно она не делала таких долгих перерывов между мужчинами (Феликс называл это «передышкой»); только выбралась из постели одного – сразу ныряй к другому.

Поторопить бы как-нибудь Ричарда… Обеспечить себе местечко в его постели, закрепиться в доме, тогда можно будет и финансы его оценить, как следует, а заодно решить проблему жилья. Иначе ей придется пойти на такие меры, до которых она поклялась не опускаться: снять собственную квартиру, может быть, даже найти работу…

Флер содрогнулась и решительно выпятила подбородок. Нужно затащить Ричарда в койку, только и всего. Потом все пойдет легко и гладко.

Когда свернули на Грейт-Портлендстрит, Флер подтолкнула Ричарда локтем.

– Смотри! – шепнула она. – Смотри, вон там!

Ричард обернулся. На другой стороне улицы стояли две монахини и, судя по всему, оживленно спорили.

– Никогда раньше не видела, чтобы монашки ссорились, – хихикнула Флер.

– Я, пожалуй, тоже.

– Я к ним подойду, – неожиданно решила Флер. – Подожди меня здесь.

Ричард изумленно смотрел, как Флер переходит через дорогу. Вот она уже на противоположном тротуаре – ослепительная фигурка в ярко-алом пальто, а рядом – две монахини в черных одеяниях. Флер заговорила с ними, те стали кивать и улыбаться в ответ. И вот уже она снова возвращается к нему, а монашки шагают прочь – по-видимому, в полном согласии.

– Что случилось? – воскликнул Ричард. – Что ты им сказала?

– Сказала, что Пресвятую Деву огорчает, когда праведники ссорятся. – Флер усмехнулась, глядя на ошеломленное лицо Ричарда. – На самом деле я просто им объяснила, как пройти к метро.

Ричард расхохотался.

– Ты потрясающая женщина!

– Я знаю, – со скромной гордостью ответила Флер.

Она просунула руку Ричарду под локоть, и они повали дальше.

Ричард смотрел, как играют на асфальте блики неяркого весеннего солнца, и чувствовал, что его переполняет искрящееся веселье. Всего четыре недели он знаком с этой женщиной, а уже не может представить себе жизни без нее. Когда она рядом, унылая, скучная повседневность преображается, тянет наслаждаться каждым мгновением; а вдали от нее он только и думает о том, чтобы снова быть с нею. Флер словно превращает жизнь в игру, только это не запутанный лабиринт со строгими правилами вроде тех, которых истово придерживалась Эмили, а, скорее, азартная игра. Кто смел, тот и съел. Ричард ловил себя на том, что с детским замиранием сердца ждет, что еще она скажет, какую удивительную затею придумает. За прошедшие четыре недели он познакомился с Лондоном лучше, чем за целую жизнь. Никогда раньше он так много не смеялся – и давно уже не тратил столько денег.

Часто он возвращался мыслями к Эмили и чувствовал себя виноватым, что наслаждается жизнью, проводит столько времени с Флер, что поцеловал ее. А еще ему было совестно, что он совсем забыл, зачем начал встречаться с Флер – чтобы как можно больше узнать об истинной Эмили. Иногда во сне ему являлась Эмили с бледным укоряющим лицом, и тогда он просыпался, сжавшись в комок от горя, обливаясь потом от стыда, но к утру образ покойной жены тускнел, и Ричард снова не мог думать ни о чем, кроме Флер.

– Поразительно хороша! – возмутился Ламберт.

– Я же говорила, – ответила Филиппа. – Разве ты не обратил на нее внимания на панихиде?

Ламберт пожал плечами.

– Вероятно, я подумал, что она довольно привлекательна. Но… посмотри на нее сейчас!

Подразумевалось: посмотри на нее рядом с твоим отцом.

И они молча смотрели, пока Флер снимала свое алое пальто. Под ним обнаружилось облегающее черное платье. Флер слегка изогнулась, разглаживая платье на бедрах, и Ламберт вдруг ощутил мгновенное жгучее желание. Какого черта, почему рядом с Ричардом такая женщина, а он вынужден обходиться Филиппой?

– Идут, – сказала Филиппа. – Здравствуй, папа!

– Здравствуй, дорогая, – ответил Ричард, целуя ее. – Ламберт, добрый день!

– Добрый день, Ричард.

– Знакомьтесь – Флер.

При этих словах Ричард не смог сдержать горделивую улыбку.

– Очень рада с вами познакомиться. – Флер тепло улыбнулась Филиппе и протянула руку. Филиппа, после секундного колебания, пожала ее. – А с вами, Ламберт, мы уже встречались.

– Весьма мимолетно, – сухо ответил Ламберт.

Флер удивленно взглянула на него и снова улыбнулась Филиппе. Та, слегка волнуясь, ответила на ее улыбку.

– Простите за опоздание, – сказал Ричард, разворачивая салфетку. – Мы… ммм… отвлеклись на незапланированную интерлюдию с парочкой монахинь. Монашки в бегах.

Он покосился на Флер, и оба вдруг начали хохотать.

Филиппа тревожно оглянулась на Ламберта. Тот поднял брови.

– Прошу прощения, – сквозь смех проговорил Ричард. – Долго объяснять, но это было ужасно смешно.

– Очевидно, – заметил Ламберт. – Вы уже решили, что будете пить?

– Мне «Манхэттен», – сказал Ричард.

– Что-что? – вытаращила глаза Филиппа.

– «Манхэттен», – повторил Ричард. – Не ужели ты не знаешь этот коктейль?

– До прошлой недели Ричард сам пребывал в непорочном неведении по части «Манхэттена», – вмешалась Флер. – Обожаю коктейли, а вы?

– Не знаю, – растерялась Филиппа. – На верное, да.

Она отхлебнула газированной минеральной воды и попыталась припомнить, когда в последний раз пробовала коктейль. И тут, не веря своим глазам, увидела, как рука ее отца скользнула под стол и потянулась к руке Флер. Филиппа глянула на мужа: Ламберт как зачарованный смотрел туда же.

– Мне тоже «Манхэттен», – весело сказала Флер.

– А мне, пожалуй, джин, – заявила Филиппа.

У нее кружилась голова. И это взаправду ее отец? Держится за руки с другой женщиной! Поверить невозможно. Филиппа ни разу не видела, чтобы отец с матерью держались за руки, и вот, пожалуйста: улыбается, как ни в чем не бывало, будто мамы вовсе никогда не было на свете.

«Он ведет себя совсем не как мой папа, – подумала Филиппа. – Он ведет себя как… как нормальный мужчина».

С Ламбертом будет сложно, подумала Флер. Он постоянно бросал на нее подозрительные взгляды, расспрашивал о ее прошлом и пытался вы знать, как близко она была знакома с Эмили. Флер почти воочию видела, как слово «авантюристка» оформляется у него в мозгу. Это, конечно, хорошо, поскольку говорит о том, что здесь имеются деньги, на которые она могла бы покуситься, – но и плохо, если означает, что Ламберт ее раскусил. Нужно его умаслить.

Когда принесли десерт, Флер обернулась к Ламберту с уважительным, прямо-таки трепетным выражением:

– Ричард говорил, вы в его фирме – специалист по компьютерам?

– Верно, – скучающим тоном ответил Ламберт.

– Какая прелесть! Я совсем не разбираюсь в компьютерах.

– Как и большинство людей.

– Ламберт разрабатывает программы для нашей фирмы, – объяснил Ричард, – и продает их в другие компании. Весьма приличный дополнительный доход.

– Значит, скоро вы станете вторым Биллом Гейтсом?

– На самом деле мой подход коренным образом отличается от концепции Гейтса, – холод, но произнес Ламберт.

Флер внимательно посмотрела на него – не шутит ли? Да нет, в его жестком взгляде не было и намека на юмор. Боже, подумала Флер, еле сдерживая смех, не следует недооценивать мужское тщеславие!

– Тем не менее, вы ведь можете заработать миллиарды?

Ламберт пожал плечами.

– Деньги меня не интересуют.

– Ламберт не снисходит до денежных вопросов, – с нервным смешком вмешалась Филиппа. – Домашней бухгалтерией занимаюсь я.

– Эта задача как нельзя лучше подходит женскому менталитету, – изрек Ламберт.

– Постой, Ламберт, – запротестовал Ричард, – по-моему, это немного несправедливо.

– Может, и несправедливо, – отозвался Ламберт, погружая ложечку в шоколадный мусс, – зато правда. Мужчина – творец, женщина – администратор. Он созидает, она распоряжается созданным.

– Женщины создают детей, – заметила Флер.

– Женщины производят детей, – поправил Ламберт. – Создает детей мужчина. Женщина – пассивный партнер. А кто определяет пол ребенка? Мужчина или женщина?

– Врач, – сказала Флер.

Ламберт недовольно нахмурился.

– Вы, кажется, не совсем уловили мою мысль. Все очень просто…

Договорить он не успел – его перебил звонкий женский голос.

– Какой сюрприз! Семейство Фавур в полном сборе!

Флер подняла глаза. К ним приближалась блондинка в изумрудно-зеленом жакете. Взор незнакомки перебегал с Ричарда на Флер, с Ламберта на Филиппу и обратно. Флер ответила ей спокойным взглядом. Интересно, зачем некоторые женщины накладывают на лицо столько краски? На веках блондинки толстым слоем лежали ярко-голубые тени с блестками, ресницы торчали черными иглами, на переднем зубе виднелось пятнышко помады.

– Элеонора! – воскликнул Ричард. – Как приятно тебя видеть! И Джеффри с тобой?

– Нет, я пришла с подружкой. После ланча мы собираемся в «Скотч-хаус». – Элеонора перебросила сумочку на позолоченной цепочке с одного плеча на другое. – Кстати, Джеффри на днях говорил, что тебя давно не видно в клубе.

В ее интонации ясно прозвучал вопрос, а взгляд опять скользнул в сторону Флер.

– Позвольте вас познакомить, – сказал Ричард. – Это мой друг Флер Даксени. Флер, это Элеонора Форрестер. Ее муж – капитан Грейвортского гольф-клуба.

– Очень приятно, – произнесла Флер, поднимаясь со стула и пожимая руку новой знакомой.