Он запнулся, словно только сейчас заметил Флер. Все ясно, подумала Флер, сощурив глаза. Женщины не в счет.

– А, здравствуйте, – сказал Ламберт. – Простите, я забыл, как ваше имя?

– Флер, – ответила она. – Флер Даксени.

– Да-да. И вы… учились в школе вместе с Эмили?

– О нет! – Флер очаровательно улыбнулась.

– Я так и подумал, вы слишком молоды, – сказал Ламберт. – Как же вы познакомились с Эмили?

– О, это интересная история.

Флер задумчиво отпила из бокала.

Просто удивительно, как часто удается обойти неудобный вопрос, просто прихлебывая вино или жуя какое-нибудь канапе. Скорее всего, кто-нибудь подойдет и воспользуется паузой, чтобы вклиниться в разговор, и все позабудут, что она так и не ответила.

К сожалению, никто не подошел, и Ламберт продолжал смотреть на нее с беззастенчивым любопытством.

– Очень интересная, – повторила Флер, глядя на Ричарда. – Мы с вашей женой встречались всего дважды, но она произвела на меня глубокое впечатление.

– Где вы встречались? – поинтересовался Ламберт.

– На обеде, – ответила Флер. – На большом благотворительном обеде. Мы оказались за одним столиком. Я пожаловалась на качество еды, а Эмили согласилась со мной, отметив, однако, что жаловаться – не в ее характере. А потом мы разговорились.

– О чем вы говорили? – спросил Ричард, заглядывая ей в лицо.

Флер поразило тоскливое выражение его глаз.

– Обо всем на свете. Я была с ней очень откровенна… – Флер понизила голос, и Ричард бессознательно наклонился ближе к ней. – Она то же была откровенна со мной. Мы говорили о своей жизни… о семье… О том, как трудно порой сделать выбор…

– Что она говорила? – вырвалось у Ричарда.

Флер пожала плечами.

– Столько лет прошло… Я уже точно не помню. – Она улыбнулась. – В сущности, пустячный разговор. Полагаю, Эмили давным-давно о нем забыла. А я вот помню ее. Увидела объявление о панихиде и не удержалась, пришла. – Флер опустила глаза. – Наверное, это несколько нахально с моей стороны. Надеюсь, вы не сердитесь.

– Конечно, нет, – сказал Ричард. – Я рад всем друзьям Эмили.

– Странно, она никогда о вас не рассказывала, – заметил Ламберт, критически глядя на Флер.

– Я бы скорее удивилась, если бы она стала рассказывать обо мне, – улыбнулась Флер. – Такой пустяк – парочка долгих задушевных раз говоров, много лет назад.

– Я очень… очень хотел бы узнать, о чем она говорила, – произнес Ричард со смущенным смешком. – Жаль, что вы не помните…

– Помню какие-то обрывки. – Флер дразняще улыбнулась ему. – Разрозненные кусочки. Знаете, она говорила удивительные вещи. И да же очень… личные.

Флер умолкла, выразительно покосившись на Ламберта.

Ричард сразу же отреагировал.

– Ламберт, поговори, пожалуйста, с Дереком Каули. Я подойду к вам позже. А сейчас я хочу еще немного побеседовать с миссис Даксени.

Пятнадцать минут спустя Флер покинула «Лейнсборо» и уселась в такси. В кармане у нее лежала карточка с телефоном Ричарда Фавура, а в ежедневнике появилась запись о совместном ланче, назначенном на завтра.

Как просто! Бедняга явно изнывал от желания узнать все, что она может рассказать о его жене, и только хорошее воспитание не позволило ему перебивать Флер, которая как бы невзначай постоянно отвлекалась на посторонние предметы. Несколько минут бесцельной болтовни, а потом она взглянула на часы и вскрикнула, что ей нужно бежать. Лицо у Ричарда вытянулось.

Казалось, он смирился с разочарованием, и на этом все закончится. Флер почти уже поставила на нем крест, как вдруг он вытащил еженедельник и спросил, не могли бы они встретиться за ланчем. Флер сильно подозревала, что у Ричарда Фавура не водилось привычки приглашать не знакомых женщин на ланч.

К тому времени как такси подъехало к подъезду многоквартирного дома в Челси, где обитали Джонни и Феликс, Флер успела набросать на листочке все, что запомнила по поводу Эмили Фавур. Слова «слабое здоровье» она подчеркнула, а слово «гольф» подчеркнула двойной чертой. Жаль, она не знает, как выглядела покойная. Полезно было бы посмотреть фотографию. Впрочем, Флер не собиралась долго обсуждать Эмили Фавур. По ее опыту, тему покойных жен следовало, насколько возможно, обходить стороной.

Выпрыгнув из такси, Флер увидела у подъезда своего приятеля Джонни, наблюдавшего за разгрузкой небольшого грузовичка. Джонни, живой и быстрый в движениях человек хорошо за пятьдесят, с каштановой шевелюрой и вечным загаром, был знаком с Флер уже лет двадцать; ему, единственному из всех людей на свете, она никогда не врала.

– Джонни! Как мой багаж, прибыл благополучно?

Он обернулся на звук своего имени, недовольно морщась оттого, что его отвлекают. При виде Флер лицо Джонни разгладилось.

– Золотко! Иди скорее сюда, полюбуйся!

– Что там?

– Новый канделябр. Феликс вчера отхватил на аукционе. Осторожнее, не урони! – заорал он на грузчика.

– Феликс дома?

– Дома, дома. Заходи, поднимайся. Я сказал, осторожнее, бестолочь!

Флер еще на лестнице услышала мощные аккорды Вагнера, а когда перешагнула порог квартиры Джонни, звук усилился, чуть ли не вдвое.

Феликс, не первой молодости весьма упитанный персонаж, стоял в гостиной перед зеркалом и подпевал Брунгильде пронзительным фальцетом.

Когда Флер впервые услышала этот высокий свиристящий голос, то решила, что у Феликса какая-нибудь ужасная болезнь, а оказалось, что благодаря необычному тембру он успешно зарабатывает на жизнь певчим в церквях и соборах. Иногда Флер и Джонни ходили послушать в его исполнении вечерю в соборе Святого Павла или в Вестминстерском аббатстве – а заодно посмотреть, как он важно раскланивается, весь в белых оборочках. Несколько реже случалось увидеть его во фраке, исполняющим «Мессию» Генделя или «Страсти по Матфею» Баха.

Голос Феликса не нравился Флер, а «Страсти по Матфею» нагоняли на нее скуку, но она исправно сидела в первом ряду, рьяно хлопала в ладоши и вместе с Джонни кричала: «Браво!» Дело в том, что Флер многим была обязана Феликсу. О панихидах можно узнавать и из газет, однако Феликс о похоронах знал все. Среди певчих обязательно оказывался если не он сам, то кто-нибудь из его знакомых. А Флер удачнее всего работалось именно на немноголюдных похоронах для узкого круга самых близких людей. Феликс увидел Флер в зеркале, дернулся и оборвал пение.

– Не мой диапазон вообще-то! – крикнул он, заглушая музыку. – Низковато! Как прошла панихида?

– Неплохо! – проорала Флер.

Она подошла к проигрывателю для компакт-дисков и убавила громкость.

– Неплохо, – повторила она. – Весьма многообещающе. Завтра у меня ланч с мистером Фавуром.

– О-о, молодец! – похвалил Феликс. – А я собирался рассказать тебе, какие у нас на завтра назначены похороны. Все довольно мило – заказали «Услышь молитву мою». Но если у тебя уже все схвачено…

– Все равно расскажи, – попросила Флер. – Что-то я не совсем уверена насчет этих Фавуров. Не знаю, есть ли у них на самом деле деньги.

– Да ну?

– Кошмарные шляпки.

– Хм… Шляпки – это еще не все.

– Так-то оно так…

– А что говорит Джонни?

– Что я говорю о чем? – раздался в дверях громкий голос Джонни. – Осторожней, нескладеха! Вот сюда поставь. Да-да, на стол.

Грузчик в комбинезоне поставил на стол высокий предмет, укутанный в оберточную бумагу.

– Подсвечник, – сказала Флер. – Какая прелесть.

– Канделябр, – поправил Джонни. – Правда, красавец?

– А я-то какой умный – шикарную штуковину откопал! – похвастался Феликс.

– Наверняка стоил уйму денег, – буркнула Флер. – Лучше потратили бы их на какое-нибудь доброе дело.

– На тебя, например? Нетушки! – Джонни принялся протирать канделябр носовым платком. – Если тебе так нужны денежки, что ж ты бросила очаровашку Сакиса?

– Какой он очаровашка? Хам и наглец. Без конца мной командовал, орал…

– И покупал тебе костюмы от Живанши.

– Ну да, – с сожалением подтвердила Флер. – Просто я ни секунды больше не могла его терпеть. И потом, он не захотел дать мне золотую карточку, так чего мучиться?

Флер пожала плечами.

– Почему вообще мужики тебе дают кредитные карточки, это выше моего понимания! – объявил Феликс.

– Да, – отозвалась Флер. – Тебе, конечно, не понять.

– Уела! – расхохотался Феликс.

– Все-таки ты его неплохо пощипала, разве нет? – спросил Джонни.

– Да так, помаленьку. Совсем немного. – Флер вздохнула и закурила сигарету. – Только время зря потратила, нафиг.

Феликс отреагировал мгновенно:

– Выражаемся? Один фунт в копилку для штрафов! Большое спасибо.

Флер, закатив глаза, нащупала в сумочке кошелек.

– С пятидесяти сдача найдется?

– Наверное, – откликнулся Феликс. – Надо посмотреть в копилке.

– Знаешь, Флер, – заметил Джонни, продолжая полировать канделябр, – с твоего «помаленьку», я смотрю, набегает приличная сумма.

– Совсем неприличная, – возразила Флер.

– Сколько у тебя прикопано?

– Недостаточно.

– А сколько будет достаточно?

– Ах, Джонни, прекращай меня допрашивать! – разозлилась Флер. – Это все ты виноват. Ты мне сказал, что Сакис – легкая добыча.

– Ничего подобного. Я только сказал, что, согласно моим источникам, он мультимиллионер и к тому же эмоционально уязвим. Как показала практика, это чистая правда.

– Он станет еще более эмоционально уязвим, когда сообразит, что ты от него сбежала, – заметил Феликс, убирая пятидесятифунтовую банкноту в большую жестянку, расписанную розовыми херувимчиками.

– Нечего его жалеть! – возмутилась Флер.

– Да я и не жалею. Если человек позволяет водить себя за нос, значит, так ему и надо.

Флер вздохнула.

– Во всяком случае, я отлично провела время у него на яхте. – Она выдохнула струйку дыма. – Даже обидно.