Вот черт.

Он бросает взгляд на часы, поднимая глаза на меня, когда говорит.

— Часы тикают, мисс Ливингстон, так что вам бы лучше начать, — он указывает на стул напротив его стола и... могу ли я заметить, что его голос и правда производит неизгладимое впечатление?

Само его присутствие производит неизгладимое впечатление. Неудивительно, что люди обсуждают это онлайн, черт, да практически везде.

У него остро очерченная челюсть, его брови — два темных росчерка над густыми ресницами глубоко посаженных глаз. У него чувственные губы, слегка приподнятые в уголках. Джина такой тип называла «аппетитные».

— Спасибо, что встретились со мной, мистер Сент, — говорю я.

— Просто Сент будет достаточно, — он откидывается назад в своем кресле.

Адреналин проносится сквозь меня, когда у меня, наконец, не остается выбора, кроме, как сесть на указанный им стул, все мои усилия сосредоточены на моих движениях. Я стараюсь не касаться спинки стула, чтобы краска не попала на ткань, мои движения немного скованны, я открываю вопросы, которые успела набросать на телефоне по дороге сюда.

— Что ж, прежде всего меня, конечно, интересует ваша новая социальная медиа-платформа, первый реальный конкурент Facebook...

Я не могу не заметить, что он отвлечен моей одеждой, пока сижу напротив него. Я могу чувствовать на себе его взгляд, оценивающий меня. Ему противен мой внешний вид? Я могу чувствовать на себе его сексуальный взгляд, а мне только и хочется, что смущенно поежиться.

Он сдвигается в своем кресле, рукой прикрывая лицо. Он прячет улыбку? Омойбог, его грудь легонько подергивается? Он смеется над моей одеждой! Над тем, что я тут сижу, неподвижная, как манекен, нервничаю и лихорадочно думаю, есть на мне краска или нет.

— Как вы знаете, — я заставляю себя продолжить, но, боже, как же это унизительно, — инвесторов не только интересует, останется ли эта платформа частной собственностью...

Я замираю, когда он встает и уходит в дальний конец кабинета. Он выходит походкой исключительно уверенного в себе человека. Что сбивает меня с толку, так это то, что, вернувшись ко мне, он протягивает нечто, выглядящее, как чистая мужская рубашка.

— Вот, наденьте это.

Твою ж мать. Это его рубашка?

— О, нет.

Его глаза невероятно близко, он разглядывает меня с любопытством, которое я раньше там не замечала.

— Я настаиваю, — говорит он, легонько улыбаясь.

Мое сердце ускоряется.

— Правда же, не стоит, — возражаю я, качая головой.

— Так вам будет комфортнее, — он указывает на меня, и я чувствую, как меня бросает в жар. Он лишь улыбается, искорки горят в его глазах.

Вставая, чтобы взять рубашку, я тереблю каждую пуговку, расстегивая их трясущимися пальцами, затем просовываю руки в рукава. Я начинаю застегиваться, когда он возвращается за свой стол, в этот раз его шаги медленные, почти хищные... потому что он не отводит взгляда от меня, пока уходит.

Чем быстрее я пытаюсь двигать пальцами, тем меньше они меня слушаются. Рубашка достает мне до середины бедер, рубашка, которая касалась его, его груди, кожи, и вот я уже не могу отвести от него взгляда, наблюдая, что он делает — медленно опускает свое самое желанное мужское тело Чикаго обратно в кресло.

— Хорошо, — заявляю я.

Но все совсем не хорошо. Все очень даже не хорошо прямо сейчас.

Я краснею до кончиков ушей, а искорки в его глазах безжалостно мерцают, будто он об этом знает.

— Вам она идет больше, чем мне, — заверяет он меня.

— Вы смеетесь надо мной, мистер Сент, — говорю я еле слышно, опускаясь обратно на стул. Его рубашка пахнет мылом, накрахмаленный воротник свободно обхватывает мою шею. Боже. Мои колени слабеют. Даже будучи перед ним голой, я бы не чувствовала себя такой уязвимой. — Ладно, что ж, теперь, когда вы смогли одеть меня подобающим образом, — говорю я ему, смеясь, тут же одернув себя за фамильярность. Доставай уже свои вопросы, Рейчел. И, раз уж на то пошло, свою объективность тоже не забудь.

Звонит его телефон. Он не обращает на него внимание, и я понимаю, что он улыбается в ответ на моё замечание. Губы изогнуты в соблазнительной улыбке, зубы идеально ровные и белые на фоне загара.

Его. Улыбка.

Ох.

Сердце неожиданно уходит в пятки.

— Не хотите ответить?

— Нет, — прямо отвечает он. — Продолжайте. Это ваше время.

Телефон снова звонит. Он смотрит на экран, сузив глаза.

— Прошу, ответьте, — настаиваю я.

Мне, правда, необходимо, чтобы он хоть на секундочку посмотрел куда-то еще.

Что происходит с моей жизнью?

На мне его рубашка! 

Наконец он извиняется и отвечает на звонок, немного развернувшись в кресле, пока слушает. Выдохнув, я опять открываю вопросы на телефоне, поднимаю глаза и смотрю на его профиль, пока он внимательно слушает. Просто сидя там, не делая ничего, кроме как, отвечая на звонок, он притягивает к себе все внимание. Его внешний вид так и кричит «статус», «деньги», «искушенность» и прочие мощнейшие значения.

Говорят, однажды он прыгнул с вершины здания своего офиса.

Его называли дерзким и бесстрашным как в том, что касалось бизнеса, так и вне его.

Я не поверила ни слову из прочитанного прошлой ночью.

Теперь я уже не так уверена, что все сказанное было враньем.

Под этим прикрытием из делового костюма бьет та еще энергетика.

Он носит эту одежду, как вторую кожу, черт, можно подумать, он порой и спит в ней. Под его белой рубашкой я могу разглядеть впечатляющие мускулы на руках и груди. Ни одна из фотографий, что я видела в интернете, не способна передать эффект этого загорелого, отлично вылепленного лица, как при личной встрече. Ни одна фотография. Его лицо просто убиться-об-стену какое поразительное, и я еще не рассматривала в подробностях его тело, но уже понимаю, почему его кровать — самое желанное место в городе.

Он отключается, поворачивается обратно и на мгновение, мы смотрим друг на друга.

— Не хотите теперь продолжить, мисс Ливингстон? — он кивает, указывая на мой телефон.

— Я вас забавляю, — говорю я, не подумав.

Приподняв одну бровь, он, кажется, немного раздумывает над вопросом, скрестив пальцы перед собой.

— Вы вызываете интерес, да. Занимаетесь покраской?

— Я была в соседнем парке этим утром. Члены моего сообщества иногда собираются вместе, мы пытаемся активно противостоять насилию на улицах, разборкам банд, продаже наркотиков и всему такому.

— Это то, чем вы сейчас занимаетесь? — говорит он ровным голосом.

Я не уверена, на самом ли деле он заинтересован или просто решил, что не хочет позволить мне продолжать интервью. Мысленно возвращаясь к своим вопросам и тому, что мне нужно выведать как можно больше информации, я открываю рот, чтобы попытаться быть дружелюбной (может быть использовать немного лести?), но нас прерывает одна из его ассистенток.

— Мистер Сент, Китай на связи, — говорит она, приоткрыв дверь. — И машина готова.

Он встает с кресла и его мускулы перекатываются под рубашкой, когда он просовывает руки в свой шикарный черный пиджак. Он хватает кепку «Чикаго Кабс», лежащую на столе, и, пока он смотрит на нее, желваки на его челюсти напрягаются, будто его внезапно что-то рассердило.

Я не хочу злоупотреблять гостеприимством, поэтому заставляю себя встать.

Он поднимает голову, бросая на меня последний спешный взгляд.

— Это было любопытно, Рейчел, — добавляет он.

Невыносимое чувство потери обрушивается на меня, пропорционально нарастая звуку каждого его уверенного спокойного шага по направлению к двери. Боже, и это все?

— Мистер Сент, не могли бы вы встретиться со мной еще раз...? — начинаю я.

Он уже стоит в дверном проеме. Его ассистентка протягивает пару желтых листочков-стикеров, и он наклоняет свою темноволосую голову, пока быстро их просматривает. У него чрезвычайно накаченная спина, создающая перевернутый треугольник от его широких плеч вниз к талии, и так же идеально сидящий на ней черный дизайнерский пиджак. Пока другая его ассистентка идет вызывать один из лифтов, один из его сотрудников спешит к нему с мячом в руке.

Бейсбол. Ну конечно. Он либо собирается подписать его сегодня у одного из игроков, либо бросает этот мяч на стадионе Ригли Филд.

Я смотрю на его ассистенток. Две из них печатают. Одна ждет у лифта. А та, что всегда вертится возле него... вертится возле него. Все их взгляды направлены на него, пока он заходит в лифт. Кажется, будто никто не дышит, пока он не уходит, даже я.

Когда лифт уносит его вниз, его ассистентки возвращаются за свои столы. Помимо себя самой, я еще не встречала людей, столь рвущихся вернуться к работе.

Я улыбаюсь, подходя к той, которая впустила меня в его офис. На бэйджике указано ее имя — КЭТРИН Г. УЛИСС.

— Он производит эффект, не так ли? — подлизываюсь я. «Спит ли он с кем-нибудь из вас девчонок?» — вот, что я на самом деле хочу знать.

Она немного хмурится. Вставая на его защиту?

— Я могу чем-то вам помочь?

— Да, я бы хотела узнать, возможно ли назначить еще одну встречу с мистером Сентом. Мы не смогли поговорить о вопросе, который меня интересует. Мне бы нужен был хотя бы час, даже два, если я прошу не слишком многого.

Она говорит, что запишет меня, и все четверо не сводят взгляд с его рубашки на мне. Ни одна из них не выглядит счастливой. Нда.

Его ассистентки ненавидят меня, а он, должно быть, пожизненно запретит мне посещение «М4».

Я настолько разочарована, пока еду обратно в свою квартиру на такси, что прокручиваю в голове всю сцену снова и снова, пытаясь выискать хоть что-то, что смогу использовать. Требуется усилие, чтобы запихнуть поглубже все мое смущение, сосредоточившись на самой сути встречи.